Нет священней и благословенней работы, чем работа разрушения. Ибо без неё немыслимо истинное созидание. Недаром самый престижный научный премиум на планете носит имя великого пиротехника. А тут ещё кругом - страна сплошной эсхатологии.

Жидкость сливается с жидкостью, гранулы ложатся к гранулам, порошок сыплется к порошку. Пару раз возникал небольшой пожар - к счастью, под руками наготове огнетушитель. Всякий экстаз хорош, когда он локализован. До поры до времени.

А в начале мая в глухом лесу, верстах в двух от Острова грянул средней мощности пробный взрыв, и образовалась воронка метра три в диаметре. Впрочем, взрывы уже перестали в этих краях быть редкостью. Местное население даже не почесалось.

Лишь через пару недель не преминул заслышаться шум мотора. Это приехал Поручик. Он был слегка пьян, но зато при полном параде: в эполетах и аксельбантах. От него веяло праздником и благодушием.

Конрад как раз возлежал на крыльце, грелся и любовался молодой зеленью.

- Добрый день, господин Мартинсен.

- Так точно, добрый, господин поручик.

- Как же вы так; старый солдат - а знаки различия всё никак не усвоит.

- Виноват, господин штабс-капитан. Поздравляю с повышением.

- Спасибо, господин Мартинсен. Заодно уж поздравьте с переводом.

- Покидаете нас? На кого же?

- Свято место пусто не бывает.

- Да угадаю с одного раза - на Дитера.

- И попадёте пальцем в небо. Дитер и его команда скоро будут переброшены в губернский центр. Там неслабая заваруха предвидится. К городу движутся отряды кого-то, кто выдаёт себя за Землемера. А также - по непроверенным данным - отряды самого Землемера. Им нужно противопоставить молодой задор и юношеский азарт.

- И Натали с ними?

- Жена в тяжёлую годину должна быть при муже. Вдохновлять и воодушевлять.

- Так кто же остаётся за главного?

- Эх, геноссе Мартинсен. Какой же вы недогадливый... Мы так бедны квалифицированными кадрами! Главным назначаетесь - вы.

Конрад непроизвольно погладил себя по штатскому брюху.

- То есть как это - я?.. Но ведь...

- Никаких "но", дорогой камрад Мартинсен. Слишком уж вы привыкли перекладывать ответственность на чужие плечи. Это не есть хорошо. Пора, пора наконец повзрослеть, заняться серьёзным мужским делом... Кстати, в последнее своё посещение места моей бывшей работы... и вашей будущей работы... вы обронили главный документ, удостоверяющий вашу неповторимую личность. Нельзя, нельзя быть таким растеряшей.

И Штабс-капитан протянул Конраду выброшенное им в конце марта удостоверение. Кто-то тщательно оттёр его от грязи, закрасил замазкой надпись "секретный сотрудник" и сверху каллиграфически вывел: "комиссар".

- Да, кстати учти, - Петцольд вдруг резко перешёл на "ты". - Где-то у вас хуякнуло, не слыхал? Воронка там солидная, за вашим участком.

- Не. - Конрад был готов на месте расколоться. Но Штабс-капитан тут же заговорил снова:

- Я так и думал, Торстен пиздун порядочный - котлован какой заброшенный... Ты мне расскажи лучше, как там без меня столица? Как шеф? Ты, я слышал, с будущим моим шефом познакомился.

Конрад нехотя сообщил некоторые факты о недавнем своём вояже. Штабс-капитан слушал его, как всегда, вполуха и давал собственные, довольно пространные комментарии. Разумеется, о будущем шефе он знал куда больше, нежели Конрад. Заодно он открыл некоторые секреты работы Органов и их закулисья - готовил преемника к новой работе.

- А где же мне теперь жить? - спросил Конрад. - До отделения же чапать и чапать.

- А где жил, там жить и будешь. В отделении молодёжный клуб откроется. Личный состав Органов весь убыл на борьбу с супостатом, а в подчинённых у тебя остаются лишь двое подраненных, негодных к строевой, плюс Торстен - как самый непьющий из поселковых. Так что кукуй себе и дальше на возлюбленном Острове. Пока кукуется.

Конрада эти слова больно резанули: ну никак не мог знать его предшественник на посту полицай-комиссара о том, что он в разговорах с собой называл клировский участок "Островом". А кроме того...

