— Так вы здесь и оборачиваетесь?

— Камень этого дома позволяет мне это делать. Это ведь и есть то самое преимущество камня. В этом доме может находиться и три тысячи таких, как мы. Дом лишь будет увеличиваться, но в другом измерении. А снаружи таким небольшим и останется. Вся моя семья наконец-то будет вместе. Но только в том случае, если я сделаю завязь малышу.

Киваем оба в такт ее тихому говору, и отец вдруг просит:

— Можно, вы оставите нас с малышом наедине?

Она кивает и сразу исчезает в воздухе. Так и стоим у края гнезда в полу. Там лежит неоформленное тело дракончика. Он, наверное, с половину меня по размерам, или с отца. У него нет ни чешуи, ни головы, словно ком лежит. То, что он дышит, это видно.

— Мне надо пообщаться с твоим отцом.

Я киваю. Камень зависает в воздухе, и я вижу, как отец шипит зло. Перед нами мой отец-альфа. Все бы ничего, но между его ног голый омежка, который активно облизывает член Нера. Тот нервно толкает его в грудь ногой. Но шустрый омега успевает зацепиться за кровать и лишь сползает.

— Илфар, прости… это… не то…

Я гневно шиплю на отца:

— Как ты мог?!

Неровиль вдруг зло спрашивает:

— Где вы взяли камень общения?

Отец-омега прекращает связь, и я вижу, как из глаз у него катятся слезы. Хочу его обнять, но он дергает плечом, и вновь камень зависает. Я вижу перед нами моего дядю.

— Александр, нужна твоя помощь.

Дядя улыбается, нежно глядя на моего отца.

— Какая угодно, Илфар.

Они начинают переговариваться, а меня словно тянет к этому дракончику. Перед глазами стоит картина с голым отцом и слугой омегой. Неужели он обманывал моего отца столько лет?

Голос в моей голове раздается неожиданно.

«Он всегда его обманывал. Альфа-волк, довольно изменчивая натура. Так что, Александр, не принимай это слишком близко к сердцу. Ты будешь таким же.»

Я покрутил головой и замер. Тело дракончика, кажется, ожило, и его тонкая кожица пошла рябью. Сам не заметил, как сполз к нему, и мои пальцы начали гладить этого детеныша. А он и впрямь был холодным и будто безжизненным. Сердце стало болеть от жалости к нему. Темнота поглотила меня целиком, и я лишь услышал вскрик отца.

— Саша!!! Открой глаза.

Открываю послушно и замираю от фиолетового взгляда, что смотрит на меня как-то странно и… так нежно…

— Моя завязь прошла, Александр. Ты как-то связался со мной, с моим ребенком. Я чувствую это. Поговорим позже, меня вызывает повелитель. — он растворяется в воздухе, и мой отец садится рядом. Лицо у него изможденное.

— Сынок, что произошло? Я лишь увидел, как ты залез в гнездо к малышу и потерял сознание, обхватив его тело.

Изумленно смотрю на него.

— Атейло говорит, что завязь прошла удачно.

Илфар смотрит на меня устало.

— Я боролся за твою жизнь почти месяц, сынок. Ты очнулся, наконец-то. Я уж попрощался с тобой. Боги услышали меня. — он залился слезами. — Сынок, ты всё, что у меня есть. Прошу, не делай так больше.

Глажу лицо отца, такое прекрасное и изможденное.

— Пап, ложись рядом, поспи.

Он и впрямь ложится, обняв меня. Я слышу, как тихо посапывает. И вновь и сам погружаюсь в сон. Меня будит тихий вскрик Рданы.

— Как же они красивы, Ати. Смотри, что отец, что сын. А этим длинным ресницам позавидует любая девушка.

Голос, раздавшийся рядом, принадлежал Атейло.

— Рдана, ты ведь всё понимаешь?

Она тотчас отвечает:

— Я не приму твоего подарка, это ваш с ним ребенок. И он, Александр, будет нужен для связи с ним. Так что я приношу свои извинения. Прости, что не смогла тебе помочь. Эти оборотни воистину уникальны.

Голоса пропали, и я, открыв глаза, убедился, что в комнате никого нет. Отец до сих пор спал. Накрыв его одеялом, встал с кровати и оделся.

— Это я тебя раздел, Саша.

Голос за спиной заставил меня вздрогнуть.

— Я альфа, и не надо трогать меня лишний раз, если я не мертв. Мой отец может прекрасно сделать всё и сам.

Атейло гневно смотрит на меня.

