Жених щедро улыбался во весь рот, показывая отсутствие переднего зуба. Войдя в дом, он даже не догадался снять картуз.

- А где ж невеста? - заволновался парень.

- Ой, да застеснялась она, - продолжала свою песню сваха. - За овином прячется, беги, познакомься с ней поближе.

И тут парень, повертев головой, увидел маленькую девочку у входной двери. Но присмотревшись, понял, что это не девочка, а мышка, хотя одета она была как человек, в сарафанчике, лапоточках, а на голове - платочек в красный горошек. Мышка поманила парня лапкой и выскользнула за дверь. Сваха вела медовые речи, рассказывала родителям невесты как хорошо и ладно будет жить их красавица-дочка в новой семье.

-Утром встанет, чайку с медком попьет, белым калачом закусит, - спрятав глазки в толстых щеках пела сваха, - к обеду ей одна забота - ложку взять да за стол сесть. Обижать вашу дочку никто не будет, на ярмарке чего только не купят - и бусы разноцветные, и сарафаны с красной каймой, и колечко с камушком.

- Вот еще! - вдруг взвизгнула мать жениха, - колечко ей с камушком! Не получит!

- Калачи есть собралась, - недоуменно развел руками отец жениха, - ишь, чего захотела, мы сами корку ржаную грызем, каждую копейку копим.

Сваха толкала отца с матерью, старалась наступить им на ноги, но те не унимались.

- Утром встанет, на зарю глянет, платок покроет, слезами пол помоет. Каши наварит, яичницы нажарит, работников покормит, сама только посмотрит. От них объедки останутся, значит ей еды достанется, а коли не будет - от нее не убудет. А так хорошее житье вашу дочку ждет, привольное, - торопливо говорила женихова мать.

Парень вслед за мышкой-норушкой зашел за овин.

Та перед ним так и приплясывала, ножками притоптывала, лапками прихлопывала.

- Жениться собрался? - звонко крикнула мышка-норушка.

- Гы-ы, - засмеялся парень, - папаня с маманей сказали, что пора.

- Ох, ты и под венец сегодня поедешь. А мылся то когда?

- Да не помню уже.

- Грех-то какой грязным жениться, и примета плохая, так всю жизнь в дрязгах и ссорах проведете.

Жених засопел носом, две слезы скатились по его дряблым конопатым щекам.

- Не реви! - крикнуло Лушенька-норушенька. - Вон видишь чугунок с водой на пеньке стоит, хозяева для чего-то приготовили. Так ты одежду снимай и купайся. Соломки под ноги подстели, чтоб босые ноги в грязи не испачкать.

Жених оторвал клок от стога соломы стоявшего во дворе, проворно скинул с себя одежду и начал зачерпывать ладошкой воду в кувшине и поливать на себя.

- Лучше мойся, - командовала Луша, - ногу потри, а то замуж за тебя Катя не пойдет.

- Стараюся, - пыхтел парень.

Но тут из-за овина показалась Катя, девушка увидела жениха и завизжала:

- Ой, ой, смотрите, что он делает! Ой, люди добрые!

Соседи, привлеченные криком, заглянули во двор. Жених присел на корточки и ошалело вертел головой по сторонам, прикрываясь пуком соломы, который держал в руках.

На крики выскочили родители парня и Кати.

- Вот какого вы женишка нам приготовили, - сурово сказала Катина мать и ухватила грабли:

- Сейчас как наверну, будете вперед телеги бежать.

- Да нам и самим ваша Катька не понравилась, сама тоща, коса толста, глаза в пол лица, прям срамота, - поджала губы женихова мать и тут же от досады отвесила хорошую оплеуху сыночку.

Сваха тщетно металась от одних родителей к другим, пыталась что-то сказать, но из ее горла доносилось лишь бессвязное бульканье.

- Вот тебе, а не обещанный рубль, - женихова мать сплела пальцы в кукиш и сунула их под нос свахе.

- Рубель, а кто три сулил? - взвыла сваха.

- Ой, да я не жадная, - скривилась мать, я тебе и червонец пообещаю.

У овина началась свалка. Сваха вцепилась матери в волосы, требуя заработанных денег. Женихов отец бросился их разнимать. Катины родители стояли в стороне, а сама девушка пунцовая от смеха, сияла счастливыми глазами оттого, что сватовство расстроилось. Лишь сам жених спокойно домылся, натянул на себя одежду и сказал:

- Вот теперь я чистый, можно и в церковь венчаться ехать. А жить мы будем долго и счастливо.

