3 июля 1-й батальон 137-го горнострелкового полка вышел к рыбацкому поселку Западная Лица, расположенному немного выше устья на западном берегу реки Лица. Стрелки переправились через нее на надувных лодках. Они вошли в брошенный военный лагерь, где обнаружили выпеченный хлеб, крупу, махорку и - что уж совсем неожиданно - 150 грузовиков. Последняя находка вызвала удивление - если есть грузовики, то должна быть где-то рядом и дорога. Тут удивление сменилось радостью. По долине пролегала прекрасная современная дорога - дорога на Мурманск.
Возбужденные стрелки ожидали прибытия грузов, боеприпасов и подхода артиллерии. Наконец 6 июля на широком фронте была развернута атака через Лицу. Солдаты 3-й горнострелковой дивизии форсировали водную преграду в надувных резиновых лодках. Саперы из 83-го инженерного батальона подполковника Клятта без устали налегали на весла. То и дело им приходилось браться за карабины и отражать нападения русских. Советская артиллерия принялась обстреливать переправу. Но что еще хуже, в дело вступили самолеты штурмовой авиации. Люфтваффе в операции не участвовали. Эскадрильи 5-го воздушного флота были переброшены на другой участок - на поддержку второго клина наступления через Салла на Мурманскую железную дорогу в 400 километрах южнее.
Дорога на Мурманск находилась от солдат 138-го горнострелкового полка на расстоянии протянутой руки. Будь у них десяток "Штук", десяток танков и несколько тяжелых орудий, они бы сумели прорвать советский заслон. Но в отсутствие необходимой поддержки им это не удалось. Их победила местность орудия на гужевой тяге не смогли подтянуться им на помощь. Две батареи горной артиллерии, сумевшие все же выдвинуться на передовую, имели всего где-то сорок выстрелов. Организовать пехотную поддержку тоже не представлялось возможным. Две трети дивизии приходилось задействовать на обеспечение снабжения, оставляя на выполнение боевых задач только одну треть. Русские же со своей стороны доставляли пополнения длинными колоннами грузовиков прямо на поле боя. Батальон за батальоном выпрыгивал из кузовов и развертывался для контратак против рвавшихся к дороге немцев.
В этот и без того сложный момент в штаб корпуса Дитля в Титовке пришли другие тревожные новости: русские использовали морские части для высадки трех батальонов в заливе Лица, чтобы ударить во фланг и в тыл 2-й горнострелковой дивизии. Десант удалось отразить, но лишь ценой ослабления и так уже растянутых горнострелковых полков генерал-майора Крейзинга.
Но солдаты из Штирии и Каринтии не думали уступать неприятелю. Фланговая атака против господствующих высот должна была обеспечить им пространство для развертывания. Таким tour de force1 Дитль хотел получить доступ к дороге. Тем временем немецкой 6-й флотилии миноносцев капитан II ранга Шульце-Гинрихса предстояло сдерживать противника в бухте Лицы. Это был великолепный план. Из штаба корпуса в полки отправились детально разработанные приказы. Тот, что предназначался 136-му полку, доставлял мотоциклист, который, заблудившись среди скал и валунов, проехал мимо полкового штаба. Немецкий часовой окрикнул мотоциклиста, затем закричал во все горло и, наконец, выстрелил из винтовки в воздух. Но рев двигателя заглушал все звуки. Так мотоциклист и ехал со скоростью десять километров в час вперед, пока не оказался перед позициями русских. Сообразив, что случилось, он резко развернул машину. Один из русских выстрелил. Пуля попала в связного. Трое красноармейцев поволокли его в советский блиндаж. Немцы немедленно бросились на выручку мотоциклисту, но было поздно. Так план наступления оказался в руках русских.
13 июля Дитль попробовал применить другой. Немцы сумели вклиниться в советские позиции, но прорыва не получилось. Противник не ушел с хорошо укрепленных господствующих высот 322 и 321,9 около "Длинного озера". Эти окаянные пригорки не достигали в высоту и трехсот метров, но овладеть ими немцам не удавалось. Им недоставало артиллерии и пикирующих бомбардировщиков, не хватало резервов.
