И я вернулась в суровую действительность, которая требовала от нас своего

участия. Не отходя от лагеря сильно далеко, я собирала хворост для разведения

костра, а поскольку нам предстояло провести ночь в осеннем лесу, то его

требовалось очень много.

После очередного захода Карун скомандовал отбой, и я деревянно опустилась

на снятое седло. Рексторы первое время кружили вокруг меня, пока я собирала

хворост, но когда им надоело, отправились искать себе ужин. Алхимик изредка

поглядывал на мою несчастную физиономию, не забывая обреченно вздыхать.

На психику давит, но главного он не понимает - в таком замученном состоянии

мне его ужимки, что слону дробина.

Если бы было можно, то я давно сидела в куче розовых углей, но поскольку

огнеупорность для меня в прошлом, довольствовалась теплом совсем близкого

костра, поворачиваясь к пламени то одним, то другим боком.

-- Ты бы в одеяло завернулась, - ехидно заметил Карун, видя мои попытки

отогреться, а я хлопнула себя по лбу.

-- Раньше сказать нельзя было?

Он покачал головой. Конечно, ему-то что, вон даже куртка на распашку и

ничего не мерзнет.

-- Ты так забавно себя ведешь, что я не смог отказать в удовольствие, наблюдая

за тобой.

-- Гад, - беззлобно отозвалась я, мысленно припоминая, как совсем недавно он

еще забавней скакал вокруг моей особы. Бальзам на душу...

Честно говоря, я и не представляла, как мы заночуем. Земля холодная, местами

уже промерзлая, так недолго подхватить воспаление всего на свете. Но

оказалось, что я не учла одной детали, это тех веток, которые Карун заставил

меня обдирать с деревьев после довольно сытного ужина и собственно наших

верных скакунов, которые сами по себе оказались великолепными

обогревателями. Уложив ветки, ну прямо наша ель, мы накрыли их одеялом.

Собственно у меня мелькала мысль, что вместе спать теплее, но с алхимиком у

нас складывались весьма натянутые отношения, хоть он старался сгладить свое

пренебрежительное отношение. А когда я недоуменно взирала на наше ложе,

надо заметить довольно тесное, поняла весь курьез ситуации. Он против, я

против, но мы оба понимаем, что по-другому никак.

Спать, как ни странно не хотелось, поэтому я сидела у костра, завернувшись в

очень теплое одеяло, изредка высовывая руку, чтобы в очередной раз

подбросить сухой сучок. Карун что-то мурлыкал себе под нос, сначала

ненавязчивый звук казался приятным, но постепенно вызвал раздражение и как

следствие вспышку недовольства.

-- Карун!

-- Да? - эдак задумчиво, будто я выдернула его из приятных воспоминаний.

-- Почему ты бросил свой народ? - вариант из вторых рук я знала, хотелось

услышать от первого лица.

-- Ха! Бросил?! Это еще мягко сказано! - с какой-то показной бравадой

выпалил он, и я увидела в его глазах такую нереальную злость, что пожалела о

сказанном, - в свое время я многое сделал для процветания Курам-Илора, но

мои эксперименты, они не всегда были безопасны. А тот последний...он

уничтожил половину совета, в которых на то время входили пять матерей. За

это меня, не разбираясь, отправили бы к праотцам.

Он замолчал, но мне не давала спокойствия одна существенная деталь.

-- Так почему тебя простила Оли?

-- Моя сестрица, как ты заметила, та еще штучка. У нее прямо-таки нюх на

истории с душком, а у моей истории был не душок - качественная подстроенная

вонь. Если без возвышенной патетики, то меня подставили. Когда же во всем

этом разобрались и нашли виновных, я уже имел школу и постоянный поток

учеников.

-- А как же власть?

-- Власть? - зачарованно повторил он, не сводя глаз с огня, - она не была нужна

мне тогда, а уж после... Здесь я могу творить без ущерба, не спрашивая

разрешения, полагаясь на самого себя, что, несомненно, заставляет ощутить всю

полноту ответственности.

