— А что там такого? — не совсем понимаю я его удивления, — Перевелось, я и перевела.

Президент озадаченно смотрит на меня.

— А зачем? — помолчав, интересуется он.

— На испанском песня может стать мировым хитом, — объясняю я, — а на французском нет. Выбрасывать мировой хит на батл, я посчитала слишком жирным для него. Французский был оптимален для моего голоса. На французском языке, получается очень красиво шептать. Что я и проделала, сонсен-ним.

— Угу… — смотря на меня, кивает своим мыслям президент, — то есть, выходит, ты не хотела победить, раз поступила так?

— Почему не хотела? Хотела, — отвечаю я, — но не любой ценой. «Porque te vas» может принести много денег. Зачем эту песню отдавать просто так? Это расточительно. Если её удачно подать, то она вполне может «выстрелить», господин президент.

— Откуда ты это знаешь? — помолчав, спрашивает меня президент.

— Предчувствие, — коротко отвечаю я.

Против предчувствия трудно что-то возразить…

— Ты можешь её и на английский перевести? — снова помолчав, спрашивает меня президент.

— Могу попробовать, — не возражаю я, — если переведётся, то что-нибудь слеплю…

— Что значит это твоё — «переведётся»?

— Песня либо переводится на другой язык, либо нет, — объясняю я шефу и даю более расширенную трактовку объяснения, — теоретически, сонсен-ним, стихи переводятся на другие языки, но практически, получается это не всегда. А слова песни, хоть они тоже стихи, ещё привязаны и к музыке. Там нужно так подбирать слова, чтобы они попадали в мелодию. Это гораздо сложнее и очень редко удаётся. «Porque te vas» на французский перевёлся, хотя от испанского варианта там не очень много осталось. На английский? Не проблема, но я не знаю, как там слова за музыку будут «зацепляться», нужно пробовать. Поэтому я и говорю — переведётся, значит, переведу, нет, значит, нет.

СанХён с изумлением смотрит на меня.

— А лучше, — пускаюсь я в дальнейшие рассуждения, — лучше оставить эту песню в покое. От переводов она только проигрывает. Сами же слышите, что французский — бледная тень первого варианта. Если нужна песня на английском, её сразу нужно писать под этот язык. Какая вам нужна песня, сонсен-ним?

СанХён уже с крайним удивлением смотрит на меня.

— Это для тебя так просто? — спрашивает он.

Я пожимаю в ответ плечами.

— Я же молодая, — говорю я, — мозгов нет, не знаю, что это сложно делать, поэтому — пишу. Мозги появятся, узнаю, что сложно, — писать престану. Сонсен-ним, нужно пользоваться моментом, пока у меня мозги не появились! Что вам нужно написать?!

— Хех! — ухмыляясь, крутит в ответ тот головой, — Сколько тебе лет, ЮнМи? Шутишь, как взрослая, но тебя точно нельзя выпускать к журналистам, пока рот не научишься закрытым держать. Раз ты такая самоуверенная, напиши мне тогда что-нибудь для… для СыХона!

— СыХона?

— Да. Вы же с ним знакомы?

— Немного, — киваю я.

— Хорошо. Вот и попробуй для него что-нибудь написать на английском. В стиле композиции и времени её написания я тебя не ограничиваю. Но, в разумных пределах, конечно. Посмотрим, что у тебя выйдет.

— Права на песню остаются за мной? — интересуюсь я, — Как договаривались?

Президент молча кивает.

— Ожидается, что она тоже попадёт в Ноt 100 Billboard? — уточняю я параметры задания.

Президент делает движение головой, которое я расшифровываю как: «ну, если у тебя получится повторить этот эпичный результат… это будет… неплохо».

— Хорошо сонсен-ним, — принимаю я предложение и, с поклоном, говорю положенную корейскую фразу: Я буду очень стараться.

— А как ты вообще пишешь песни? — спрашивает СанХён, — Как это у тебя получается?

— Не знаю, — пожимаю я плечами в ответ, — они как-то оказываются в моей голове и всё.

— Хорошо, — произносит президент, перед этим внимательно посмотрев на меня долгим, пристальным взглядом, но так больше ничего не сказав по поводу моего творчества, — этот вопрос мы решили. Перейдём к следующему… К тем файлам, которые ты мне прислала. «Музыка слёз» и «Мелодия рая»…

После напоминания о парнях, настроение у меня падает. Недавно завершилось полицейское разбирательство. Официально, завершившимся следствием, виновным признан водитель машины, превысивший скорость и не справившийся с управлением на скользкой дороге в состоянии алкогольного опьянения. Никакой чёрной машины там не было. История с преследованием оказалась выдумкой.