Личный состав штаба, частей Службы труда и проводники мулов работали без отдыха и практически даже без сна. Чтобы доставить одного раненого на тыловой перевязочный пункт, требовалось две группы из четырех человек каждая, поскольку нести его приходилось до десяти часов. Подобным образом использовались целые батальоны.
Вечером 17 июля Дитль с тяжелым сердцем принял решение приостановить наступление и перейти к обороне. До Мурманска оставалось 45 километров. Сегодня историк, возможно, удивится и не поверит: почему кто-то вознамерился сделать голыми руками то, для чего требовался паровой молот? В конце концов, Дитль нарисовал Гитлеру вполне четкую картину. Сам же Гитлер так горячо и убедительно говорил о важности Мурманска. Почему же тогда операция проводилась с недостаточными для ее осуществления силами? Зачем понадобилось атаковать на трех отдельных участках фронта силами двух дивизий на каждом и почему авиацию перебрасывали то туда, то сюда вместо того, чтобы применить все силы сосредоточенно в одной точке?
Ответ на этот вопрос таков: финны ошиблись в расчетах и дали немцам скверные советы. Верховное командование генерал-фельдмаршала Маннергейма заявляло, что, ввиду особенностей местности, на Лапландском фронте невозможно развернуть и снабжать всем необходимым более двух дивизий одновременно. Вот вам и причина, почему по плану Гитлера надо было атаковать на трех участках по две дивизии на каждом. Но в результате ни на одном из них не удалось осуществить заметного продвижения.
Две дивизии 36-го корпуса под командованием генерала кавалерии Файге - 169-я пехотная дивизия и боевая группа СС "Север", - которые 1 июля развернули наступление в 400 километрах южнее Дитля с целью выхода к Мурманской железной дороге в районе Кандалакши, проследовав через Салла, дошли до Алакуртти, что в 35 километрах от заданной точки. Но тут стало не хватать численности, и продвижение остановилось.
6 и 3-я дивизии финского 3-го корпуса генерал-майора Сииласвуо аналогичным образом не смогли пробиться дальше Ухты и Кестеньги и увязли в 70 километрах от железнодорожного полотна.
Финны оказались плохими советчиками для немцев. Их соображения основывались на возможностях их армии и их снаряжения. Но в ретроспективе становится очевидным, что можно было бы действовать, собрав все силы в кулак на одном направлении, наступать на сам Мурманск или - что лучше атаковать из Салла в направлении Кандалакши (в последнем случае в распоряжении наступающих находилась бы железнодорожная линия из Рованиеми к линии фронта). Естественно, такая операция, осуществляемая силами от четырех до шести дивизий, потребовала бы революционных методик снабжения, вероятно, поставок атакующим всего необходимого по воздуху, а также широкого применения труда дорожных строителей и соответствующей техники.
Но германское Верховное командование не могло или не хотело осуществлять операцию на столь высоком уровне напряжения сил. Оно - хотя, может, и не вполне ясно - представляло себе всю важность объекта, но тем не менее рассматривало ТВД на Крайнем Севере как второстепенный. Что же до "смешных 100 километров", то для их покорения считалось достаточным героизма ударных войск и мастерства выдающегося командира.
Верховное командование не хотело признать того факта, что действовать в арктической тундре так, как оно планировало, просто невозможно. Поэтому немецкие части ждала вторая попытка. 8 сентября, когда танковые дивизии генерала Гёпнера стремились к Ленинграду, а группа Гудериана поворачивала на юг для разгрома запертых в Киевском котле окруженных советских войск, горные стрелки Дитля опять взяли в руки поводья мулов, погрузили на них ящики с боеприпасами, подставили плечи под горные орудия, с тем чтобы вновь покорять тундру, сражаться с советскими войсками и наступать на Мурманск.
К тому моменту стало очевидным, что, вдобавок к имевшимся у них на фронте 14 и 52-й стрелковым дивизиям, русские подтянули туда и другие ударные части. Вместе с тем горнострелковый корпус получил в качестве пополнений два полка - 9-й пехотный полк СС "Мертвая голова" и 388-й пехотный полк. Ни тот ни другой не имели опыта ведения боевых действий в условиях гористой местности.
