Моя мать так иногда делала. Когда хотела перенести меня.

Подернутое дымкой воспоминание: логово, мать несет меня, держа за шкирку. Мысль была не моя, зато она первой пришла ко мне. Кто-то цепко держал меня на шиворот, сжимая волосы, кожу и воротник рубашки. Воротник – вот что душило меня! Меня вытащили из трясины, и кто-то закричал:

– Здесь нет места! Брось ее! Места нет!

Чернота была непроницаемой. Прикосновение воздуха к лицу. В панике я вцепилась одной рукой в чью-то рубашку и заползла на Керфа. Он лежал на боку. Я приподняла голову и ударилась обо что-то. Кто-то цеплялся за мою руку и пытался заползти следом, и это было еще хуже. Калсидиец подо мной перевернулся на спину. Я скатилась с него и оказалась зажата между ним и стеной. Машинально попыталась оттолкнуть его, чтобы освободить побольше места. Но он был тяжелый, мне не удалось его сдвинуть, а потом вдобавок Алария ахнула и, повизгивая, вскарабкалась на него, на мое прежнее место.

Визги перешли в крики:

– Отпусти! Пусти меня!

Она билась, лежа на Керфе.

– Твои ноги бьют по мне, – с упреком сообщил Виндлайер.

– Пусти! – вопила Алария.

– Я тебя пальцем не трогаю. Прекрати брыкаться, – велела ей Двалия. – Виндлайер, слезь с меня.

– Не могу! Я застрял. Тут слишком тесно. – Он задыхался от ужаса.

«Где мы? Что с нами произошло?» – гадала я.

Двалия попыталась говорить командным тоном, но у нее ничего не вышло. Не хватало дыхания.

– Тихо, все!

– Меня тошнит. – Виндлайер рыгнул. – Это было ужасно. Они все висли на мне. Хочу домой. Я не могу. Не хочу это делать. Мне надо домой. – Он лепетал, словно ребенок.

– Отпусти! – голосила Алария уже навзрыд.

– Помогите! Я тону! Подвинься, я не могу вылезти из-за тебя!

Я узнала голос и учуяла запах Реппин. Ее загноившаяся рука страшно воняла. Наверное, она так старалась вылезти, что у нее открылась рана.

– Моя рука… Я не могу выбраться! Вытащите меня, кто-нибудь! Не бросайте меня здесь! Не бросайте меня с ними!

Где же мы?

Успокойся. Выясни, что произошло, потом составь план.

Уверенность Волка-Отца заполнила меня. Дыхание со свистом вырывалось у меня из груди. Но его голос в моей голове был таким спокойным…

Слушай. Ощупывай. Принюхивайся. Что ты можешь понять?

Трудно было угомониться, когда рядом со мной пыхтели, били наотмашь и боролись.

Алария умоляла:

– Пусти! Тут нет места! Не тащи меня обратно! Ай!

Реппин не закричала. Только издала протяжный стон, который внезапно оборвался глухим бульканьем, будто тяжелый камень упал в компостную яму. И вот уже только пыхтение Аларии нарушает тишину.

– Ее затянуло обратно в камень, – сказала Двалия скорее утвердительно, чем вопросительно.

И тогда я вспомнила, что она потащила нас в столп Силы.

– Мне пришлось! Пришлось оттолкнуть ее! Здесь больше нет места! Ты сама сказала бросить ее. Я не виновата! – Алария больше оправдывалась, чем раскаивалась.

– Замолчи! – Голос Двалии все еще срывался на писк от нехватки воздуха. – Я буду говорить. Виндлайер, слезь с меня.

– Прости. Я застрял тут. Керф затолкал меня на тебя, когда выбирался. Я не могу пошевелиться. Камень давит. – Он был на грани истерики. – Меня так тошнит… И я не вижу! Я что, ослеп? Лингстра Двалия, я ослеп?

– Нет. Тут темно, идиот. И не смей блевать на меня. Ты так навалился, что в лепешку меня раздавишь. Подвинься.

До меня донеслись звуки возни, потом хныканье Виндлайера:

– Не могу, мне некуда двигаться! Меня самого расплющило.

– Если не можешь сделать ничего хорошего, хоть не дергайся. Эй, калсидиец! – Двалия задыхалась. Виндлайер был упитанный, а она застряла под ним. – Керф?

Тот хихикнул. Страшно было слышать хихиканье из уст огромного мужчины в темноте.

– Прекрати! Двалия, он меня щупает! – В голосе Аларии звучали возмущение и ужас.

