-- Ларка, но ведь никто другой со мной не пойдет, - взмолилась Нина. - Ленка на красный диплом идет, сидит, зубрит целыми сутками, а Анька при всей её красоте даже танцевать толком не умеет, только насмешками всех изводит. Только ты можешь, выручай. Ну, пожалуйста, пойдем! Ну что тебе стоит. Потанцуешь, головы подуришь старшекурсникам...
-- Они все женатые уже, - заметила Аня.
-- Откуда знаешь?
-- Знаю, - усмехнулась та.
-- Нет, Нин. Не хочу. Холодно на улице. Мороз, - поежилась Лара. - Прическа испортится под шапкой. А идти с голой головой.... Бр-р-р... Потом одно место замерзнет. Я же не надену теплые брюки, там все-таки почти бал. А в капрончике... Сама знаешь.
-- Ну, Лар, пожалуйста. Мы же в помещении будем. Нам только на трамвае доехать... А там раз и в училище! Вытерпим пять минут на улице.
-- Но если я из-за тебя нос отморожу и еще чего-нибудь...
И добрая Лариска согласилась. Да и повеселиться не мешало бы. Последний год в институте. Скоро другая жизнь начнется. Девушки стали собираться. Лариса тщательнейшим образом подводила и без того свои огромные голубые глаза. Уже через тридцать минут они стали напоминать бездонные озера, до краев наполненные чистой водой, окаймленные четкими черными берегами. Умелица на все руки Лена сделала девушкам прически, хозяйственная красавица Аня гладила платья. Нашли модную красивую бижутерию, она украсила грациозную шею Нины. Лариса не любила бижутерии, она предпочитала золото, так она всем говорила. Но на него не хватало денег. К девятнадцати часам девушки были готовы. Все невольно залюбовались высокой худенькой Ларисой. Светлые волосы, вызывающе подведенные глаза, слегка тронутые розовой помадой губы, без единой морщинки, даже у глаз, словно фарфоровое лицо. Нина на её фоне не смотрелась, хотя у девушки были тонкие аристократические черты лица: высокие полукружья бровей, серые внимательные глаза, маленькие губки бантиком и её королевская осанка, напоминающая Нефертити.
-- Знаете, о чем я сейчас мечтаю, - сказала Лара, окинув себя критическим взглядом в зеркало.
-- Только не говори, что хочешь остаться, - взмолилась Нина. - Я это знаю. Но корме тебя никто не согласиться.
-- Нет. Я уже хочу на танцы. По Котику соскучилась. Я мечтаю, девочки, сейчас о байковых теплых штанишках, что носили наши бабушки. Как бы было хорошо, если бы они вошли в моду. Да так, чтобы без них считалось позорным ходить. Я бы первая надела!
-- Не поняла, - улыбнулась Аня.
-- На улице минус двадцать. А я ведь в капрончике пойду, - сокрушенно пояснила Лара. - А были бы штанишки в моде, я бы надела, пошла, мне тепло, хорошо. А еще лучше рейтузы. Вот я иду, модная вся из себя. Рейтузики мои с начесом, вышиты цветочками, лепесточками. Хорошо! Мечты, мечты! Где эти реутузики? Вокруг одна суровая реальность...Ох, и тяжела ты, девичья доля.
С этими словами Лара и Нина покинули теплую комнату и рванули короткой перебежкой к трамвайной остановке. До него было минут пять идти. К их счастью, трамвай подошел сразу, и девушки нырнули с в спасительное тепло.
Вернулись девчонки ровно где-то час с небольшим, замерзшие, с непонятным настроением. Нина ничего не говорила, молча раздевалась.
-- Вы чего так рано пришли? - спросила удивленно прямолинейная Нина. - Что, Сашка другую нашел?
-- Поругались? - сочувственно произнесла Аня.
-- Хуже, - беззлобно ответила замерзшая Лариса, потому что Нина молчала. - Никакой дискотеки, девочки, не было, отменили её, - и она начала рассказывать: - Представляете, со всех сторон ползут туда, в училище, девчонки. Прут прямо, как танки. Дуры молоденькие, школьницы-старшеклассницы да наши первокурсницы. И мы, две расфуфыренные дурищи с последнего курса. Без теплых штанов при этом. А нам детей, между прочим, рожать. Лейтенант при входе, такая лапушка, симпатичный, даже охрип, отвечая, что дискотеки не будет. А ему не верят. Кричат: "Давай дискотеку! Пропускай нас!" К нему на помощь еще один офицер пришел. А девчонки выстроились свиньей, как немцы на Чудском озере, готовы все училище протаранить, по воротам закрытым колотят. Это что-то, - уже смеялась Лариса, - Вы представляете, машина военная, грузовая, подошла, остановилась перед другими воротами, пока те ворота открывали, несколько девок в кузов залезли и уехали туда. Там, кстати, Дитяненко Ирка была с нашего курса. Куда старая калоша поперлась? Я говорю Нинке:
-- Нин, пойдем назад, в общежитие. Холодно, мороз, а мы с тобой в капрончике, юбки короткие надели, да на голову тонкие паутинки, чтобы прически не испортить. У меня сейчас и уши, и ноги отвалятся.
