По зрелому размышлению я решила, что Миша — наилучший выбор. Чем-то похож на Вадика, но на его стороне было неоспоримое преимущество — он «дожил» до второго курса, а значит — не «тупое бревно», по твоему выражению. А на моей стороне было преимущество в виде опыта с Вадиком. Я сделала выводы, и была уверена — ошибок больше не допущу.

С Мишей у нас и правда — завертелось все бурно и сразу. Ты лишь махнула рукой, сказав: «Тебя предупреждать бесполезно».

Вопреки твоим предупреждениям, с Мишкой нам было хорошо. И в постели неплохо, и вне ее — не скучно. Мы проводили вместе почти все время, и нам было ужасно интересно вдвоем. Я даже «подсела» на волейбол, в который играл Мишаня. И ты, кстати, тоже. На втором курсе тебя таки взяли в факультетскую сборную, где ты была опять единственная девушка. Единственная и неповторимая, ага. На твоей стороне был тот факт, что играла ты действительно весьма прилично: рост, физическая кондиция, реакция, способность быстро соображать и принимать решения, умение играть в команде. К тому же, как ты утверждала — «Волейбол — игра для умных», и тот факт, что ты все-таки девушка и априори слабее любого из парней, не играло здесь решающей роли. А еще, но об этом я узнала лишь через пару лет — ты сама мне в этом призналась, ты переспала с четверокурсником Борисом, капитаном команды. Но на тот момент я об этом не знала.

Я с удовольствием болела за вашу команду, за Мишку и за тебя. Иногда изумлялась про себя — как ты можешь это терпеть. На площадке парни переставали быть джентльменами, и тебе могло достаться крепко, если было за что. «Даря, сучка криворукая!!!» — это еще было мягко сказано. Впрочем, во-первых, доставалось тебе не часто, во-вторых, парни потом всегда извинялись, в-третьих, ты им отвечала, да еще как! Мне кажется, иногда на ваши игры часть зрителей приходила ради этого — слушать, как вы препираетесь. А твоя брошенная в запальчивости фраза: «Бля, Рома, у тебя такой маленький член, почему же он так мешает тебе бегать?!» облетела весь универ. А вы потом долго оправдывались и доказывали всем и каждому: ты — о том, что с Ромой у вас ничего не было, и ты сказала это просто от злости, а Рома — что у него не маленький, разумеется!

* * *

Роман с Мишкой у нас продлился больше семестра. Но кончился…хм…для меня — неожиданно. И обидно. Мишка мне изменил. С одной из моих одногруппниц. Знакомство со мной открыло для него филологический факультет как… Ну, для него он стал тем же, чем физический факультет для меня. И Миша не смог удержаться, тем более — симпатичных одиноких девчонок у нас было навалом.

Карине я сказала все, что думаю про такую подлую сучку, как она. Добавив, чтобы она очень-то не обольщалась, ибо Мишаня — кобель, каких свет не видывал (что было, в общем-то, не очень далеко от истины). С Мишей вообще отношений выяснять не стала — просто вычеркнула его из жизни.

Но, разумеется, порыдала. И ты опять сидела рядом и гладила меня по голове. И говорила опять негромко и ласково. Не помню, что, но от твоего голоса и прикосновений рук становилось легче.

История с Мишкой меня разозлила. Сколько можно! Отдаешь всю себя, а в ответ…

«Знаешь, — заявила тогда я, — достали они меня! Беру тайм-аут! Никаких мужиков. Буду жить для себя»

Ты бросила на меня странный взгляд и ответила двумя словами: «Концептуально. Посмотрим».

На твой день рождения я подарила тебе полную косметичку недорогой косметики.

— Зачем? — ехидно поинтересовалась ты.

Мне пришлось приложить физическую силу, чтобы завалить тебя на кровать (ты, понятное дело, сопротивлялась вполсилы, иначе бы у меня не было шансов) и показать — зачем.

О результатах сего действа я узнала со слов, опять же, Богдана. Судя по тому, какой был Богдан в тот день, когда ты при полном параде (помимо прически и макияжа я провела ревизию твоих полок в шкафу и нашла очень даже такую с вырезом кофточку, ну а джинсы — это было вообще твое все, ни на ком они не сидели лучше, чем на тебе), ты произвела фурор не только среди одногруппников, но и преподавателей.

