Капитан Воложанин выждал и продолжил.

– Николай Петроченков подал мне заявление с просьбой разрешить ему жениться на Самохиной Нине Павловне.

– Ну и молодец!

– Глянь, всех обогнал!

– Тихо. Я так понимаю, что у него появятся последователи. Или я неправ?

– Прав, командир, прав. Давайте, ребята, кто созрел. Напишем?

– Так. Поднимите руки, кто из вас созрел. раз, два … семь человек. Нормально.

– А ты что руку не поднимаешь, командир? Аль не созрел?

– Созрел. Поднимаю.

– Вот и славненько! Восемь свадеб зараз – это же убиться можно!

– Точнее – упиться … Так писать, командир? Ольге надо сказать …

– Да она уже все поняла, не слепая … А к Свиридову тебе идти, командир. Ух, и будет тебе!

– А что? Что будет-то? Или Свиридов сам слепой? Он, что, никого из нас не видел вечерком на прогулке? Или не заметил, что комнаты свиданий не пустуют?

– Все, мужики. Кончилась ваша холостая жизнь!

– Ишь, завистник нашелся! Глядеть надо было вовремя, не прозевал бы. А таких, как наши, хрен найдешь. Дайте мне бумагу и ручку, я писать буду!

РЫБАЧКОВ и ДЖУБАНОВСКАЯ

– Толенька, милый … А Олег только о тебе и говорит … чуть что – все дядя Толя да дядя Толя …

– А ты? – Рыбачков поцеловал Дзюбановскую.

– А что я? – ответила поцелуем она. – А я тоже …

Она придвинулась к нему еще ближе и обняла за шею. Его руки гладили ее спину. Ее рука робко пробралась под куртку и несмело прикоснулась к груди Рыбачкова.

– Я тебя люблю, Лера …

– И я тебя …

Его рука осторожно спускалась по спине вниз и тело женщины отвечало на эту невинную ласку нетерпеливым подрагиванием. Рука опустилась до талии, потом ниже, потом перешла на бедро. Рука женщины гладила его грудь, а губы искали его губы.

– Ты знаешь, сегодня ребята писали заявления …

– Заявления? О чем?

– С просьбой разрешить жениться …

– На наших девочках? А … ты?

– Я тоже написал. Прости, не спросил тебя, хочешь ли … согласна ли ты.

– Милый Толенька … Ты же видишь – я согласна … – и ее рука расстегнула пуговицу его куртки, которая мешала ей проникнуть поглубже …

ПРИЛЕТЕЛИ ТРИ ГЕНЕРАЛА

– Привет, Свиридов.

– Привет, Назар. Что нового?

– Прилетели три генерала. Остановились на нашей квартире. Главный хочет тебя видеть. Конфиденциально. – Брызга старательно выговорил это длинное и необычное для него слово.

– Когда?

– Попозже.

– Чем занят гость московский?

– Собирается почитать материалы. Ему передали перечень – тот … Про Шипука спрашивал. Я ответствовал, что он всецело у тебя и никакой связи у меня с ним нет.

– Сколько народа привез с собой?

– Немного, но двое – чистые уголовники.

– Передай главному, что мы ждем визита и к нему готовы.

– Понял. Передам. Бывай.

МАЛЬЧИКИ СМОТРЯТ РИСУНКИ

– Тетя Даша, можно нам пойти в гости к Грише? Он позвал нас посмотреть свои рисунки. Он их не показывает никому, а нам хочет показать.

– А мне можно с вами пойти?

– Тетя Даша, я тебе потом отдельно покажу, ладно?

– Ладно, Гриша. Договорились.

Мальчики гурьбой переместились в номер Свиридовых.

– Это папина комната, – объяснил им Гриша. – Мы с Тоней спим в другой. А тут я только рисую, а всякие другие дела я делаю там, у нас в комнате. Одна тумба в столе – моя, а другая папина.

Он достал из тумбы стола несколько больших папок с завязочками, начал развязывать. В гостиной тем временем с книжкой в руках пристроился дежурный – старший лейтенант Подлеснев.

Гриша выложил целую кипу листов.

Дима осторожно взял верхний лист.

