В сером сумраке рассвета колонны Вельманна проследовали через все еще спавшую и ни о чем не подозревавшую Россошь. На спортплощадке стояло несколько курьерских самолетов. Там же оказался один танк. Возле трехэтажного здания несли вахту несколько часовых, которые, однако, не находили в приближавшемся облаке пыли ничего подозрительного.

Командирская бронемашина майора Вельманна ехала немного позади бронетранспортеров 1-й роты. Рота переезжала через мост. Когда Вельманн подъехал к советскому часовому на северном берегу, тот понял, что происходит, и схватился за висевшую у него на плече винтовку. Радист Вельманна, рядовой Теннинг, выскочил из бронемашины, с быстротой молнии подскочил к русскому и ткнул его в живот дулом своего автомата, выбил из рук красноармейца винтовку и поволок к командирской бронемашине первого и очень важного пленного. Русский уверял, что в Россоши базируется штаб очень высокого уровня и что в охрану входят восемь танков.

В это время с дальнего берега реки прогремели выстрелы. Так начался почти пятичасовой бой за город с его застигнутыми врасплох, но все равно очень упорно сопротивлявшимися защитниками.

Стреляли отовсюду. То там, то тут рычали двигатели T-34. Советские пехотинцы перегруппировались. Но люди Вельманна держали мост. Спасением их стала батарея полевых гаубиц. Опытные бойцы расчетов так умно расставили орудия, что они находились на господствующих позициях над широкой дорогой, проходившей вдоль реки.

Сражение было ожесточенным и кровопролитным, но храбрость и крепкие нервы обеспечили победу немцам. Советские танки удалось по большей части лишить хода в ближнем бою. Унтер-офицер Науманн внес особый вклад в дело: он со своими солдатами захватил двадцать два старших офицера штаба фронта Тимошенко, преимущественно в звании полковников. Сам Тимошенко тоже находился в ту ночь в Россоши, но, по-видимому, в последний момент сумел улизнуть.

Однако, несмотря на всю отвагу, бой, вероятно, закончился бы для группы Вельманна плохо, если бы к Россоши вовремя не подошли главные силы 3-й танковой дивизии. Советское сопротивление было сломлено. Берлинская дивизия генерал-майора Брайта захватила еще одну важную позицию на пути к Дону.

Тем не менее настроение, внесенное в расписание немецкого наступления из-за топтания под Воронежем, чувствовалось повсюду. Предполагалось, что в районе южнее Россоши, возле Миллерова, находятся крупные силы противника. Прежде чем немцы могли продолжить продвижение, им предстояло уничтожить это скопление сил врага. Вот и еще один отход от плана, еще одно прегрешение против самого духа операции - быстрого наступления на Сталинград.

В такой весьма непростой обстановке должна была стартовать третья фаза операции "Блау" - фаза, которой, в соответствии с директивой № 41, предстояло стать провозвестником решающего этапа летнего наступления 1942 г.: атаки южного клина - 17-й армии генерала Руоффа и 1-й танковой армии генерал-полковника фон Клейста 9 июля. Цель: соединение в районе Сталинграда - заметьте, районе, а не в городе, - с тем чтобы окружить и уничтожить русские войска между Донцом и Доном.

Но на юге Тимошенко поступал так же, как и на севере, противодействие немцам оказывалось только в нескольких избранных точках, в то время как главные силы советских армий отходили в восточном и южном направлениях.

В результате своим наступлением южный немецкий клин не достигал ничего, кроме того, что заталкивал отступавших перед ним русских в огромную излучину Дона. Но там немцы еще не создали своего рубежа, с помощью которого могли бы отрезать отступавшие русские соединения.

Когда Гитлер уразумел, что операция по окружению противника на Среднем Дону более невозможна из-за быстрого отхода русских и из-за задержки у Воронежа, он захотел перехватить, окружить и уничтожить, по крайней мере, те вражеские войска, которые, как он считал, все еще сосредоточены в нижнем течении Дона. С тем чтобы достигнуть этого, он 13 июля отказался от главной составляющей своего плана - быстрого броска всех сил к Сталинграду с целью перерезать низовья Волги.