А та молчит, а уходить не хочет. Я говорю ей:
-- Ну что ты расстраиваешься? Хочешь свое Яблочко видеть? Попроси лейтенантов позвать твоего Яблочкова. Вон там уже некоторых вызывали.
А она отвечает:
-- Я боюсь. Попроси ты!
Пошла я. Говорю офицеру, что посимпатичнее:
-- Позовите Яблочкова Алексея с последнего курса. Понимаете, очень нужно с ним поговорить.
А тот посмотрел на меня и говорит:
-- У нас нет такого.
Я на Нинку оглядываюсь, она в сторону отошла, будто она тут совсем ни при чем. Я тут вспомнила, что Яблочков её Александр, а не Лешка.
-- Ну Александра Яблочкова позовите, какая разница.
-- Хоть бы фамилию правильно выучила, раз имени не помнишь, - иронично проронил офицер, что был повыше и с точки зрения Лары, посимпатичнее, и пошел вызывать Нинино Яблочко.
-- Откуда я знала, - возмущенно продолжала Лара, кивнув в сторону Нины, - что её Сашка, в самом деле, Яблочко. Я думала, это мы его так называем. Как моего Котикова звали Котиком, так и Яблочкова - Яблочком. Офицерик, небось, подумал про меня: "Вот сучка, даже имени, фамилии толком не знает, а туда же - позовите". Нинка, из-за тебя страдаю. Офицерик-то мне, который высокий, приглянулся. Вот чего он теперь обо мне думает? Что я к твоему Яблочку приходила? Чего молчишь?
-- Я думал, оба тебе приглянулись, - откликнулась, наконец-то, Нина. - Я пока с Сашкой говорила, ты с ними весело болтала. Сразу двум глазки строила. Сказала, чтобы на Восьмое марта в институт пришли. Обещала тоже дискотеку. И без морозов!
-- А ты слышала?
-- Немудрено было. Ты же тихо не умеешь говорить.
-- Я тебя просто ждала и хотела, чтобы вы спокойно с Яблочком поговорили. Или что, мне скучать в одиночестве надо было? Или еще лучше, ваши разговоры слушать. Там и так лейтенант чересчур был любопытный, все локаторы в вашу сторону ставил, - ответила Ларка и завершила свою речь такими словами. - Все, девчонки, не ходила я сто лет туда, в военное училище, на дискотеку, и еще сто не пойду. Нет, вы бы видели, как туда девки перли. И я с ними, сдохнуть можно!
Прошла неделя. Весь курс хохотал над страданиями Ларисы, забыв про Нину, ради которой этот поход затевался, причем Ларка специально это делала - у Нины что-то не ладилось с Сашкой, про них забыли или делали вид, что забыли, а про неудачный выход Лары помнили. Та смеялась:
-- Вот, попробуй, найди мужа военного! Даже потанцевать не пустили! Нет! Надо было и мне в машине с Дитяненко уехать. Кстати, заметили, она еще три дня в институте не появлялась. Наверно, на гауптвахте сидела...
В субботу в комнату к ним влетела студентка с их курса, Наташка Нестерова, веселая девица со свободными взглядами на любовь, недавно вышедшая замуж за военного человека, но не из этого училища, а уже состоявшегося офицера, что был в отпуске в их городе. У Наташки были яркие голубые глаза, всегда широко распахнутые, мелкие кудрявые волосы, не подчиняющиеся ни одной расческе и весело стоящие ореолом над её привлекательным, в общем-то, лицом. От этих кудряшек вид и широко распахнутых глаз у веселой студентки всегда был глуповато-детский. Но она считала себя самой красивой студенткой на курсе. А в целом, Наташка была неплохая девчонка.
-- Лариска, собирайся, ты мне нужна, - скомандовала Наташка, тряхнув гривой мелкой кудели. - Поторапливайся.
