Леонид, проследив, что ребята благополучно спрыгнули с поезда, вернулся в двухместное купе, крепко обнял свою Ларису.
-- Что случилось, почему ты решила уехать? И к Дерюгину! Говорил же, не отдам я тебя ему.
-- Леня! Ленечка! Потом, все потом скажу, ты лучше дай обнять тебя. Господи, как же мне тебя не хватало, родной мой человек, - плакала Лариса, прижимаясь к мужчине. - Никуда больше не полетишь, никаких командировок. Я не отпущу тебя. Не надо никаких денег. Мы скучаем без тебя... И я, и Савенок. Нам плохо без тебя. Савка все папу искал первое время, даже мультики не хотел смотреть...
-- Да и я скучал, Лариска. Как я скучал! Как не хватало тебя. Я и не думал, что так привык к тебе, привязался, моя ласковая женушка...
Женщина приникла к нему. Он обнял её, оба застыли, наслаждаясь присутствием друг друга. Плечи Лары подрагивали от все еще продолжающихся всхлипов. Леонид тихо целовал свою женщину:
-- Ларка, родная моя. Мы не виделись почти больше полгода.
-- А Савка крепко спит, не знает, что папка нашелся, - всхлипнула Лариса. - То плохо спал, папу звал по ночам, а сегодня моментально уснул.
-- Савенок всегда спокойно спит, - согласился мужчина, - когда мы рядом, он это чувствует, особенно, если мама спокойна и счастлива.
-- Мама, - повторила Лариса и опять заплакала.- А Витка сказала, что я никто Савке, что у меня нет на него никаких прав, она заберет мальчика. Ленечка, я боюсь! Я так испугалась, когда ты пропал, да еще Витка хотела забрать Савку. Я думала, умру, если ни тебя, ни Саввушки у меня не будет. Ведь он у нас единственный ребенок. Других не будет.
-- Ты не хочешь больше детей? - удивился Леонид.
-- Хочу! Но ты же сам знаешь.... Не получается... Я бы очень хотела родить. Я всегда этого хотела.
-- Вот и рожай! - Леонид её не слушал. - В чем дело? Только от меня! Я больше никуда не поеду. А правда, Лар, давай девочку себе купим. Савка наш уже подрос. Нам с тобой нужна дочка, а Савке сестричка. Е неё будут твои глаза.
-- Ленюшка, это же невозможно...
-- Возможно.
-- Ты знаешь, сколько стоит пересадить оплодотворенный эмбрион женщине... Это очень дорого! Опять деньги...
-- Ларочка, зачем нам такие сложности. Эмбрион пересаживать. Мы пойдем природным путем, как все русские мужики и бабы. Да хоть сейчас... Вот сейчас Савку потесним и все сами сделаем, все эмбрионы оплодотворим. Будет у нас дочка. Обязательно будет. Господи, я больше полугода был без тебя!
Лара что-то пыталась сказать, спросить. Леонид не стал слушать женщину, закрыл поцелуем ей рот. Лариса тут же откликнулась. Она тоже соскучилась. А с Леней иначе и не получалось. Её тело её не слушалось, оно принадлежало только мужчине. Савка, Слава Богу, не проснулся. После Лара и Леонид сидели рядом, все также тесно прижавшись друг к другу, Лариса, смущенно смеясь, проговорила:
-- Ну вот, нормальные муж и жена после долгой разлуки говорят без перерыва, говорят, спешат все новости рассказать, а мы в постель, да еще рядом с ребенком, да и в поезде. Совсем сумасшедшие.
-- Просто я по тебе страшно скучал. Да когда еще узнал, что ты к Дерюгину собралась... Я ведь ревнивый... Ты только моя.... И даже не возражай. Я собственник. Моя женщина - только моя.
-- Вот она, тень Якова Петровича, - думала Лара. - Надо объяснить все Лене. Как заставить его поверить, что все разговоры обо мне и Якове Петровиче - чистейший бред, Ванькина выдумка? Как? Выход один. Придется все рассказать. Мне тяжело вспоминать это. Но молчать больше не стоит.
Но, тем не менее, женщина робко начала говорить сначала о другом, пытаясь оправдать Дерюгина:
-- Леня, ты несправедлив к Якову Петровичу, он очень хороший человек, он всегда в трудные моменты приходил на помощь мне....
-- Ларка, я хоть и ревнивый, но мыслю здраво... - перебил её мужчина. - Я верю, что ты любишь только меня. Моя голова в этом убеждена. Но неразумная моя половина, половина ревнивого собственника упорно твердит: я не хочу, чтобы ты встречалась с семьей Дерюгиных, ни с кем из них.
-- Лень! Ты о ком сейчас говоришь? Об отце или сыне? - не поняла Лариса. - Неужели и Ванька....
