«Б-без тебя… я бы у-умерла…» — у сестры начинал дрожать голос, а некоторые слова начинали пропадать в горле, не успевая выйти наружу. Я мог лишь подбодрить и успокоить ее.
«Я не дам тебя в обиду. Это моя задача… как брата.» — я говорил это от чистого сердца, в котором уже красовалась зияющая рана греха. Она убила человека, чтобы спасти себя от бед. Я сделал тоже самое для нас обоих. Убил брата. Мы теперь ничем не отличаемся друг от друга. Оба с кровью на руках. Оба с секретами. Оба в одной капсуле… обнимаем друг друга и успокаиваем. Совершенно внезапно, она постаралась встать на носочки и аккуратно поцеловала меня в щеку, обняв крепче. Она все еще лила слезы, но в этот раз на ее лице искривилась теплая, едва заметная улыбка.
«Б… Братик… Я благодарна т-тебе за все.» — сказав это, ее улыбка стала шире. Она вжалась в мое плечо, обняв нежнее, обвив мою шею руками. Только я прикрыл глаза, расслабился и спокойно вздохнул, она, абсолютно сбив меня с толку, поцеловала меня в губы. Этого никогда не происходило в моей жизни, особенно с моей сестрой. Я даже не упоминаю тот факт, что подобное запрещено в нашей семье. Это наказуемо! Мы не должны так сильно сближаться со своими братьями и сестрами! Но… моя сестренка уже нарушила свою долю законов. Она уже давно махнула на все рукой. Пока я удивленно разглядывал ее румянец на щеках, она медленно отстранялась от меня, нервозно покусывая свою губу и отводя глаза. Я уже знал, что она не будет молчать и скажет что-то по этому поводу. Фраза была… вполне очевидной. — «Я… очень… О-очень сильно… люблю тебя, братик.» Ответить на это я ничего не мог. Только ошарашенно смотреть на нее, слегка кивнув в согласие.
Сестра успокоилась нее сразу. Ей пришлось поелозить на мне несколько минут и поцеловать меня пару раз, перед тем как окончательно прикрыть глаза с улыбкой на лице, тихо посапывая. Я же читал книгу, обдумывая дальнейшие действия. Это сложно… обдумывать свои ходы, словно в шахматах. Я уже не говорю про тот факт, что я играю не только против Первого, но и против остальных своих сестер и братьев, которые могут подозревать нас. Я должен был знать каждую деталь и быть готов ко всему. К счастью, у нас было алиби. Неопровержимое доказательство нашей слабости. Потерянный глаз моей сестры и моё медленно угасающее сознание. Первый уверен в том, что я не причастен к убийствам, так как я находился рядом в большинстве случаев, особенно когда мы нашли Восемьдесят второго. Вспомнив о нем, я задался вопросом:
«А как ты убила Восемьдесят второго? Без оружия, я имею ввиду.» — мой вопрос Девяносто восьмая не сразу услышала. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы полностью понять его и обдумать. Приоткрыв глаз, она взглянула на меня. В ее глазах был… шок.
«Я-я не убивала его. Я была в столовой в это время.» — ее ответ заставил меня оцепенеть. Я вспомнил детали на теле убитого брата. Ни единого пореза или укола. Только след на шее, словно его кто-то удушил, и с дикой силой. За одним вопросом поступил другой, и я задавался им снова и снова…
— «Если не ты… То кто?»
========== Часть 6. Героизм - преступление. ==========
Мое понимание вещей, как и целый мир вокруг меня… Все это медленно переворачивалось с ног на голову. Я стал братоубийцей. Таким-же человеком, как и моя сестра-близнец. Но она… Моя сестра поддерживала мои решения и успокаивала меня каждую доступную секунду. Даже если ей довелось убить человека, я прощал ей это. Я успел понять ее взгляд на вещи и принял за правду причины, по которым она убила Семьдесят восьмого и Семьдесят третью. По которым Шестьдесят второй напал на нее. И вся эта правда заставила меня по-новому взглянуть на моих братьев и сестер. Они были чужды мне. Все это время я жил среди чужих мне людей. Не знал их, как настоящих сестер или братьев. Теперь, когда я осознал это… Я могу доверять только Девяносто восьмой. Только моей сестренке.
