Но он должен предупредить ее, обязан сказать ей, что она играет с огнем.

– Нет, я не хочу, чтобы вы передумали, – ответил Никос. – Он мой сын.

– Хорошо. Я рада, что мы договорились по этому вопросу. – Джорджия отошла от него и уселась на скамью, скрестив ноги.

Никос медленно подошел к ней, изучая выражение ее лица. Джорджия выглядела настороженной.

Он присел на стул напротив нее.

– Пока мы ехали сюда, вы спросили меня, где я буду воспитывать своего сына. – Никос помолчал, разглядывая ее полные розовые губы и пульсирующую венку у основания изящной шеи. – Почему вы об этом спросили?

Она повела плечами:

– Мне просто любопытно.

– Вам любопытно знать, как будет жить он или я?

Джорджия снова повела плечами, на этот раз небрежнее:

– Я лишь поддерживала разговор. Мне очень жаль, если я причинила вам неудобство.

– Никаких неудобств. Я люблю Камари, поэтому легко отвечу на ваш вопрос. Я выращу моего сына здесь. Мы будем жить на острове, я расскажу ему о его семье и родословной и подготовлю его к наследованию бизнеса семьи Панос. Он – мое будущее.

Наступило напряженное молчание. Джорджия Нильсен определенно размышляла над его словами.

Никос указал на ее почти пустой стакан:

– Налить вам воды?

– Не надо.

– Мы, греки, любим пить воду. Мы подаем ее к кофе и десерту. Но вообще у нас много напитков. – Его голос заглушил рев двигателя.

Никос замолчал, когда белый самолет, доставивший их на остров, пролетел прямо над их головами.

Джорджия подняла голову.

– Ваш самолет не останется на острове? – спросила она.

– Нет. Ангар находится в Афинах.

Она смотрела вслед самолету. Никос наблюдал за ней, разглядывая изящные линии ее лица.

У Эльзы была бледная кожа сливочного оттенка и темно-синие глаза. Ее губы были более тонкими, а глаза более широко посаженными. Она походила на куклу.

Джорджия снова посмотрела на Никоса:

– Почему Афины?

– Там я держу все свои самолеты, – сказал он.

– У вас есть еще самолеты?

– Да. И вертолеты тоже.

– А яхты?

– Конечно. Ведь я живу на острове.

Джорджия отвела ото лба белокурую прядь.

– Сейчас уже поздно осматривать остров?

– Солнце сядет через час. Лучше подождать до утра. Я покажу вам сады, пешеходные дорожки и бассейн. Я полагаю, вы захотите позаниматься в тренажерном зале. – Он поднялся. – Мистер Лоран сказал, вы регулярно занимаетесь физкультурой. Это так?

– Я хожу пешком, плаваю и поднимаю тяжести…

– Больше никаких тяжестей.

Она тихо рассмеялась:

– Я же не собираюсь устанавливать олимпийский рекорд.

– Никаких тяжестей, – повторил Никос. – Не думаю, что так необходимо подвергать стрессу себя и ребенка.

Джорджия открыла было рот, чтобы возразить, потом сомкнула губы и пожала плечами.

– Бассейн с подогревом, – сообщил Никос. – Уверен, он вам понравится.

Откинувшись на подушки, молодая женщина вытянула перед собой длинные ноги.

– Значит, так будет следующие три с половиной месяца? – спросила она.

– О чем вы?

– Вы станете контролировать мое питание и тренировки?

Услышав насмешку в ее голосе, Никос не возмутился, но ему стало неприятно. Джорджия не подозревает, как она ему нравится.

– Да, – просто ответил он. – Именно так и будет.

Губы Джорджии слегка изогнулись в улыбке, а глаза озорно сверкнули.

– Тогда у нас возникнут проблемы.

– Не возникнут, если вы подчинитесь.

Она одарила Никоса долгим взглядом и приподняла бровь идеальной формы:

– Разве мистер Лоран описал меня как покорное и послушное существо?

Внезапно атмосфера накалилась. В жилах Никоса забурлила кровь. Его тело изнывало от желания.

– Мистер Лоран никогда вас так не описывал, – мягко ответил Никос. – Мой адвокат называл вас умной, одаренной, успешной и амбициозной.