Керф снова хихикнул и вытащил руку из-под меня. Поднял ее, дав мне чуть больше места, и я догадалась, что он обнял и прижал к себе Аларию.

– Хорошо, – сказал калсидиец хрипло, и я почувствовала, как он прижался к ней бедрами.

– Прекрати! – взмолилась она, но тот в ответ только зарычал и гортанно хохотнул.

Он упирался в меня плечом, и я почувствовала, как напряглись его мышцы, когда он притиснул Аларию ближе к себе. Его дыхание сделалось глубже. Керф начал ритмично ерзать рядом со мной туда-сюда, вжимая меня в стену. Алария разрыдалась.

– Не обращай на него внимания, – холодно велела ей Двалия.

– Он пытается взять меня силой! – пискнула та. – Он…

– Ему не хватит для этого места, так что не обращай внимания. Он даже свои штаны спустить не сможет, про твои и говорить не приходится. Представь, что он – всего лишь собачонка, которая пристает к твоей ноге. – (Мне послышалось или в голосе Двалии прозвучало удовлетворение? Она что, радуется унижению Аларии?) – Мы очутились в ловушке, а ты пищишь, что мужчина тебя трогает. Нашла чего бояться.

Алария в ответ жалобно захныкала, в такт толчкам Керфа:

– Девчонка, Би… Она выбралась из камня? Она жива?

Я лежала тихо-тихо. Мне удалось высвободить вывихнутую руку, и я, не обращая внимания на боль в плече, ощупывала свою тюрьму. Камень подо мной. Слева – Керф. Справа – каменная стена, насколько я могу дотянуться. Подняв руку, коснулась кончиками пальцев каменного потолка. Камень был гладкий, как полированный пол. Я пошевелила ступнями. Снова камень. Даже если бы я была одна, то не смогла бы сесть, так тут было тесно. Где же мы?

Калсидиец ерзал все быстрее, шумно дыша открытым ртом.

– Алария, пощупай там вокруг. Девчонка вышла из камня?

– Должна… была… Ой! Я выбралась… потому что держалась… за нее. – Голос Аларии делался все тише и тоньше. Калсидиец продолжал пыхтеть. – Это так… гадко. Он слюнявит мне лицо. Он воняет. Прекрати! – Она сорвалась на крик, но Керф только начал покряхтывать.

– Можешь ее нашарить? Она жива? – гнула свое Двалия.

Я лежала не шевелясь. Керф по-прежнему страстно раскачивался, но я почувствовала, как рука Аларии нащупала меня. Я затаила дыхание. Она коснулась моего лица, потом груди:

– Она тут. Не двигается, но она теплая. Виндлайер! Заставь его перестать!

– Не могу. Меня тошнит. Меня так тошнит…

– Виндлайер, не забывай, что я, и только я могу приказывать тебе. Алария, замолкни!

– Их там было так много, – простонал Виндлайер. – И все цеплялись за меня, тянули… Меня так тошнит…

– Так пусть тебя тошнит молча! – рявкнула Двалия.

Алария ахала от ужаса. Она больше ничего не говорила, только тихонько попискивала, а потом калсидиец издал низкий стон, удовлетворив некоторым образом свою страсть. Алария попыталась отползти от него, но я почувствовала, как напряглась его рука, и поняла, что он удержал ее. Меня это устраивало. Не хватало еще, чтобы она скатилась с него на меня.

– Ощупайте все, докуда можете дотянуться! – велела Двалия. – Кто-нибудь может нашарить выход из этой могилы?

Неудачное слово она выбрала.

– Могилы, – повторил Виндлайер и дрожащим голосом застонал от отчаяния.

– Тихо! – зашипела на него Двалия. – Проверь у себя над головой. Нет там отверстия?

Я слышала, как они ворочаются в темноте, водят руками по камню, шаркают по нему подошвами. Сама не издавала ни звука.

– Ну как? – настойчиво спросила Двалия.

– Ничего, – уныло ответила Алария. – Где ни шарю, везде камень. Мне даже головы почти не поднять. А рядом с тобой нет свободного места?

Керф расслабился и задышал медленно и размеренно. Ясно, что он уснул. Наверное, бывают обстоятельства, когда безумцам можно только позавидовать.

– Стала бы я лежать под Виндлайером, будь у меня выбор! – огрызнулась Двалия.

Повисла тишина. Потом Алария сказала:

– Может быть, тебе лучше вернуть нас туда, откуда мы пришли?

– К сожалению, калсидиец, когда вышел из камня, оттолкнул меня от него. Теперь он лежит на камне-вратах. Мне отсюда не дотянуться.