Домой ты вернулась слегка ошалевшая от свалившихся на тебя комплиментов и с двумя букетами цветов, один, роскошный, — от одногруппников, второй, поскромнее, — от того самого преподавателя, который наградил вас бессмертным: «Двенадцать человек и Семенова».

А потом, чуть позже, к нам завалилась куча парней во главе с Богданом. Это была спонтанная вечеринка по случаю твоего дня рождения. Но классная. В нашу небольшую комнатку набилось человек восемь. Кто-то принес вино, кто-то водку, какие-то закуски, наши запасы смели подчистую. Курили прямо в комнате, но я плюнула на это, ибо сама, выпив для храбрости, тоже закурила, потом долго кашляла с непривычки. Вы, блин, курите крепкие. Кто-то из парней смотался в киоск за дамскими, легкими, с ментолом. И до конца вечера я дымила наравне со всеми, правда, почти не затягиваясь при этом.

А еще была гитара, кто-то играл, Андрей, кажется. Хмурый, высоченный, бородатый. Меня он никогда не интересовал, но играл он классно. «Нирвану» — сказала ты. Я не слышала раньше. Но музыка завораживала.

Потом гитару взял Валера, и зазвучало более знакомое. Барды, русский рок. Мы пели хором, пока нас громким стуком в дверь, в конце концов, не попросили заткнуться. Подвыпившие парни изъявили желание пойти повыяснять отношения, но мы их вдвоем утихомирили. И компания разбрелась по домам. А ты… ты все-таки ушла с Богданом. Точнее, он тебя почти уволок. Взял измором и напором. Тогда я была за вас искренне рада.

* * *

Утром я встретила тебя вопросом: «Ну, как?». Да, я безобразно, невозможно, бестактно любопытна! Но ты к этому привыкла уже, наверное. Лишь пожала плечами в ответ, доставая полотенце и косметичку с душевыми принадлежностями.

— Даряяяяяя, — взмолилась я, — ну, что, трудно тебе сказать?

— Что сказать?

— У вас с Богданом… было?

— А зачем я с ним ушла, по-твоему?

— Блин… Прямо скажи — было?

— Да.

— Класс! — взвизгнула я. Не удержалась: — И как он?

Ты закатила глаза.

— На твердую четверку. Такой ответ тебя устроит?

Улыбаюсь как идиотка. Не выдерживаю, подскакиваю и крепко обнимаю тебя.

— Дарька! Я так рада!..

Даешь себя обнять, даже слегка приобнимаешь меня в ответ. И вздыхаешь в ответ:

— Нашла чему радоваться…

* * *

К моему огромному изумлению и разочарованию Богдана за этим не последовало развития отношений. Не знаю, что ты ему сказала, но он как-то смирился с этим. Хотя вид имел предельно несчастный.

А я, между прочим, держала данное самой себе слово. Никаких парней. Примерно училась, в кино ходила пару раз только с тобой. И все было нормально. Пока я не познакомилась с Антоном.

Познакомилась, надо сказать, банальным и одновременно — нелепым образом. Я налетела на него в столовой, имея в руках полный поднос еды. Я была голодная, ага. Тарелки, стаканы, вилки, ложки — все это разлетелось и посыпалось в стороны. Но, в основном — на Антона. На его весьма презентабельного вида пиджак, светлую рубашку и стильные, недешевые на вид джинсы.

Чувствовала себя при этом я распоследней идиоткой. Черт, что делать? Попытаться как-то исправить нанесенный одежде ущерб? Собирать разбросанную и частично разбитую посуду? Я была просто в панике, стояла молча, не решаясь даже начать извиняться. Антон тоже молчал, потом его красивые губы тронула улыбка, которую дополнил заинтересованный взгляд в мое весьма откровенное в тот день декольте. И ситуация из нелепой сразу превратилась в понятную. И волнующую.

В Антона я влюбилась. Как кошка. С ним было все по-другому. Во-первых, он был совершенно не похож на предшествующую ему череду парней с физического факультета. Антон учился на юридическом. Во-вторых, он был более… взрослым, что ли… Хотя старше меня всего на курс. Наверное, дело было в его самоуверенности и несомненной обеспеченности. Антон был из состоятельной семьи. Впрочем, на юридическом иных и не водилось, по-моему. Имел собственную машину, не очень шикарную, потому что, как проинформировал меня Антон, «отец боится покупать ему сразу слишком мощную тачку». Деньги тратил, не считая. И вообще — весьма активно демонстрировал мне свою симпатию. Это нравилось. Льстило. Возбуждало.