‒ И откуда ты взялся такой умный?
‒ Это риторический вопрос? Надеюсь, вам нет нужды объяснять, откуда берутся дети? ‒ насмешливо посмотрел на него Саша.
‒ Откуда берутся дети мне известно, а вот откуда взялся именно ты… И перестань мне выкать, с Никитой ты ведёшь себя более приветливо.
‒ Он не пытается меня достать, ‒ просто ответил Саша.
‒ А Никита знает, что мы с тобой родственники? Может, поэтому у него такой интерес к тебе? Не смог нагнуть меня, нагнёт тебя, ‒ произнёс Алекс, наклонившись вперёд и заглянув в медовые глаза сидящего напротив парня, так похожего на него самого.
‒ Не приписывайте Никите собственные извращённые взгляды. Меня он не тронет по нескольким причинам: я натурал, несовершеннолетний и инвалид. Не думаю, что на меня стоит тратить время, ‒ ответил Саша, проигнорировав вопрос о родстве.
‒ Разве это такие уж проблемы? Несовершеннолетним ты будешь недолго, инвалидом, скорее всего, тоже, да и натурал это… такая спорная вещь. Человек по своей природе тварь всеядная.
‒ Тебе виднее, ‒ пожал плечами Саша, переходя на «ты».
‒ Так чей ты сын? Мой папаша предпочитал пользоваться презервативами, а я слишком молод, чтобы иметь такого взрослого отпрыска. Остаётся только мой покойный брат, ‒ Саша предпочёл промолчать и Корн продолжил. ‒ Расслабься, мне уже всё известно. Остались ещё добрые и болтливые люди, которые помнят, что была у моего старшего брата невеста. Из-за неё он и погиб.
‒ Разве? ‒ огрызнулся Саша. ‒ А не твой ли отец виноват в том, что он в дождь уехал из дома?
‒ Была бы твоя мать из другой семьи, быть может, всё было бы иначе. И он до сих пор был бы жив, ‒ покачал головой Алекс.
‒ И ему сейчас было бы сорок четыре года? Ты в это веришь? Кто из Корнов после вашего прадеда прожил дольше сорока лет?
‒ Никто, ‒ прошептал Алекс. ‒ Ты знаешь, как это остановить?
‒ Должны умереть семеро мужчин из рода, таково условие, ‒ жестко произнёс Саша. ‒ Изменить ничего нельзя. Это проклятие, сделанное на крови погибшего ребёнка. На крови вашего рода.
‒ И твоего тоже, ‒ напомнил Корн. ‒ В тебе вновь схлестнулись линии наших двух родов. У тебя такие же шансы погибнуть, как и у меня. Тем более что проклятие уже начало свою игру с тобой.
‒ Но я всё-таки остался жив.
‒ Разве это жизнь? ‒ хмыкнул Алекс, окинул сидящего в коляске Сашу с ног до головы. ‒ Ты не живёшь сейчас, а лишь существуешь.
‒ Живу, ‒ упрямо произнёс Саша. ‒ Я живу настоящим и надеюсь на лучшее, а ты цепляешься за прошлое и боишься будущего. Гоняешься за миражами, Алекс.
‒ Мой мираж чертовски притягателен, родственник. Когда ты поймёшь это, я буду настороже. Никита мой, помни об этом.
Корн встал и, не спеша, двинулся к выходу. На пороге он столкнулся с Анютой, удивлённо посмотревшей ему вслед. В эту комнату почти никто не заходил, кроме Никиты да Марии Ивановны. С помощью прислуги Анюта устроила здесь что-то вроде их с Сашей личного кабинета. С её лёгкой руки сюда были перенесены и расставлены в шкафах и книги, доставшиеся в наследство Саше, и те, которые остались после бабы Насти. Плюс за два прошедших месяца Анюта закупила множество изданий по эзотерике, нумерологии, хиромантии и многим другим специфическим направлениям. Саша попытался было остудить её энтузиазм, но у него ничего не получилось. Получив в свои руки обученного одарённого, Анюта решила всерьёз разобраться с собственным даром. По всей комнате были разбросаны немного пожелтевшие от времени тетради, колоды карт Таро, разнообразные свечи и многие другие мелочи. Саша шутил, что в комнате не хватает только хрустального шара и пары мантий, да белой совы.
В этот день Никита забрал Сашу из офиса сам, отпустив Валика. Иногда он так делал, и тогда они вместе молчали, наслаждаясь дорогой и мерным шумом колёс, вместе слушали музыку, которая была по душе обоим, и вместе радовались спокойствию, обретённому после шума и гама офиса. Саше нравилась манера вождения Князева: спокойная и уверенная, как он сам. Время, которое занимала дорога от офиса до загородного дома, было наполнено странным чувством близости, беспокоившим Сашу.
Не успели они с Никитой оказаться в доме, как услышали громкий болезненный стон и сразу же за ним звук падения. Князев бросился в гостиную, Саша поехал за ним, и тут же мимо него пронеслась Мила. В гостиной он увидел катающуюся по полу Анюту. Она обхватила ладонями виски, её глаза были зажмурены, а из уголков текли ручейки слёз. По Саше ударила волна боли. Да такая, что он сам едва не задохнулся. Мила подбежала к небольшому комоду и достала оттуда объёмистую аптечку, начав сразу же что-то искать там. Никита прижал сестру к полу и попытался оторвать её руки от головы.
