голову заполнила нежная патока эстетического наслаждения. Карун спал

беспокойно, широко раскинувшись на простынях, рассыпавшиеся длинные

волосы оплели плечи точно ленты. Я тихо вздохнула. Карун пошевелился и

негромко сказал.

-- Не стой на пороге, - сонно, хрипло, так что заныл низ живота.

-- Я тебя разбудила...

-- Немного, - он приподнялся на локтях, простынь сползла вниз, открывая

торс.

Чтобы отвлечься, я прошла внутрь, на ходу расстегивая застежки, те до

которых могла дотянуться, а этого явно не хватало, чтобы свободно выбраться

из платья.

-- Садись, я помогу, - улыбаясь, произнес он.

Только что мне казалось, что ни сил, ни эмоций не осталось вовсе, но его

мягкая, чарующая улыбка пробудила во мне невероятные потоки нежности.

Покорно опустившись на постель, позволила заботливым рукам расстегнуть, а

затем раздеть и увлечь себя в теплые объятия любимого мужчины. Он ничего не

спрашивал, не проявлял нетерпения в желании овладеть, он просто нежно

гладил меня. Живот, бедра, грудь, шею пальцы скользили медленно,

неторопливо, словно желая выпустить напряжение, что накопилось за день.

Нехотя пошевелившись, я беспомощно уткнулась ему в грудь и тихо-тихо

прошептала:

-- Давай сбежим?

-- Тебе здесь не нравится, - Карун уже не спрашивал - он утверждал.

-- Напротив, Курам красив, загадочен и очень близок мне по своему духу. Я

хотела бы посмотреть на море, побывать на островах и увидеть какое здесь лето.

Поваляться на пляже, искупаться...да много чего, - голос стал мечтательным.

-- И все же ты хочешь уехать.

-- Они не примут меня, - я сладко потянулась в его объятиях и перевернулась

на другой бок, - а вот когда пройдет время... оно им нужно чтобы свыкнуться.

Мы вернемся, обязательно.

Веки стали тяжелыми, я зевнула, чувствуя, как прохладные губы легко

коснулись шеи, плеч, защекотали мочку уха, отчего по коже забегали приятные

мурашки.

-- Спи, моя королева, - прошептал он, когда сон уже обнял мое измученное

тело своими туманными лапками.

Не мои долги.

Петр Заломов нес красное знамя, по поводу чего все время вспоминал мать.

Из школьного сочинения.

Утро хмурыми серыми тучами заполонило небо до самого края, и они

готовились вот-вот разразиться противным холодным дождем. Но сейчас мне

было тепло, уютно, рядом спал умиротворенный и расслабленный мужчина.

Единственное что настораживало - раннее пробуждение, ведь я всегда

предпочитала поспать подольше.

Чтобы не разбудить своей возней Каруна, я осторожно высвободилась из его

рук и соскользнула с кровати. По пути в ванную заглянула в гардеробную, где

выудила теплое длинное платье, белье и плащ с капюшоном. Войдя в ванную,

отметила отсутствие окровавленной одежды. Видимо прислуга во дворце все-

таки была, но шифровалась похлеще спецслужб.

Умывшись и приведя в порядок волосы, я натянула платье, успела надеть один

чулок, прежде чем в ванную заглянул встревоженный Карун.

-- Ты чего так рано вскочила? - спросил он сонным голосом, но взгляд

остановился на ноге, которую я поставила на ванну, чтобы как следует натянуть

чулок.

-- Не спится, - легкое пожатие плеч.

-- Иди ко мне.

Я счастливо рассмеялась, ныряя в раскрытые объятия. Не застегнутое платье

полетело на пол, единственный оставшийся на мне чулок, при каждом взгляде

брошенным на мои ноги вызывал дружный дикий хохот, благодаря чему мы

постоянно отвлекались. А потом утомленные, но довольные таким началом дня

одевались совместными усилиями. Карун, довольно легко посвятил меня в свои

планы, напомнив что, вечером будет бал. На что я ненавязчиво намекнула, что

тоже не прочь погулять. Чем подняла бурю возмущений, но совсем не ту что

ожидала услышать.