Я, с печалью, вздыхаю.

— Очень красивая музыка, — говорит президент, — и быстро так написала. За неделю, кажется, да?

Подтверждая, молча киваю, — да мол, где-то так. За неделю.

— И разучить успела, — внимательно смотрит на меня СанХён.

— Нужно было, поэтому и разучила, сонсен-ним, — говорю и поясняю, — просто захотела.

Сонсен-ним качает головой.

— Хорошая музыка, — говорит он, — думаю, режиссёр включит её в фильм.

— У меня ещё есть мелодия, — помолчав, сообщаю я, — думаю, может она даже лучше подойдёт…

— Но только она у меня ещё в голове, — быстро говорю я, увидев выражение на лице шефа, — и она такая, электронная…

Время действия: суббота, поздний вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи, комната сестёр. СунОк уже спит. ЮнМи всё ещё пытается уснуть, закутавшись в одеяло.

Странно. Очень хочется спать, но не спится. Наверное, перевозбудился где-то сегодня за день. А может, это усталость накапливается, а потом, нервная система даёт сбой и не уснуть, хоть ты тресни! Где-то я читал про такие выверты организма. Лежу, вспоминаю события пошедшего дня, а именно — разговор с президентом СанХёном, момент, когда он спрашивал, как мне так быстро удалось написать два таких ярких произведения.

С тем, что бы написать — это всё понятно, не мною писано, а вот чтобы подготовить выступление, это да. Пришлось неожиданно напрячься уже ещё при выборе. После того, как я пообещал президенту, что сделаю это, я принялся усилено вспоминать всё, из музыки, что могло бы «подойти». Уж больно мне захотелось сделать парням что-то суперское. Не так, чтобы сегодня сыграли, а завтра — забыли. А так, чтобы оно осталось. Пусть не каждый день ставили бы в «сетку вещания», но что бы ведущие на радиостанциях всегда бы помнили, что есть такая музыка. Музыка, которую если поставить, то слушатели сразу скажут — «Фристайл»! Это — «Фристайл»!

Начал перебирать в уме классиков, их великие хиты всех времён и народов и пытаться вспомнить их музыку. Неожиданно выяснилось, что классиков много, а произведений у них — ещё больше. Причём вспомнить и произведения и мелодии, как говориться, напрямую, «в лоб», у меня не получалось. Как не пытался — ничего не выходило. От этого я конкретно расстроился, решив, что ничего не выйдет, как вдруг, на второй день моих судорожных попыток, внезапно — «повалило». Словно я сделал куда-то заказ и вот, спустя некоторое время, курьеры начали подвозить в мой дом затребованное. Только не в дом, а в мозг. В голове появилось столько музыки, что я, поначалу, даже слегка запаниковал, решив, что могу сойти с ума. Но, поскольку ничего страшного со мною не происходило, я успокоился. Странного, за исключением того, что в голове постоянно играли то симфонические оркестры, то одинокие скрипки, то рояли. Для музыканта такое — не страшно… Правда учиться в таком состоянии было совершенно невозможно, да и честно говоря, не очень то и хотелось. Я с лёгким сердцем забил на учёбу, занявшись более важным и нужным делом — выбором прощальной композиции для парней. Это оказалось весьма непросто, среди столь огромного великолепия обрушившегося на меня, остановиться на чём-то одном. Долго перебирал друг за другом всех титанов музыки, страдая муками выбора неимоверно.

Результат «просеивания претендентов» вышел несколько неожиданным. Я думал, что это будет кто-то из титанов. Бах, или там, Бетховен. Но на сердце почему-то легли две композиции, в общем-то, современников. Первая — «I miss you», южнокорейского пианиста-композитора, известного под псевдонимом «The Daydream» которую я назвал — «Фристайл. Мелодия слёз». И вторая — от Поля ДеСенневиля, называется — «Mariage d’amour». Её я переименовал в «Фристайл. Мелодия рая»?. Два прекрасных, наполненных светлой грустью, произведения. Надеюсь, мой выбор оказался правильным, и эта музыка останется жить, каждый раз напоминая о парнях из группы «Фристайл»…