Штабс-капитан прибыл не один. Была ещё "инвалидка", которой управлял одноногий ветеран гражданской войны. С ним был Торстен. Заднее сидение и багажник "инвалидки" были плотно набиты наспех перевязанными стопками бумаг.

- Сейчас мы к тебе всю документацию перетащим - изучишь на досуге, - сказал Штабс-капитан.

И втроём - он, Торстен и Конрад - принялись перетаскивать стопки бумаг в дом Клиров. Конрад, хоть и качался последнее время, от таких нагрузок чуточку отвык. В неподходящий момент он споткнулся, растянулся на земле и выронил несколько папок в грязь. "Руководитель хуев", - вполне внятно прокомментировал Торстен прямо у него над ухом. Конрад отряхнулся и бровью не повёл.

Его комната сильно потеряла в объёме и стала напоминать отдел доставки какого-нибудь почтового ведомства. Умаявшийся после перетаскивания бумаг, он восседал посредь неё как завзятая архивная крыса.

Торстен, открыто не скрывавший своего недовольства, ушёл к себе на участок. "Завалит он меня, - равнодушно думал Конрад, - дабы занять моё место". Инвалид уехал. Штабс-капитан же пошёл прощаться с Анной. Прощание длилось до невероятия долго. Уже вечерело, а комиссарский джип всё ещё стоял напротив калитки.

Конрад заподозрил неладное и подошёл к двери анниной комнаты. Он явственно различил голоса. Что говорила Анна, разобрать было невозможно, но вот реплики Штабс- капитана - на повышенных тонах, чуть ли не истерические - слышны были отчётливо.

- Фарнер даст вам квартиру!.. Ласты склеить хочется?.. Сваливайте, к ебеням, отсюда!.. О Господи!..

Наконец, Штабс-капитан вышел - скорее даже, выпрыгнул, словно ошпаренный, и громко хлопнул дверью. Анна так и не показалась.

Конрад даже не пробовал скрывать, что подслушивал. Он был готов вцепиться Штабс-капитану в горло.

- Говори! - проревел он свирепо, переходя на доверительное "ты". - Что грозит Острову?

- А что нам вообще всем грозит? В этой стране?

- Вот как... Я-то думал, ты - идейный, - Конрад весь пылал.

- Мальчик мой, - нежно ответил тот. - Чтоб ты знал. Миром правят не идеи. Миром правят жёлтые железные кружочки и зелёные бумажные прямоугольнички... Накушался я этих идей по самое не могу. Что ты думаешь - почему клиентов твоих не арестовал и не сгнобил, логососов этих? Идеями ихними проникся, вот почему. А чем они мне ответили? По твоим же словам - переметнулись к противнику.

- Но как же Анна?! - не унимался Конрад.

- Бесперспективняк, - по слогам произнёс штабс-капитан мудрёное слово. - Я для неё не авторитет. Так, вторитет. Иди и разговаривай с ней ты.

- Я??

- Всё, пока... Пора в столицу. Завтра сранья к генералу, - штабс-капитан повернулся на каблуках.

- Но неужели Фарнер не может прислать к ней охрану?! - вырвалось у Конрада.

- А что Фарнер? Сегодня генерал, завтра зэ-ка. Много таких Фарнеров. Кто тебе впарил, что он всесилен? - эти слова бывший полицай-комиссар небрежно бросил через плечо, удаляясь. Конрад хотел ответить "Интернет", но тут же осознал, что всемирная сеть - говоря словами штабс-капитана, "вторитет". Что ей сливают, про то и пишет. Тем временем джип завёлся и отбыл.

Конрад что есть сил принялся колотить руками и ногами в дверь Анны. Тщетно.

Всю ночь и почти весь следующий день Конрад запоем читал секретные указивки, протоколы допросов, донесения сексотов. Он думал найти в них ответы на все мучившие его вопросы.

Однако, чем дальше он читал, тем больше удручался - в бумагах всеведущего ведомства содержалась почти исключительно рутина, чухня, бодяга. Даже отчёты о ликвидации неугодных властям граждан были написаны столь плоско и пóшло, что хотелось зевать. В основном же документация освещала хитросплетения борьбы жителей посёлка за обладание тем немногим и постоянно уменьшающимся, чем вообще только можно было обладать.