— Александр, я не хотел обижать вас, хватит сразу огрызаться на меня. Я не враг вам. Но если им стану, поверьте, вы и секунды не проживете на этом свете. Не злите меня, если я что-то делаю, значит, так было нужно.

Я замираю от его властного тона и слышу, как отец зовет меня. Дракон застал меня у порога нашей комнатки, в которой была лишь кровать и огромное окно. Нервно шагаю к отцу и, встав на колени у кровати, спрашиваю:

— Как ты?

Он смеется тихо, гладя мои волосы.

— Сынок, это я тебя должен спрашивать «как ты». Твоей магии убавилось тогда, и я как мог её восполнил. А Атейло помог мне перенести тебя в эту уютную широкую кровать. И он, кстати, тоже помогал мне с магией. Ты был высосан досуха вашим малышом.

Вскидываю растерянный взгляд и переспрашиваю:

— Нашим? Ты о чем, отец? — боюсь услышать ответ отца, значит, те слова не были сном?

— Я сам ему скажу, Илфар. Прошу, дай мне время.

Отец лишь кивает, с улыбкой глядя на меня.

— Он такой… такой красивый и такой забавный, я уже влюбился…

Атейло с улыбкой тянет меня из комнаты, и мне приходится послушно идти за ним.

— Я не мог зачать ребенка ни с кем, Александр. Ещё когда вы не пересекли границу, я захотел познакомиться и с тобой лично. Не пойми неправильно, что-то в моем сердце подсказывало, что не твой отец мне поможет, а именно ты. Словно какая-то нить протянулась между нами. Ты не подумай ничего пошлого. Я не претендую на тебя. Но я не знаю, как мне благодарить тебя!!! Мой малыш, мой долгожданный малыш наконец-то появился на свет. А мне уже за тысячу лет. Ты сделал то, что не удавалось никому. И ведь ты — альфа.

Он вталкивает меня в огромную комнату, и я вижу, как она преобразилась. Свет, казалось, был везде. Толстый ковер под ногами и два низких широких стола по углам комнаты. Несколько диванов и толстая шкура в углублении в полу. Осторожно подхожу к краю и так и замираю. Там лежит маленький ребенок. Нет, конечно, он не такой маленький, как обычно это бывает у омег. Он… ему, наверное, с года три, как по-нашему. Он в небольшом магическом пузыре. Атейло по отцовски улыбнувшись, прикоснулся к шару.

— Он спит, столько играл и столько ел. Мой малыш.

Смотрю на него изумленно.

— Он уже крупный.

— Да, крупный. Но его переход в дракона будет очень нескоро. И мне придется уже не летать, чтобы заняться его воспитанием. Но я этому только рад. — он, обернувшись ко мне, порывисто обнял меня и прижал так, что я чуть не задохнулся.

— Спасибо, моему счастью нет предела. — я нехотя принял его объятия и спросил тоже нехотя: — Но как так получилось? Ведь драконица должна была родить его.

Атейло кивнул.

— Это было почти пятьсот лет назад. И правда, драконицы рожали малышей, как вы, и кормили грудью. Но потом драконицы лишились этого права. Наш повелитель запретил им быть матерями, в связи с тем, что те стали выбирать себе партнера. А ведь раньше была пара, как и у вас, истинность. И лишь тот альфа будет верен своему омеге, что является ему истинным. У вас сейчас тоже связей нет почти. Но скоро наш повелитель вновь сделает чистку магии в этом мире. И всё встанет на свои места. Он это делает раз в тысячу лет. Но ждать мне некогда. Я не проживу долго. Я должен воспитать своего сына, и он встанет на мое место. Повелитель ждет и очень долго, чтобы нам с ним отправиться в мир иной. Там где мы, наконец-то, скинем все путы этой жизни. Наконец-то мы обретем покой и благословение печати сна.

Кажется, до меня лишь сейчас дошел смысл его слов. Костер, что развели мы с отцом недалеко от дома Атейло, уже прогорал, а я все вспоминал этот разговор с ним. Каждое его слово приобретало все более глубокий смысл. Так это НОВЫЙ повелитель?! Ну почему я тогда не спросил его?!

— Сын мой, что тебя печалит?

— Отец, как ты себе представляешь меня в роли омеги-отца?

Тот, засмеявшись, долго не мог успокоиться.

— Ну… сынок… всё не так плохо! Как альфа ты, конечно, хорош: и красив, и статен, и свиреп. А еще ты бываешь очень опасен, когда злишься.