Гитлер вполне мог осуществить эту операцию - в данных обстоятельствах она являлась единственно верным решением. Поскольку, если противник не желает угодить в окружение и отступает, его надо преследовать. Ему нельзя позволить создать новый рубеж обороны. Главной задачей немцев сейчас было уничтожение войск неприятеля в районе Сталинграда, что представлялось возможным достигнуть за счет энергичного преследования русских.

В конце концов в распоряжении Гитлера имелись две танковые армии, и некоторые важные переправы через Дон тоже находились в руках немцев. Они могли бы выйти к Сталинграду за очень короткий отрезок времени. Но Гитлер пребывал в плену пагубного заблуждения: он считал, что силы противника на исходе. Он рассматривал отступление советских войск как самое настоящее бегство - управленческий и моральный коллапс, тогда как в действительности противник осуществлял запланированный отход.

Случаи возникновения паники часто являлись следствием некомпетентности русских командиров нижнего уровня. В стратегическом же плане Тимошенко строго контролировал процесс отступления. Его он начал быстро с главной целью - сохранить главные силы советских войск для упорного противодействия в более отдаленных районах.

Гитлер подобной опасности не замечал или не хотел замечать. Он считал, что сможет "одной рукой" осуществить задуманное под Сталинградом и одновременно вести широкомасштабное сражение на Нижнем Дону с Ростовом в центре. По этой причине он дал "красный сигнал" продвижению 4-й танковой армии по Дону к Сталинграду, остановил ее напротив большой Донской излучины и - совершенно отклоняясь от плана третьей фазы операции - повернул прямо вниз, на юг. Аналогичным образом ранее - в начале осени 1941 г. - он приостановил наступление на Москву, направив подвижные части Гудериана для завершения окружения противника под Киевом, теперь же собирался победить русских в Ростове с помощью еще одной неожиданной импровизации. Это должна была быть величайшая битва на окружение противника за всю войну.

Тем временем 6-я армия продолжала в одиночку продвигаться к Сталинграду, лишенная подвижных частей 40-го танкового корпуса, которые тоже перебросили к Ростову.

В день принятия этого судьбоносного решения генерал-фельдмаршал фон Бок оставил свой пост. Он возражал против стратегических планов Гитлера и не хотел дробления группы армий, желая лично руководить ею как единой боевой единицей.

Однако в ставке фюрера уже издали приказ о разделении группы армий "Юг". 7 июля генерал-фельдмаршал фон Бок записал в своем дневнике: "Поступили приказы, в соответствии с которыми генерал-фельдмаршал Лист принимал на себя командование 11 и 17-й армиями и 1-й танковой армией. Это означало разрубание сражения на две половины".

Именно это и происходило: баталия дробилась на две части. Гитлер менял не только расписание летнего наступления, но и всю структурную организацию Южного фронта.

Группа армий "A" генерал-фельдмаршала Листа, к которой была позднее временно придана 4-я танковая армия, неофициально называлась еще "Кавказским фронтом". Группа армий "B", состоявшая из 6-й армии, венгерской 2-й армии и 2-й армии и с отстранением Бока находившаяся под командованием генерал-полковника фон Вейхса, выполняла изначальное задание - наступала на Сталинград. Подобная перегруппировка сил ясно показывает: 13 июля Гитлер верил в то, что сможет одновременно достигнуть двух главных стратегических целей летнего наступления 1942 г. - задачи, которые прежде планировалось решать одну за другой, - просто за счет разделения сил. Он был безнадежно ослеплен своей ложной уверенностью в том, что русским "настал конец".

Но русским ни в коем случае не "настал конец". В тот самый день, когда Гитлер отдавал катастрофический приказ о повороте армий на юг, дробил войска и снимал с должности командующего фон Бока, в Кремле проходил военный совет под председательством самого Сталина.