– Есть ли в Клерресе кто-нибудь, кто мог бы помочь нам? Кто-нибудь, с кем можно тайно сговориться? Можно ли как-то передать ему, что мы идем?

Тишина. Неужели он и теперь уклонится от ответа? А ведь напоить его еще раз уже не получится.

– Нет, – выдавил наконец Шут. – Никак не передать. Прилкоп, возможно, еще жив. Они разлучили нас, когда перешли к пыткам. Думаю, с ним обращались примерно так же, как со мной. Если он жив, то наверняка по-прежнему сидит под замком. Я предполагаю, они сочли его слишком ценным, чтобы убивать, но могу и ошибаться.

– Я знаю, ты сомневаешься в тех, кто помог тебе сбежать. Но вы с Прилкопом отправили мне нескольких гонцов. Можно ли верить этим людям? Они все еще в Клерресе?

Шут покачал головой. Он по-прежнему отворачивался от меня.

– Это было возможно в первые годы после нашего возвращения в Клеррес. Когда мы уже были не в ладах с Четырьмя, но они еще не знали, что мы не доверяем им. Сначала мы отправили гонцов, чтобы предупредить тебя о том, что Четверо, возможно, хотят навредить тебе. В то время Четверо еще пытались склонить нас на свою сторону, заставить думать как они. Возможно, они и правда верили, будто сопоставители и наставители могут убедить нас, что мы ошибались. – Он криво улыбнулся. – Но все пошло не так. Думаю, они заслушивались нашими рассказами, ведь они почти ничего не знали о жизни за стенами Клерреса. И, узнавая от нас все больше о том, что происходит за пределами их мирка, некоторые начали сомневаться в том, чему их учили Слуги. Наверное, поначалу Четверо не понимали, какое влияние мы обрели в Клерресе.

– Сопоставители? Наставители?

Он с отвращением фыркнул:

– Красивые титулы. Сопоставители – это те, кто разбирает записи о снах, чтобы найти связи между ними. Наставители ищут людей или грядущие события, которые проще всего изменить к выгоде Четырех и их Слуг. Именно они изо всех сил пытались убедить нас с Прилкопом, что мы заблуждались. В последующие дни мы с ним много говорили об этом. Я всегда настаивал, что ты – избранный. Но потом Прилкоп спросил – и совершенно справедливо: «А как же новые сны?» На это у меня не было ответа. – Он сглотнул. – Никакого ответа.

И однажды ночью, на дружеских посиделках с вином, наши маленькие друзья по секрету сообщили нам, что есть ребенок-самородок, которого нужно отыскать и научиться направлять, пока он не направил мир по неверному пути. Им было известно, что Четверо хотят найти этого ребенка. Не все Четверо верили, что новый пророк – это Нежданный Сын, но одна из них верила. Симфэ. Всякий раз, когда мы встречались за обедом, она бросала мне вызов в споре. И доводы ее были таковы, что поколебали даже мою веру. День за днем Четверо требовали прочесывать записи о снах, чтобы отыскать этого ребенка. И «направлять» его. Я испугался, что они отыщут те же подсказки, которые много лет назад привели меня к тебе. Поэтому я послал еще гонцов, чтобы попросить тебя отыскать Нежданного Сына. Они ведь убедили меня, что это и есть Белый Пророк – самородок. И вот тут они были правы. Они узнали о существовании Би задолго до меня. А Двалия убедила их в том, что дитя, присутствие которого они ощущают, и есть Нежданный Сын.

От его слов меня продрал мороз по коже. Слуги «ощущали» существование Би? Я стал перебирать сказанное в голове, пытаясь понять, что из этого следует.

– Что значит «самородок»?

Его плечи поникли, словно под грузом. Я ждал.

– В Клерресе времен Прилкопа… – начал Шут, но горло у него перехватило, и он умолк.

– Хочешь чая?

– Нет. – Он вдруг с силой схватил меня за руку. – Бренди еще остался?

– Сейчас посмотрю.

Закупоренная пробкой бутылка наполовину торчала из-под подушки. В ней было немного жидкости – лучше, чем ничего. Я нашел бокал Шута, налил ему и поставил на стол. Его рука нащупала сосуд. Он взял его и выпил. Сев на свое место, я заметил, что вторая рука, та, что в перчатке, так и лежит там, где была. Я взял ее в свою:

– Клеррес времен Прилкопа?

– Тогда он был библиотекой. Там хранились вся история Белых, все сны, что когда-либо были записаны, тщательно рассортированные. Там были записи о том, что эти сны могут означать. Это было пристанище историков и языкознатцев. В те времена все Белые Пророки были «самородками». Родители начинали замечать, что их ребенок… не такой, как все. И приводили его в Клеррес. Или ребенок вырастал и понимал, что ему нужно отправиться в путешествие. В Клерресе Белый Пророк своей эпохи мог изучать все сны, увиденные до него, истории других Белых Пророков. Их обучали, берегли, кормили, одевали и готовили. А когда Белый Пророк чувствовал, что готов начать свою работу в мире, ему давали все необходимое: деньги, верховое животное, дорожную одежду, оружие, перья и бумагу – и отправляли в путь. Так было с Прилкопом. А Слуги оставались в Клерресе и записывали все, что знали о пророке, а потом они и их потомки терпеливо ждали появления следующего. – Он снова отпил бренди. – Тогда не было Четырех. Только Слуги – люди, ожидавшие, когда наступит их время служить.

Надолго повисло молчание. Наконец я решился нарушить его:

– Но в твое время Клеррес был уже не таков.

Он покачал головой – сначала медленно, потом резко и отчаянно:

– Нет. Совсем не таков! Когда родители уехали, оставив меня там, я был потрясен тем, что я там не один такой! Меня отвели – тогда еще со всем дружелюбием и ласковостью – в красивый сад, где стояло несколько маленьких домиков и увитая виноградом беседка, журчал фонтан. И в домике, куда меня привели, жили трое детей, почти таких же бледнокожих, как я.

Но они все были сводными братьями. И они родились там же, в Клерресе. Их там вывели, как породистых животных. Потому что Слуги уже не служили Белым Пророкам, а только себе. У них была возможность отследить родословную любого Белого Пророка, и они собирали у себя детей. Двоюродные братья и сестры, внучатые племянники и племянницы, дети, по слухам приходившиеся Белому Пророку внуками… Слуги собирали их у себя, селили вместе и спаривали, как кроликов. А потом спаривали их детей. Рано или поздно рождался ребенок с нужной особенностью. Ты видел, как Баррич делал это с животными. То, что годится для лошадей и собак, работает и на людях. Вместо того чтобы ждать, когда где-то родится Белый Пророк, они сами создавали их. И пожинали урожай – их сны. Когда-то Слуги верили, что Белые Пророки рождаются, чтобы направить мир по лучшему пути, но они забыли свой долг и стали заботиться только о собственном благе. Их «истинный Путь» – это заговор, созданный, чтобы они могли заполучить еще больше власти и богатства. Их выведенные в домашних условиях Белые делают все, что им велят. Они начинали с малого. Посадят другого человека на трон в соседнем королевстве. Создадут запасы шерсти и не предупредят никого, что грядет овечий мор. И наконец они решили избавить мир от драконов и Элдерлингов.

Шут допил остатки бренди и со стуком поставил бокал на стол.

Он наконец повернулся и посмотрел на меня. Слезы изуродовали прекрасную маску Янтарь; черная краска, которой были подведены ее глаза, стекала по тщательно припудренным щекам.

– Довольно, Фитц, – сказал он, давая понять, что продолжать не намерен.

– Но, Шут, мне нужно знать…

– Довольно на сегодня.

Его рука нашарила бутылку. Для слепого он весьма ловко вылил остатки бренди в бокал.

– Я знаю, что должен поговорить с тобой об этом, – сказал Шут хрипло. – И я все расскажу. Но не сразу, а как смогу. – Он покачал головой. – Ну и наломал же я дров! Хорош Белый Пророк – сижу тут, слепой калека, и опять толкаю тебя навстречу опасности. Наша последняя попытка изменить мир.

Я прошептал, обращаясь больше к себе самому:

– Я делаю это не ради мира. Я делаю это ради себя.

Тихо поднялся и ушел, оставив его сидеть с бренди.

Через два дня «Смоляной» пересек реку, чтобы забрать нас. Все это время я больше не видел Тинталью. Лант слышал, что синяя драконица напилась Серебра, поела, поспала, а потом Элдерлинги вычистили ее в драконьих купальнях. Потом она снова попила Серебра и улетела. Отправилась ли Тинталья на охоту или на поиски Айсфира – никто не знал. Я оставил надежду узнать от нее что-то новое.