Вечером Лесовушка вязала носки, клубок так и бегал по чисто выметенному земляному полу, курочка крепка спала в своей корзинке, козочка лежала в уголке на соломенной подстилке и время от времени приоткрывала желтый глаз, заяц теребил ушами и барабанил лапами по полену.

Дверь скрипнула, в избушку протиснулся веселый и довольный Фома Никанорыч.

- Гостинчика вам принес, - сказал он, поклонился и поставил лукошко на стол. - Яичек три десяточка, сальца шматок, капустки квашенной, всего понемногу.

- С чего бы ты такой щедрый? - удивилась Лесовушка.

- Радость у меня великая, Пелогея Степановна, - не выдали Катюшу замуж, жених совсем дурачком оказался. Разделся во дворе догола и мыться начал. Вы себе такой конфуз представить можете?

- В мою молодость женихи себе такого не позволяли, - поджала тонкие губы старушка.

Домовой хихикнул, и его глаза весело заискрились.

- Парень хоть и глуповат, но до такого не додумался бы, это кто-то смекалистый и хитрый ему посоветовал помыться. Правильно, Лушенька-норушенька?

Луша засмеялась.

- А я, Пелогея Степановна, к вам опять с известиями, и не поверите - про сватовство.

- Рассказывайте, Фома Никанорыч.

- Плохо быть бедным, хозяюшка. Когда нужда за горло ухватит, не пошевелишься, не вырвешься. Через два дома от моего, живет мой товарищ, домовой Иван Сергеевич. Ох, тяжело ему приходится. Хозяйки в избе нет, мать померла уж много лет как, а мужики сами знаете, как по дому управляются. То плошку не помоют, то соломы натрусят и не подметут, то половики вытряхнуть забудут. Мой товарищ старается от зари до зари глаз не сомкнет, трудится. Мышей из дома выгнал, за коровкой следит, чтоб не заболела, не поверите, печку сам топит, следит, чтоб не остывала. Придут мужики с поля, а в печке кашка теплая, и в избе хоть грязновато, но не холодно. Так и живут. Но вот пришла пора сыну жениться. А хорошую девку за него родители отдавать не хотят, изба ветхая, скособоченная, окна до того мухами засижены, что и солнечного света не пропускают, сарайчик завалился. В общем жених наш незавидный. Парень он хороший, на лицо приятный, работящий, а так, неудельный.

Домовой замолчал. Лесовушка налила ему чабрецового чаю из самовара, подвинула блюдце с медом.

- А баранок у вас не осталось, Пелогея Степановна, уж очень в прошлый раз хороши были бараночки.

- Норушка моя погрызла.

Домовой внимательно поглядел на Лушу.

- Все больше на мышку становится похоже, востроносенькая. Не собираешься ее домой отпускать?

- Вот еще! - фыркнула Лесовушка. - Да где она еще такое житье-бытье как у меня найдет? Ты на другую дорожку не перепрыгивай, про парня рассказывай.

- Женится он скоро, из-за этого Иван Петровичи сердится, ночами не спит, про корову забыл, мыши на радостях в дом вернулись, все грызут.

- Хозяйка в дом придет, - сказала Лесовушка, - порядок наведет, окна помоет.

- Да что окна? Вот прицепилась ты, Пелогея Степановна, к окнам. Они хоть грязные, а солнечный свет пропускают. Порядочный домовой никогда на свадьбу не согласится, если ему вторая сторона не понравится.

- Еще выбираете.

- А как же, Пелогея Степановна? Да разве можно своих домочадцев не защитить. Иван Петрович обул лапоточки, взял посох и пошел себе в дальнюю деревню, где невеста живет. И что он узнал?

- Что? - выдохнула Лесовушка и вытаращила маленькие глазки.

- Слепая невеста, вот как колода. Немножко видит, это правда, а так слепая. Родители свахе денег посулили, чтоы нашего тютю облапошить. И что придумали? Иван Петрович все до последнего слова слышал. Спрячут иголку у порога, а когда гости подойдут, невеста и скажет: мам, что блескает, не иголка ли?

- А зачем ты мне свои истории рассказываешь? - прищурилась Лесовушка.

- Да так, Пелогея Степановна, к слову пришлось. Вдруг тот, кто мне помог и Ивану Сергеевичу поможет.