-- Ты вовсе не обязана отчитываться передо мной! Я доверяю, а значит

совершенно не хочу думать о плохом.

И я смотрела на него как блаженная, понимая какой золотой мужик мне

достался. Не запрещает, значит, разрешает, а если разрешения спрашивать не

нужно, то делать это уже неинтересно. Запретный плод сладок, а если перед

тобой все плоды мира в ассортименте, перестаешь воспринимать их как

запретное.

Карун, как сказал, удалился в лабораторию, прежде побеспокоившись о моем

завтраке. Точнее, попытался познакомить меня с королевской столовой.

Пришлось расколоться и о своих планах.

-- Навещу одну замечательную пекарню, - не стесняясь, заявила я, вызвав на

лице моего мужчины странную ухмылку, - и это вовсе не то, что ты думаешь!

До ваших дам мне еще ой как далеко.

-- И ничего я не думаю, - сказал он, а уходя, напоследок шутливо погрозил

пальцем.

Встреченные мною в ранний час норды вежливо кланялись, желая хорошего

дня, я в свою очередь отвечала тем же, ясно понимая, что от их женщин такого

отношения не получу никогда. Выйти из замка после вчерашнего происшествия

оказалось много проще, дорогу все-таки запомнила.

Дождик на улице начал накрапывал, грозясь со временем, перерасти в

мерзкую морось. Мокрая трава быстро намочила подол платья, но гулять на

свежем, пахнущем озоном воздухе, было все равно приятно. До пекарни я

добралась быстро, но помимо недальнего расстояния подстегнуло желание

оказаться в ароматном тепле.

На сей раз дверь была закрыта, что неудивительно - непогода. Неловко

помявшись на пороге, я уже раздумала заходить, чувствуя себя совершенно по-

дурацки. Но и тут случай решил за меня. Входная дверь распахнулась, и в

образовавшийся проем просунулся донельзя недовольный пекарь.

-- Арель, я... - куда-то подевались все слова и умные мысли.

Норд поморщился.

-- Не стой на пороге, проходи внутрь, - он посторонился, пропуская меня в

помещение, где как я и грезила, было тепло и потрясающе пахло сдобой.

-- Завтракала? - строго спросил Арель, чувствуя, как под его испытующим

взглядом смущаюсь и краснею.

-- Нет.

-- Тебе не нравится дворцовая кухня или дело в чем-то другом? - спросил он, а

я всерьез задумалась.

-- Нет, готовят там вкусно. Но мне там неуютно, а ваши женщины это вообще

шедевр поклонения. Воистину не сотвори себе кумира, - возмущенно заявила я,

а под конец испуганно остановилась и сникла под укоряющим взглядом Ареля.

-- Ты по-своему права, - в его глазах плескалась мука, тогда как внешне он

казался, спокоен, - но наше наследие тяготит, а мы не вправе винить их за то,

как они пытаются справиться с ним.

-- Ясно.

Он поставил передо мной блюдо с какими-то поджаристыми загогульками и

кружку с чаем, в которой плавала одинокая синяя слива. От взгляда на нее в

меня на глаза навернулись слезы. Таким чаем меня любила баловать Тора. Мы

выносили сладости и чай в беседку, где за неторопливой беседой проводили

тихий вечер.

-- У вас отличный вкус, - грустно сказала я, вдыхая тонкий аромат.

-- А я вот еще не пробовал, - он тоже вертел в руках чашку.

-- Это императорская слива. У вас друзья в Даркасе? - кончики пальцев

закололо от неожиданно нахлынувшего волнения.

-- Давно, лет двадцать назад я познакомился с человеческой девушкой... - его

лицо затуманилось воспоминаниями, - а она до сих пор помнит.

-- Вы любите ее? - вырвалось у меня.

-- Люблю, но она не хочет быть со мною, будто что ее держит там. Тора

вообще поразительная женщина.

Сердце радостно екнуло. Вот оно предчувствие! Сбылось и оправдалось. От

счастья хотелось плакать и смеяться. Я счастливо улыбнулась Арелю, понимая,

что уже не за что не смогу сдержать себя от желания повидаться с подругой. Но