Обе войны изображались как мощные моральные крестовые походы. В американском мышлении эпохи холодной войны всегда присутствовал идеалистический лейтмотив. «Ось зла» Буша — отзвук «империи зла» Рональда Рейгана. Основной посыл состоит здесь в том, что Америка — это не нация, а некое общее дело, с миссией обратить остальной мир к американской мечте и избавить мир от врагов. Эти войны были представлены с точки зрения «Войны против терроризма» — глобального конфликта, не менее амбициозного и далеко идущего, чем была холодная война, замысел которого предполагает установление нового мирового порядка. «Спокойствие Америки и мир на планете мы не отдадим на милость кучки безумных террористов и тиранов,—сказал Буш, выступая на церемонии выпуска в Вест-Пойнте 1 июня 2002 года,— мы избавим нашу страну и мир от этой темной угрозы»^. И он же в своей победной речи на авианосце «Авраам Линкольн» описал «освобождение Ирака» как «решительный шаг вперед в кампании против террористов» 14.
Однако в обоих случаях сопротивление было довольно слабым — в Афганистане сильнее, чем в Ираке. Какие-то бои шли в Северном Афганистане; был ужасающий эпизод, когда сотни пленных талибов, сдавшихся Северному альянсу, были подвергнуты бомбежке и казнены в тюрьме Дашт-и-Лейли. Фактически талибы ушли из Кабула, а затем сдали остававшиеся под их контролем провинции на Юге. Также США и их союзники пытались и не смогли поймать Усаму бен Ладена в пещерах Тора-Бора. В случае же Ирака иракская армия и Республиканская гвардия попросту испарились. Американцы сбрасывали листовки на арабском, призывающие солдат снять форму и идти по домам, и большинство из них послушались указаний. На предпоследней неделе марта был, как выразился один комментатор, «неприятный скоротечный эпизод яростного беспорядочного боя», когда «Федаины Саддама» («Мученики Саддама») и другие мелкие подразделения, созданные для защиты режима, пытались оказать сопротивление15.
Однако в целом и в Афганистан, и в Ирак американцы вошли с согласия их народов. Ситуация выглядела вначале спокойно в обеих странах. Так было не потому, что коалиционные силы обладали полным контролем. Скорее всего, в Афганистане это происходило потому, что их радушно принял народ Афганистана, надеявшийся, что вторжение положит конец религиозному гнету и десятилетиям насилия. В Ираке же причиной было то, что люди с готовностью наделили коалиционные силы презумпцией невиновности, описывая происходившее как «освобождение/оккупацию». Фактически единственными районами, действительно оккупированными коалиционными силами, были Кабул (в случае Афганистана) и их собственные защищенные базы (в случае Ирака).
Частично недееспособные государства
Свержение режимов не то же самое, что построение демократии. Афганистан и Ирак — очень разные страны. Афганистан в полтора раза больше Ирака по площади и является в основном сельской страной. Это одна из беднейших стран в мире. Продолжительность жизни среднего афганца 43 года; менее трети всего населения и только 12% женщин умеют читать и писать. Напротив, Ирак в основном урбанизирован, с развитым, высокообразованным средним классом и системой здравоохранения мирового класса (так было до начала войн и введения санкций). Более того, Ирак — одна из древнейших цивилизаций в мире; здесь была изобретена арифметика, а «Дом мудрости» (я была там в 2004 году) — старейший мозговой центр в мире, основанный в IX столетии.