Ее голубые глаза уставились на него в упор, и он задался вопросом, о чем она думает. Джорджия не казалась испуганной. Она была воплощением спокойствия и самоуверенности. Двадцатичетырехлетняя Джорджия Нильсен показалась ему самой желанной из женщин.

Он резко одернул себя.

– Я не привыкла к тому, что мне указывают, как себя вести, – тихо и решительно произнесла она. – Я погощу у вас несколько месяцев, но я буду жить по-своему.

Никос не привык договариваться с кем-либо, а особенно с женщиной. Ситуация показалась ему интересной.

– А вас не беспокоит благополучие моего сына? – спросил он.

– Я отлично о нем забочусь.

– Я это ценю. Но я его отец и ожидаю, что вы станете уважать мои желания.

Она лишь нахально усмехнулась в ответ.

Никос не предполагал, что ему придется ей противостоять. Он нанял Джорджию, и она обязана исполнять его желания.

Поставив стакан на угловой столик, он снова присел напротив нее.

– Полагаю, возникло маленькое недоразумение, – мило произнес он. – Возможно, нам мешает языковой барьер. Я грек, а вы американка, но бизнес есть бизнес. Мы подписали контракт, и я щедро вам заплатил.

– Мы обсуждаем мое тело. Я не транспортировочный контейнер и не ваша сотрудница. Я женщина, которая делает вам подарок.

– Вы предоставляете мне услуги, – возразил Никос. – Давайте называть вещи своими именами.

– Да, вы получите от меня ребенка, – парировала она вызывающим тоном, ее голубые глаза сверкали. – Но я не просто женщина. Я стала донором яйцеклеток и суррогатной матерью. Вы выбрали меня не просто так. Вы могли выбрать любую, но выбрали меня, а это значит, что я не позволю вам собой помыкать. Вы можете договариваться со мной, но диктовать мне условия вы не имеете права.

Долгое время стояла тишина. Джорджия чувствовала, что Никос ее оценивает. Он не был доволен. Но она его не боялась. Она ни разу не встречала таких людей, как он. И если бы Джорджия не оказалась в ловушке на изолированном острове, то была бы заинтригована.

– Кто еще живет на Камари? – спросила она, нарушая гнетущее молчание.

– Только мои сотрудники.

– Их много?

– Около десяти, в зависимости от дня недели и случая.

– А вы когда-нибудь покидали остров? Мы можем куда-нибудь поехать?

Никос прищурился:

– Вы пробыли здесь несколько часов и уже хотите уехать?

– Я никогда не была в Греции.

– Но сейчас вы на греческой земле.

Улыбнувшись, Джорджия посмотрела поверх плеча Никоса на синий горизонт:

– Но я вижу другие острова. Они, наверное, недалеко отсюда.

– Ближайший называется Аморгос. До него двадцать шесть километров.

– Как вы туда добираетесь? – сказала она.

– Я туда не езжу.

Джорджия шире улыбнулась.

– А если я попрошу вас отвезти меня туда? – непринужденно спросила она.

– Зачем?

– Ну, вдруг мне захочется пройтись по магазинам?

– Вы хотите купить оливки… хлеб… мыло? Потому что в магазинах в это время года продается только это. Зимой на Аморгосе нет туристов. Там есть еще несколько мясных магазинчиков.

– Неужели там больше ничего нет?

Никос пожал широкими плечами:

– Там есть паромная переправа, больница, монастырь и церкви. Много церквей. Но нет ни музеев, ни кафе. Ничего такого, что может вам понравиться.

– Откуда вы знаете, что мне понравится?

– Вы молоды и красивы. Молодые красивые женщины любят развлекаться.

Джорджия рассмеялась:

– Вы настоящий женоненавистник.

– Нет. Я просто честен. И до того, как вы скажете, будто я придираюсь к женскому полу, я сообщу, что молодые красивые мужчины тоже любят развлекаться.

– Но не вы.

– Я не молодой и не красивый.

– Вы напрашиваетесь на комплименты?

Он наклонился к ней и пристально посмотрел в ее глаза:

– Взгляните на меня.

Джорджия увидела его глаза оттенка темного шоколада, густые черные ресницы и густые брови вразлет.

– Я смотрю, – спокойно сказала она, хотя ее сердце забилось чаще. Она не знала, что происходит, но ей стало трудно дышать. Ей было непросто сосредоточиться. – Вы еще молоды и, несмотря на шрамы, красивы.