Смотрю на него и удивляюсь, наконец, решаюсь его прервать.
— Пап, но ведь тебя предал отец.
Тот, сразу помрачнев, подкинул пару веток, что сухо затрещали.
— Знаю и видел. Что ты хочешь от меня услышать?
Пожимаю плечами.
— Ну… я бы, наверное, завел интрижку на стороне, ну, обиделся бы точно. Как он смел тебе изменять?! — к моему удивлению отец лишь рассмеялся вновь.
— Ох, сынок… я давным-давно знал, что он изменяет мне. Но всегда надеялся, что он наконец-то поймет, что я тот, кто любит его и ждет. А он лишь устраивал мне очередную истерику, боясь, что я ему изменю. Думаешь, он о моей жизни пекся, когда устраивал сору при всех во время нашего отъезда? Нет, сынок, он ревновал меня к эльфам. А еще он не позволяет мне видеться с Александром. Но я всё равно делаю всегда всё по-своему. Я полюбил его тогда, наделив его придуманным образом и внушив себе, что я тот единственный, кто ему нужен. А он, наоборот, сорвался с нашей с ним первой брачной ночи. Он хотел получить недосягаемое и, получив его, разочаровался. Я жил с ним ради тебя, сынок.
Кидаюсь ему в ноги.
— Ну почему, отец? Так нельзя. Видеть тебя счастливым и любимым — вот мое счастье.
— Сынок, ты уже вырос и теперь ты видишь, что я оставляю твоего отца не из-за тебя, а из-за того, что он давным-давно наплевал на нашу с ним любовь. Её не было.
Неверяще смотрю на него.
— Так ты его бросил? Ты уже принял решение?
Он кивнул, с горечью глядя на меня.
— Да, потому и пошел с тобой траву эту собирать, чтобы поговорить, сынок. Но как видишь, всё случилось как нельзя лучше. Ты и сам всё увидел.
Я смотрю на костер и представляю, что сейчас всё будет не так, как раньше. Не будет больше наших семейных посиделок, упражнений вместе с отцом в лесу. Память подсказывает некоторые моменты, и я только сейчас понимаю, когда у него были омеги. Мы часто занимались в лесу, и вокруг нас всегда были омеги. Разведенные и просто молодые. Ну, тянулись к нему почему-то только взрослые омеги. Чем-то он их брал. Я думал, что отец с ними по делу общается, ведь он вожак всех оборотней. Может, он решает их дела, помогает. А он вон что крутил. Тогда, воистину, у него было очень много измен моему отцу. Сердце заходится болью.
— Я не хочу в тот дом.
— И я не вернусь. Так что принимай приглашение Атейло. Его сынок пусть подрастет. Тебе всего-то надо быть с ним до десяти лет. Раз в день бери его на руки да корми из бутылочки пока. А там научу дальше. Но ребеночка негоже бросать. В нем и наша кровь есть. Он ведь ваш общий. Рдана подсобила малость, конечно, но видишь, всё получилось. Ну и ты, конечно, понимаешь, что жить у драконов — это великая честь для нас. Десять лет как десять дней пролетят.
Смотрю на отца, а мысленно уже согласился с ним. Если он согласен тут остаться, то и я только за.
====== Часть 3 ======
POV Саши
В тонкой рубашечке и ползунках мой сын упрямо полз через порог комнаты, желая исследовать и другую часть своего мира. Широкое лицо, словно солнышко, озаряло всех нас, когда он поднимал златокудрую головку кверху, разглядывая нас. Длинные ресницы, казалось, были до бровей, а пухлые губки и щёчки хотелось целовать и целовать.
Не отрывая взгляда от его движений и потуг, беру тонкую подушку и подкладываю ее на порог. Малыш, обижено засопев, тянет ее на себя, я на себя. Лицо Гирана вновь осветила улыбка, это ведь новая игра с его другом и отцом.
Мы с отцом уже почти год жили у Атейло. Малыш не рос, как обещали все драконы, семимильными шагами. Возможно, по причине того, что я был всё-таки оборотнем. Атейло приходил редко и часто просто увозил малыша куда-то. Я редко с ним встречался. Мы с отцом тогда уходили к целителям драконов и пропадали там днями. Все дела в Академии передали другим учителям и вроде бы мы успокоились. Но я видел, как мой отец подолгу смотрит в окно. Мы редко оборачивались, чтобы просто побегать в лесу. Но оба чувствовали, как за нами следят. Мороз по коже проходил, когда Атейло ожидал в уже обставленной гостиной огромный дракон. Мы с отцом тогда вообще не выходили из своих комнат. В самом доме, казалось, становилось темно и тяжело дышать.