Утро не было для меня особенным. Я все время находился рядом с Девяносто восьмой, прикрывая ее покрытие ладонью, пока она умывала лицо. В качестве благодарности она сама решила умыть мое лицо, что было вполне… забавным зрелищем для моих братьев и сестер, стоявших рядом. На собрание мы шли неспешно, обсуждая возможные темы, которые может приподнять Первый на собрании. Даже собрание начиналось как-то… по-обычному. Оглядев всех в зале, удерживая в руках планшет, Первый дожидался окончания переклички. Отсутствие Шестьдесят второго вызвало у некоторых удивление и шок, ведь не все знали про вчерашнее убийство. Когда перекличка закончилась, Первый взглянула на меня… с презрением. Серьезностью. Это длилось несколько секунд, после чего он положил свой планшет на стойку и отошел от нее, спрятав свои руки за спиной.
«Вчера… Шестьдесят второй был убит.» — Старший брат говорил это прямо и без лишних эмоций. Его строгий тон и внезапная тема шокировали большинство братьев и сестер, заставив их ахнуть в ужасе. Он не остановился на этом. — «Это может звучать странно, а для некоторых — шокирующе, но расследование предыдущих убийств и случаев привело к неожиданным выводам. Шестьдесят второй мог быть убийцей Семьдесят третьей и Семьдесят восьмого, не говоря уже на попытку убийства Девяносто восьмой.» Его заявление вызвало настоящую волну эмоций. Мои братья и сестры были возмущены, поражены и взбудоражены этим заявлением. Но даже если это и было правдой, всех интересовал другой вопрос. «Кто убил его?», «Что случилось с Шестьдесят вторым» и прочие вопросы летели в сторону Первого. Все интересовались подробностями. Вздохнув, Первый приподнял свою руку, стараясь успокоить всех. Дождавшись тишины, он поднял руку вверх и показал три пальца, после чего опустил руку и показал двумя пальцами, указательным и средним, в мою сторону. Это была команда, и Старшие братья среагировали на нее моментально. Пятый, Восьмой и Девятый спустились к остальным, обогнув Девятый ряд.
«Убийство Шестьдесят второго было главной темой для обсуждения среди всех Старших. К сожалению, вердикт должен обсуждаться при всех в семье, не говоря уже про его исполнение. Девяносто девятый — наш младший брат — является виновным в этом преступлении. Прошу воздержаться от всех эмоциональных высказываний.» — После подобной речи, которая сопровождалась жестами Первого, Восьмой и Пятый схватили меня за руки, удерживая за плечи.
Я не ожидал подобного случая. Я не был к этому готов. И даже если это было самой неожиданной и страшной вещью в моей жизни… Я не сопротивлялся. Даже когда Девяносто восьмая старалась забрать меня из рук Старших братьев, крича «Он не виноват! Отпустите его!», я продолжал идти вперед, склонив голову. Девятому пришлось удерживать мою сестру за руки, пока она старалась выбиться, сражаясь не только за свою, но и за мою свободу. Ее смогли поставить на колени и усмирить, а меня занесли на площадку, продолжая держать мои руки за спиной. Я ожидал угроз и громких слов от своих братьев и сестер, но они не говорили ничего в мою сторону, перешептываясь и наблюдая за мной, широко раскрыв глаза.
«Я объявляю начало суда по делу убийства нашего брата Шестьдесят второго нашим братом Девяносто девятым. Это первый подобный случай, но серьезность преступления не будет обсуждаться, так как все вполне очевидно.» — сделав небольшую паузу, Первый встал рядом со мной, положив руку на мое плечо. Он начинал, с серьезностью в голосе, объяснять детали преступления.
«Исходя из рассказа Девяносто девятого и ее сестры-близнеца — Девяносто восьмой, все произошло в мужской уборной. Девяносто девятый „приглядывал“ за своей сестрой, пока она справляла свои нужды. Если включать недавние правила безопасности и разделение на пары, то я могу понять и принять причины подобного поступка.» — пока Первый высказывал все известные детали, я оглядывал своих братьев и сестер. Они наблюдали за мной, не отрывая глаз. Кто-то смотрел с презрением, кто-то со злостью… Некоторые даже не могли поверить своим глазам и ушам. Услышав едва различимый плач, я повернул голову в сторону Девятого ряда. Моя сестра… она рыдала, продолжая сопротивляться и сражаться с Девятым, который продолжал держать ее на коленях, не позволяя встать или вырвать руки. Она была беспомощна. — «Шестьдесят второй появился в уборной с отверткой в руках и напал…»