На рисунке молодая женщина склонила голову и осторожно приложила пальцы к своему большому животу. Веки ее были опущены – то ли она смотрела на свой выпирающий живот, то ли просто отгородилась от окружающего мира. Лица ее почти не было видно за спустившимися волосами, но оно было так красиво и все светилось внутренней радостью, и она так нежно и ласково касалась своего живота.

– Она беседует со своим ребенком … Гриша, откуда ты знаешь, что мама может разговаривать со своим ребенком? Ты мог разговаривать?

– Что ты, я не помню.

– А я помню. И мы все – помним. Наши мамы иногда разговаривали с нами, хотя они и не знали, что мы их понимаем. Мы это помним до сих пор. А если приложить руку в маминому животу, то можно разговаривать и другим.

– Правда? Значит можно поговорить с любым ребенком еще когда он не родился? А как он ответит?

– Ответить он может только маме, но свои чувства ребенок может выразить движением … Когда станет побольше. Вот у тети Нины он пока еще так не может …

– Но мама считает, что дядю Колю он уже узнает, – сказал Вася. – Мама мне говорит, что ему очень нравится, когда с ним дядя Коля разговаривает.

– Но как же ты смог это нарисовать, если не знаешь, что ребенок разговаривает?

– Я не знаю.

Гриша показал свои рисунки для музея памяти.

– А вот с этим дядей моя мама работала, – узнал по портрету Дима. – Она помнит его. Она так его боялась сперва, когда начинала работать… она часто ошибалась … Они потом с моим папой … с настоящим моим папой придумали усовершенствование, которое теперь есть на всех установках. Это такой прибор на пульте, они его называют «люпус» …

В ГОРОДЕ НАЧАЛИ РЕМОНТ

Безлюдные деревенские улички на окраине города, где жили в основном вольнонаемные работники научного центра, оживились.

Сперва по ним прошлись снегоочистители и занесенные снегом промежутки между рядами домов с извилистыми узкими тропинками стали похожи на улицы.

Затем по этим расчищенным улицам начали ездить грузовики со строительным материалом и у некоторых домов появились штабели бревен и досок. За ними пришли строители – у наиболее ветхих домов закипела работа. А от самого конца, от опушки леса электрики начали тянуть по столбам новые провода и черный кабель. И от этого кабеля к каждому дому шел отвод из такого же черного блестящего кабеля – оказалось кабельное телевидение.

Каждый день приезжал быстрый и деловой человек из научного центра, и приезжал он в разное время, и рабочие не знали – когда ждать проверки, а когда можно расслабиться.

Но уже ходили жуткие истории про уволенных бездельников и наказанных лентяев.

А еще многим понравилось, что можно чинить дом самим – давали любые материалы и оформляли отпуск со среднесдельной оплатой!

Строители-то были свои, местные и нередко хозяева трудились вместе с ними, укрепляя и подновляя свое износившееся жилище.

А автобус, отвозивший местных жителей на работу в научный центр и привозивший их обратно, теперь доезжал до самого края поселка, до опушки леса, а не ждал всех на краю городской застройки, откуда начинались деревенские домики.

СУКОВИЦИНА ГАЛИНА

– Василий Андреевич, Суковицина Галина …

– Да … Да …

– Я сейчас с диктофона распечатаю и вам принесу … Поручения Свиридова всех касаются – и штаб, и снабжение, и УКС, и Евменова. Отдельные поручения по отделу медико-биологических проблем под руководством Иванищевой …

– Еще командующий просил вставить в план работы штаба отчеты Цесаревского и Валеева по вопросам «сотки». Срок – два дня …

– Да что вы, Василий Андреевич, я сама забегу, принесу …

ДАША и ВОЛОЖАНИН

Каждый раз, когда Воложанин уезжал, Даше казалось, что время тянется очень медленно. Вот и на этот раз – Воложанина не было всего-то один день, а она соскучилась, как-будто не виделись вечность. Он увидел ее днем мельком и только успел шепнуть, что придет вечером часам к десяти.

Даша не могла дождаться вечера. Выкупав и уложив с помощью Ольги детей, она стала собираться на свидание. Ольга вышла к дежурному, чтобы не мешать ей.