— Отдай Гиранчику подушку, пусть он победит, сынок. — тихо шепчет мне отец, глядя, как мы играем. Атейло стоит у окна и задумчиво смотрит на нас. Сегодня, наверное, впервые, когда мы все втроём вместе собрались.
— Наши лекари удивляются тому, как вы быстро учитесь нашей магии лечения. — говорит он тихо, его взгляд прикован к нашему сыну. Отец отзывается сразу:
— Спасибо, но это они очень хорошие учителя. Такие терпеливые и мудрые, учиться у них — счастье.
Атейло чуть улыбается уголками губ, и его взгляд поднимается на меня. Я смущено опускаю голову и беру малыша на руки. Тот начинает с визгом трогать волосы, лицо, грудь. На рубашке сразу полетели завязи, и я, не желая быть замученным заживо, сажусь снова на пол, еле отрывая Гирана от себя. Ну, силушкой он, конечно, не обижен. Слышу смех сразу отца и дракона.
— Ты родился быть отцом, Саша. — говорит, смеясь, мне отец. Краснею от смущения.
— Нет, он просто такой… — не могу подобрать слов и вновь натыкаюсь взглядом на дракона. Он не сводит с меня глаз, ожидая ответа. Отец выходит из комнаты, оставив нас, со словами:
— Сегодня же нас пригласили на вечер, когда заснёт Гиран, в гнездо главного лекаря, Сумиляр настаивал, чтобы я приготовил ему нашу настойку. Я скоро, сынок. — он даже не обернулся, когда выходил из комнаты. Но я всё равно кивнул ему в спину и посмотрел ожидающе на дракона. Но тот даже не сдвинулся с места. Он смущал меня. Его взгляд, его случайное касанье моей руки. Вот он присел к нам на пол и весело протянул руку Гирану, и тотчас восхищенный возглас малыша огласил комнату. Атейло подул ему в глаза и что-то прошептал на ушко, Гиран рассмеялся, словно колокольчик.
— Смотри, что он умеет уже. — и уже Гирану: — Сыночек, бууууу…
Малыш, посмотрев на него, решительно протянул:
— Ббууу… бууууу… — и из его рта тотчас пошел дым. Я испуганно замер, не в силах пошевелиться. Атейло рассмеялся.
— Не бойся, это всего лишь дым. Он должен быть обязательно, и мною контролироваться. Я учу его не выпускать его постоянно. А только при определенном голосовом звуке. Иначе он может в детстве уже перегореть.
Слушаю его, позабыв обо всем на свете. А он уже рассказывает о том, как дальше будет развиваться наш с ним сын. Затем медленно встаёт с ним на руках и начинает ходить по комнате, продолжая мне рассказывать истории драконов. Слышу лишь его голос и вздрагиваю, когда меня трогают за плечо.
— Саш, Саш?! — недовольно ворчит отец.
— Иди, переодевайся, нас уже ждут. Малыш спит, дракон, кажется, ушел. Если малыш проснется, то поверь, мы первые будем знать об этом.
Я киваю ему и удивляюсь. Ну как я мог заснуть?! Словно меня зачаровал голос дракона. Потряс головой, и она тотчас откликнулась, словно не моя, головокружением и болью.
— Сын? Что с тобой?! — тревожно спрашивает меня отец.
Вижу его напряженный взгляд и чувствую, как по телу проходит первая волна оборота. Тотчас слышу, словно в тумане, голос отца, что уже требовательно читает охранные заклятия, и понимаю, что это всё бесполезно. Кто-то более властный, более могущественный и древний зовёт меня. Тело продолжает оборот, из меня словно вытряхивают всю память и как кутенка гонят на улицу, в лес.
Открываю воспалённые глаза и скребу лапой землю. Взгляд мой успевает заметить в большом доме, в окне, красивого мужчину, что беспомощно стучит мне в окно. Но меня тянет в лес. Живительная радость оборота и дикой природы течёт по крови, бодря меня и наполняя всё мое тело весельем, граничащим с безумием и злостью. Я не помню, кто я, не помню, зачем я здесь. Но тело несёт меня туда, вперёд, быстрее и быстрее. Ветки деревьев, словно руки человека, цепляют меня, словно предупреждая, что надо остановиться, что там опасность, но меня влечет, тянет. Вою от глухой тоски по тому, кто зовёт меня.