И я с ним согласилась, свобода дороже всех благ и почестей.

Начало конца.

Лучше быть одному, чем в плохой компании. Джон Рей.

Самый лучший бросок в кости - выбросить совсем. О'Мэлли.

Утро выдалось холодным и богатым на потрясения. Ночью я спала плохо,

ворочалась и забывалась недолгим сном, очень напрягало отсутствие каких либо

стен, словно уже на генетическом уровне заложено. Дикий под боком тихо

посапывал, являя мне, образец истинного арийца - спокойный, невозмутимый,

чего явно не хватало мне. Да что говорить, я в бытность еще студенткой ни разу

не ходила в походы с ночевкой, а тут вообще жуть.

Вот и проснулась, едва рассвело. Как ни странно, было жутко душно. С

трудом, выпутав голову из-под одеяла, уткнулась носом в пушистое пузико

Дикого, а, перевернувшись на другой бок, увидела Каруна.

Ну да, а кого же еще я ожидала там увидеть?

Только вот то единственное одеяло, что нам предстояло делить ночью,

целиком и полностью было бессовестно перетянуто мной. Мне честно стало

стыдно. Придвинувшись в плотную, я накинула на дрожащего мужчину одеяло

и нисколько не стесняясь, прижалась к его спине, обхватив талию рукой.

Последней мыслью была самая невинная, а сон, наконец, пришел - спокойный и

ласковый.

Утро, черт возьми, я даже не предполагала, началось вполне себе мирно. Карун

кашеварил, ухмыляясь, поглядывал на мою сонную возню, мне же никак не

удавалось проснуться. Отчаянно хотелось привести организм в бодрое

состояние, но задача оказалась не по силам.

-- Сейчас бы кофе и умыться холодной водой, - бурчала я себе поднос

сворачивая одеяло в тугой валик.

-- Вода есть.

-- Есть, пить. Что?

Вопросительный взгляд в мою сторону, но голова отчаянно не понимала

смысла слов.

-- Давай солью тебе воды, а ты умоешься.

-- Так бы сразу!

Что-то я сегодня не в духе, старею, поди, раз ворчать начинаю.

Умылась, и туман сам улетучился из головы. Дико захотелось есть, а мой

голодный взгляд в сторону дымящего котелка, сказал сам за себя. Но вместо

очередного кулинарного шедевра, алхимик торжественно вручил кружку

горячего чая и бутерброд с холодным мясом. Конечно же, я обожгла язык,

прикусила щеку и подавилась бутербродом, но голод оказался сильнее голоса

разума.

Собирали стоянку в полной тишине, мне было лениво ворочать даже языком, а

Карун просто не желал общаться с хмурой женщиной. Правильно, по утрам, а

особенно по таким утрам, меня лучше не трогать. В чем убедился алхимик,

когда решил помочь мне с седлом.

У меня не получалось затянуть подпругу, я злилась. Раз, второй - злость

перешла в какой-то странный мазохизм.

-- Давай, помогу.

-- Не мешай мне!

-- Тебе сил не хватит.

-- Отвали, - прорычала.

-- Мы торопимся!

-- А я нет, - зашипела, отпихивая алхимика.

-- Что за дурость?!

-- Руки убери!

Припираться можно было долго, но вот застежка вошла в нужный паз и я резко

выдохнула, вытирая со лба пот. Как ни в чем не бывало, закинула сумки,

привязала к седлу одеяло, со скрипом влезла наверх. Карун уже сидел верхом,

убедившись, что я готова послал своего Рекса вперед. Мне хватило ума заранее

удобно вцепиться в седло.

Пока мы ехали по хорошо укатанной грунтовке, безумный бег был вполне

терпим. Но когда Карун заставил Рекса свернуть в поле, я за несколько часов

перебрала весь свой нецензурный запас. Надеюсь Каруна замучает приступ

икоты!

Поле постепенно сменилось, каким то безумным подобием холмов, прямо чудо

природы. И это безобразие наши бесстрашные скакуны, будь они неладны,

преодолевали мощными прыжками. Мне все время хотелось постыдно визжать,