‒ Никита, ‒ громко позвал он, пытаясь привлечь внимание мужчины. Тот на миг отвлёкся от сестры. ‒ Подтащи Анюту ко мне. Я могу ей помочь, поверь.
‒ Саша, сейчас не время для опытов, ‒ выдохнул Никита, вновь поворачиваясь к Анюте.
‒ Никита! Я могу её вылечить, ‒ чётко произнёс Саша. Никита с неверием посмотрел на него. И Саша понял его взгляд. ‒ Вылечить себя я не могу, а её вылечу. Слово даю!
‒ Отвали, Кашпировский, ‒ грубо оборвала его Мила, опускаясь рядом с подопечной. В руках у неё был наполненный лекарством шприц. ‒ Лезут тут под руку всякие сопляки-шарлатаны с советами.
‒ Мила, заткнись, ‒ рявкнул Никита. ‒ Саша, ты точно сможешь?
‒ Да! Торопись, ей больно.
‒ Мила, помоги, ‒ приказал Князев, сам перемещаясь впритык к коляске Саши и подтягивая дёргающееся тело Анюты к себе на колени. Мила зло зыркнула на Сашу, но помогла.
‒ Просто крепко держи её, ‒ попросил Саша, обращаясь к Никите, а потом повернулся к Миле. ‒ Мила, иди лучше на кухню и сделай горячий сладкий чай для Анюты, а не сверли мне затылок взглядом.
Медсестра возмущённо фыркнула и ушла, а Саша наклонился, положил свои руки поверх Анютиных, и закрыл глаза. Его дыхание с каждой секундой становилось всё спокойнее и медленнее и, самое удивительное, с дыханием Анюты происходило то же самое. По мере его успокоения проходили и метания тела. Анюта расслаблялась в крепких объятиях брата. Никита с удивлением наблюдал, как тонкая струйка пота начала стекать сначала по виску, потом по щеке Саши. Он сидел, застыв как каменный идол, и только дрожащие веки и чуть подрагивающие кончики пальцев рук говорили, что перед ним сидит живой человек. Сколько прошло времени, Никита не знал, ему казалось, что целая вечность. Для него время словно застыло. Он даже не заметил, как вернулась Мила.
‒ Всё, ‒ выдохнул Саша и устало откинулся на спинку коляски. Его бледный вид очень не понравился Никите. Он хотел высказаться об этом, но тут в его руках зашевелилась сестра.
‒ Привет, ‒ тихо сказала она, глядя снизу вверх в обеспокоенное лицо родного человека. ‒ Я опять тебя напугала?
‒ Анюта, я тебя свяжу и отвезу в клинику, ‒ прошептал Никита, целуя её русую макушку. ‒ Хватит! Сделаем операцию, и всё будет хорошо.
‒ Не нужна ей больше никакая операция, ‒ устало произнёс Саша, не открывая глаз. ‒ Того сгустка, что мешал ей жить, больше нет. Можешь проверить. Врач тебе скажет то же самое, что и я.
‒ И куда же он делся? Рассосался? ‒ ехидно спросила Мила.
‒ Да, ‒ сощурил глаза Саша и с сожалением посмотрел на девушку. ‒ Кстати прости, кажется, ты осталась без работы.
‒ В клинику поедем завтра с утра. А Мила, даже если с Анютой всё теперь хорошо, необходима будет тебе, ‒ вклинился в их «милый» диалог Никита, помогая Анюте пересесть в кресло и подавая чашку с чаем.
‒ Никита, ты ко мне Валика прицепил, а уколы я давно приучился делать себе сам. Мне не нужна сиделка, ‒ возмутился Саша.
‒ Не обсуждается, ‒ усмехнулся Никита, наблюдая за дуэлью взглядов парня и своей любовницы. Хотя какая из Милы теперь любовница, если он спал с ней последний раз месяца полтора назад? Молодую женщину такая ситуация явно бесила, но на работу-то её брали в качестве медсестры, а не постельной грелки.
Утром Никита в приказном порядке велел Саше остаться дома и отдыхать, а сам прихватил Анюту и уехал. Часа через три он вернулся, влетел в «логово чернокнижников», как он в шутку называл их с Анютой кабинет, где Саша читал очередную книгу и… с жаром поцеловал его в губы. Прикосновение было обжигающим. У Саши перехватило дыхание от странного коктейля чувств, захлестнувшего его. От Никиты веяло благодарностью, смешанной с чем-то ещё, незнакомым и притягательным. Через миг он оторвался от губ Саши и замер, глядя в удивлённые медовые глаза. Наверное, Никита ждал негодующей реакции на свои спонтанные действия, удивившие его самого, ибо на самом деле он просто хотел обнять парня. А поцелуй… Он случился сам собой. Никита всё ждал, а Саша ничего не мог сказать, только ошарашенно смотрел в глаза напротив. Его пальцы непроизвольно дотронулись до собственных губ и, едва касаясь, провели по ним. Никита улыбнулся, заметив это растерянное движение, и произнёс:
