Что ж, она и прожила свою жизнь - достойно. Платья и карнавальные костюмы, которые она шила детям на костюмированные праздники и рождественские вечеринки, неизменно имели оглушительный успех. Сколько соседок приходили к ней с просьбами посоветовать, что надеть на свадьбу сына или выпускной бал дочери, сколько вечеров провела она с шитьем в руках. Сьюзен и Бобби, маленькие, очень любили колыбельные, которые пела им миссис Аннабель каждый вечер. А ее пироги! Даже мама, постоянно сравнивавшая ее выпечку с бабушкиной – а та, что ни говори, была мастером своего дела, - так вот, даже мама призналась недавно, что ее пирожки с повидлом бабушкиным не уступают. Это ли не признание?

Все сложилось так, как сложилось, и неважно, чего она при этом хотела. Жить для себя – эгоизм чистой воды, повторяла мать, на первом месте должны быть дети. У миссис Аннабель дети были и на первом, и на втором, и на всех остальных местах; дети и Роберт. Чего ради она будет хотеть чего-то для себя, если Сьюзен нужны новые туфли, а у Роберта барахлит желчный пузырь. Да и занавески эти в кухне, черт возьми, давно пора поменять, ведь этого же она хочет, она, а не кто-то другой.

Нет, лучше не забивать себе голову такими вопросами. От них становится смутно и тревожно, неудобно и тоскливо на душе. Если дело катится к пятидесяти, если с мужем прожито честно и достойно три десятка лет, если в комоде – куча благодарственных писем из колледжа и школы твоих детей, если дом сияет чистотой – чего тебе еще надо-то?

- Ладно, - сказала Арбузная тетушка, поставив чашку, и с кряхтением поднялась. – Думай, детка. До пяти утра сроку тебе. Помни – просить можно только для себя, не для другого. Вот это семечко от арбуза не выбрасывай. Как надумаешь – выйди во двор или окно раскрой, желание вслух произнеси и семечко кинь на землю. Оно и исполнится. А мне пора. Спасибо тебе за чай и за пирожки. Хорошая ты, давно мне такие не попадались. Желаю удачи. Не прогадай смотри, второго случая не будет.

Еще миг – и на стол, сдвинув сахарницу, прыгнула девочка с торчащими косичками. Обогнула пустое блюдо, лихо перепрыгнула через вазочку с конфетами и – почудилось, что ли? – вылетела в раскрытое окно. Ветер колыхнул занавеску, а миссис Аннабель так и осталась сидеть, сжимая в пальцах пустую чашку.

Праздник – скромные, но уютные посиделки - удался на славу. Накрытый стол сиял парадной скатертью и прозрачностью бокалов. Миссис Луиза принесла большую охапку хризантем, а миссис Мэри – виноград и домашнее печенье. Вино, купленное специально ради этого случая, оказалось хорошим, в меру сладким, таким, как Роберт всегда любил. Сьюзен нахваливала мамин пирог с почками, а Роберт один умял почти весь заливной язык. Дочь, оказывается, не забыла о мамином празднике и вручила миссис Аннабель прелестный шарфик, а муж подарил чайный сервиз в мелкий цветочек, как раз тот, на который она указала ему в магазине месяц назад. Роберт произнес традиционный тост «За тебя, дорогая», а Сьюзен поцеловала мать в обе щеки. Миссис Аннабель смотрела на родных и подруг повлажневшими глазами и улыбалась. Какие они милые, и как она любит их.

Все было хорошо, и все было как всегда.

Только где-то глубоко-глубоко бился, заданный не ею, но ей, тоскливый вопрос: «Чего хочешь ты сама? Ты действительно этого хочешь?»

…Чего она хочет? Снова стать молодой и красивой? Но красавицей она никогда не была, что уж там.

Чтобы муж опять, как и много лет назад, посмотрел на нее с вожделением?

Чтобы все было хорошо у ее детей? Но просить можно только для себя.

Денег?

Дом побольше и попросторнее? Но совсем скоро уедет учиться малышка Сьюзен, и зачем им тогда двоим просторный дом?

Убрать седину?

Тонкую талию?

Чтобы безе всегда удавались?

Стать певицей?

Чего же? Чего?

…Когда в окна пробился слабый отблеск рассвета, миссис Аннабель встала с кровати и тихонько вышла из спальни, притворив за собой дверь. Тихо, чтобы не разбудить мужа, натянула свои джинсы и клетчатую рубашку Роберта, нашла в шкафу куртку, в которой ходила уже только в саду, а не в городе, и старые кеды дочери – хорошо, что у них со Сьюзен один размер. Написала на листке бумаги «Вернусь нескоро» и положила его на кухонный стол, придавив солонкой. Сделала себе пару бутербродов с сыром, налила в бутылку остатки сока, сунула все в сумку и вышла во двор. Молча бросила на землю арбузное семечко и, не говоря ни слова, неторопливо пошла по дороге, мимо спящих домов, мимо школы и магазина, по усаженной платанами улице, к переулку, а оттуда – к остановке автобуса. Транспорт еще не ходил, и миссис Аннабель пешком дошла до окраины и прошла еще немного.

Выпала роса, и пыли пока не было. Солнце еще не встало, но уже совсем рассвело, и в розоватом утреннем свете четко видны были и дома у нее за спиной, и степь, сколько хватало глаз, и разрезающая ее дорога – широкая серая полоса, уходящая к горизонту и дальше. Приветствуя новый день, пели где-то в листве птицы.

Заглушая птичий щебет, нарастал шум мотора, машина приближалась. Миссис Аннабель улыбнулась и подняла руку...

Совсем недавно мы видели миссис Аннабель на Юге. Она ездит автостопом по стране и совершенно счастлива. Носит длинные цветастые юбки в пол и множество разноцветных бус, и они идут ей ничуть не меньше, чем домашнее платье и фартук. А еще на руках ее множество браслетов из тесьмы и бисера, похожие на те, какие носили хиппи, их миссис Аннабель плетет в свободное от концертов время. Она поет на всех сценах Южных штатов – вместе с группой странствующих музыкантов «Свободные облака», и ее песни люди переписывают на память. Песни миссис Аннабель просты и пронзительны, от них замирает душа. Когда слушаешь их, хочется прикрыть глаза и чувствовать дыхание вечности. Звезды качаются над головами и падают в траву, когда миссис Аннабель поет свое любимое «Озерное лето», а пламя костров делается ярче. От этих спокойных, точных слов становится больно и светло, и кажется, что жизнь прекрасна и ничего еще не потеряно – сколько бы лет тебе ни было, где бы ты ни жил и что бы ни делал, и все еще будет хорошо, просто обязательно будет, никак не может не быть.

Миссис Аннабель пропахла пылью, травой и почему-то речной водой, волосы ее выцвели до светло-светло-рыжего цвета. Седина в них пока совершенно не видна, и веснушки почти не заметны под слоем загара. Иногда она приезжает домой; в доме все так же чисто, а рубашки мужу гладит работница, миссис Кастилия. Работницу наняла Сьюзен, когда уезжала из дома учиться, и Роберт однажды сказал, что кофе у нее получается вкуснее, чем у Аннабель, потому что Кастилия добавляет в него не корицу, а кардамон. Ну, и слава Богу, за них можно порадоваться.

Еще миссис Аннабель часто печет пирожки, такие вкусные, что люди выстраиваются в очередь, чтобы попробовать их. Мы тоже однажды ухватили парочку и авторитетно заявляем: таких вкусных никогда в жизни не ели. Конечно, мы записали рецепт, но это совсем не то, главный секрет нам раскрыла сама миссис Аннабель, так что слушайте и не говорите, что не слышали.

Джем для начинки лучше брать не яблочный, а вишневый и добавлять в него еще чуть-чуть сахара. Это и правда очень вкусно.

Попробуйте.

Не пожалеете.

7-8.07.2017

Леся

…И вот знаешь, все получилось само собой. Сроду никогда по этому маршруту не ходила, никогда мне не было по пути, а тут вдруг свернула, просто ради интереса. Я в тот день рано разделалась с заказчицей, отдала ей того несчастного, два месяца мучаемого мной ежа, получила полностью все деньги - и на радостях решила погулять.

Июнь холодным был, точно и не июнь, а апрель едва в начале, дождливым, а тут вдруг солнце выглянуло, тучи разошлись. Горожане еще не поняли, что уже лето наступило - всего-то июль, да, - и на улицах было еще малолюдно. Шла я, шла себе, без всякой цели и сама не заметила, как свернула куда-то, и очутилась на улице, которую вроде бы в тех местах и не помнила.