-- К Ваньке я тебя не ревную, - спокойно отозвался мужчина, - он пустое место, к тому же отдает голубизной... А генерал мужик сильный, я, в общем-то, уважаю его. Он справедливый, честный...
-- Ты про Ваньку знал? - удивилась Лариса. - Про его нетрадиционную ориентацию? И давно?
-- Я же врач, - улыбнулся Леонид. - Но ты не уводи разговор в сторону. Я о генерале говорю, не о Ваньке.
-- Леня, к генералу-то зачем ревновать? Яков Петрович давно немолод... У него есть Мария Георгиевна...
-- Лариска, я спрошу тебя об этом сегодня, только ответь честно на мой вопрос, - перебил её мужчина. - Я больше никогда не буду об этом говорить. Между тобой и Дербгиным что-то было? Ты была любовницей генерала?
-- Лень, ну зачем ты Ваньку слушал? - вздохнула Лара. - Это невозможно, что ты говоришь. Это Ванька сочинил, чтобы отца обидеть...
-- Это Витка говорила. С Иваном я не обсуждал подобных тем. Он вообще избегал разговоров со мной.
-- А Ванька все это придумал, чтобы отцу сделать плохо. И мне тоже. И рассказал Виктории, чтобы она разнесла всюду эту сплетню. Так и вышло. Этот слух пополз и по П-ку. Ленечка, поверь мне, я никогда не была любовницей Якова Петровича. Как ты мог в это поверить? Как Ванька-идиот такой осмелился сказать подобное? - женщина передернула плечами.
-- Почему же Дерюгин тебе помогает? - Леонид не успокаивался. - Квартиру купил, а это немалые деньги.
-- Он просто любит меня, - и все же Лара на минуту замялась.
-- Вот, - обиженно сказал Леонид. - Любит... Сама себе противоречишь...
-- Леня, любит как дочку.... Знаешь, Ленюшка, давай лучше о тебе поговорим. Куда ты пропал? Расскажи.
-- Опять увела разговор в сторону, - подумал Леонид.
-- Надо все объяснять Лене, - думала и Лара. - Но мне не хочется тревожить память о маме. Вспоминать тот страшный день, когда её не стало. Да и не знаю я точно, правда это или нет то, о чем я думаю. Мама не говорила мне этого никогда, об этом ни словом, ни намеком не обмолвился Яков Петрович. Это сказала нам бабушка Фрида.... Мария Георгиевна просила молчать об этом. Я обещала ей. И все же я все сейчас расскажу Лене, - и Лара тихо начала говорить вслух: - Ленечка, не хмурься, родной мой. Понимаешь, я не знаю, как это сказать, с чего начать... Я старалась это забыть.... Но я не могу видеть твое хмурое лицо... Я так тебя ждала, а ты опять про свое... Про Якова Петровича... Пусть не будет между нами недомолвок. Выслушай меня, я скажу всю правду, если это только правда... Я не уверена в этом. Но даже возможность, что это так, доказывает - я не могу быть любовницей Якова Петровича... Помнишь, что моя бабушка Фрида говорит, что у неё нет внучки. Она считает, что мама родила меня от Якова Петровича... Я, Лень, получается, дочь Дерюгина. Только я в это не верю... И хоть я в это не верю, но подумай сам, как я могу быть любовницей человека, который может оказаться моим отцом. Я сейчас все тебе расскажу...
Такой путаное начало выдала Лариса и начала трудный для неё рассказ - то, что она хотела всегда забыть или сделать так, чтобы этого никогда не было.
Смерть мамы.
Катерина Игнатьевна Чудикова, мать Лары, заболела, тяжело заболела. Надежды на её выздоровление не было никакой. Очень поздно обратились к врачам. Нейросаркома. Маме осталось недолго жить. Дочь оставила Ивана, за которого она вышла замуж всего несколько месяцев назад, и приехала к ней. Кстати, Ванька и не возражал против отсутствия молодой жены, наоборот, обрадовался её отъезду. Следом за Ларой приехала и Мария Георгиевна.
Катя знала, что умирает.
-- Ты не плачь, дочуля, - ласково говорила Катерина Игнатьевна дочери. - Это не страшно. Я даже рада. Я скоро буду с Левочкой, с твоим папой. Я так ждала встречи с ним, все годы жила с мыслью, что когда-то увижу его. Знаешь, я даже верила в конец света. Думала: уже недолго до него, вот тогда я и встречусь с Левочкой. И мы опять будем вместе. Но конца света не было, а я продолжаю любить Левочку, я все равно скоро его увижу. Я рада этому, дочка. Ты без меня не пропадешь. У тебя теперь есть Яша, Мария Георгиевна... Они позаботятся о тебе. А я буду с папой