Однако общим у Афганистана и Ирака на момент вторжений было то, что они оба стояли
на краю коллапса государства. У Афганистана всегда было слабое государство, зависящее от поступлений от сторонних держав, а национальное правительство, по сути, никогда не осуществляло контроль за пределами Кабула. Десятилетия войны, повлекшие за собой физическое уничтожение и крупномасштабное перемещение населения, сильно ослабили и традиционные структуры управления, и потенциал государства. Более того, война против советской оккупации 1979-1989 годов могла бы рассматриваться как часть пути к новым войнам. Советский Союз проводил классическую стратегию борьбы с повстанцами, повлекшую за собой «бомбардировки с воздуха, широкое применение мин, рейды по поиску и уничтожению противника и депопуляцию большей части страны»119. Моджахеды, финансируемые Саудовской Аравией и США через пакистанскую межведомственную разведку (ИСИ), были предтечами сегодняшних воюющих сторон (более того, многие являются теми же самыми людьми), развив дело сопротивления, которое скопировало ряд худших сторон стратегии борьбы с повстанцами и в то же время стало образом жизни и источником дохода. Томас Барфилд говорит об этом так:
К сожалению, успешная стратегия сопротивления, сделавшая страну неуправляемой для советских оккупантов, закончилась также тем, что Афганистан стал неуправляемым для самих афганцев. В прошлом афганцам удавалось избежать коллапса государства, но теперь их политическое тело было поражено автоиммунным нарушением, когда антитела сопротивления угрожают разрушить любую государственную структуру независимо от того, кто контролирует ее или ее
17
идеологию .
Советский Союз ушел оттуда в 1989 году, а коммунистическое правительство оставалось у власти до 1992 года, когда советская помощь иссякла. Период распрей между разными командирами моджахедов привел к подъему Талибана — некоей более строгой религиозной фракции моджахедов, чьи новобранцы набирались главным образом из молодежи, особенно беженцев, прошедших подготовку в пакистанских медресе. На самом деле Талибан никогда полностью не контролировал страну, и, хотя они навязывали гнетущий женоненавистнический порядок, их вклад в государственное строительство и развитие был незначителен — именно поэтому их так легко было опрокинуть.
В случае Ирака и у президента Буша, которого консультировала изгнанная оппозиция, и у Саддама Хусейна имелась общая заинтересованность в том, чтобы иракский режим изображался как классическая тоталитарная система, контролирующая каждый аспект общества и устранимая лишь силовыми методами^. Действительно, на момент вторжения режим демонстрировал характеристики, которые типичны для последних фаз тоталитаризма—системы, ломающейся под влиянием глобализации, не способной поддерживать свое закрытое автаркическое жестко контролируемое устройство. После двух крупных войн и наложения экономических санкций налоговые поступления резко снизились, то же самое произошло и с оказанием услуг. На последние годы правления Саддама пришлись подъем трайбализма, когда Саддам Хусейн для сохранения власти заключал сделки с племенными лидерами, распространение преступности (как по причине санкций, так и из-за сбоев командной экономики), а также появление сектантской политики, как этнической, так и религиозной, так как баасистская идеология утратила свою привлекательность. Иными словами, накануне вторжения Ирак являл все признаки начинающейся несостоятельности государства (state failure) — нехватку законных источников дохода, упадок государственных служб, утрату легитимности, эрозию и быстрое разрастание военных ведомств и органов безопасности, подъем сектантской политики идентичности и рост преступности. Вторжение просто сжало этот процесс в краткий трехнедельный период.
Вторжение в эти страны в обоих случаях фактически уничтожило не только режим, но и то, что оставалось от государства. В Афганистане мелкие структуры гражданской службы и силы безопасности были подорваны инфильтрацией тех ополчений, которые недавно помогали американцам опрокинуть режим. Сказался также и тот факт, что широкомасштабное международное присутствие поменяло престижность профессиональных знаний и умений, поэтому низкооплачиваемые государственные служащие были готовы идти на гораздо более низкие, но лучше оплачиваемые позиции в международных учреждениях или НПО, зачастую просто водителями или переводчикамиВ Ираке же государство было еще больше подорвано двумя указами учрежденной Временной коалиционной администрации — одним, освобождавшим от должностей всех бывших членов Партии арабского социалистического возрождения («Баас») и фактически лишавшим государственную службу всех квалифицированных сотрудников, поскольку членство в Партии возрождения было необходимым условием для карьерного продвижения, и другим, расформировывающим армию, а тем самым устранявшим одну унифицированную службу безопасности, унижавшим и обрекавшим на нищету тех самых людей, которые сняли форму и позволили американцам осуществить вмешательство (и у которых все еще был доступ к оружию).
