Дома Антон первым делом сел за компьютер и повторил всё заново. Действительно, не было никакого лафаксамина, и на Гоголя 12 А не нашлось никакого медицинского учреждения. Парень взглянул на полку. Там стояла баночка с таинственным лекарством. Первое желание - взять и высыпать все таблетки в унитаз. Но почему-то он не двинулся с места. Потихоньку гнев унялся. То ли из-за слабости характера, то ли по ненадобности, то ли по какой-то другой неизвестной причине, он решил не выбрасывать странное лекарство.
Новый день начался по-старому. Снова трудно открыть глаза, выползти из-под одеяла, одеться, опять та же тягучая слабость, те же замирания над потоком воды, та же дремота на табуретке. Теперь прежние симптомы не казались чем-то болезненным и угрожающим. Наоборот, юноша встретил их, словно старых знакомых. Он узнавал себя и от этого немного успокоился. Пару раз за утро взгляд падал на упаковку со средством Штиллера. Нет, пить нельзя, вдруг наркотик?
По пути в университет Антон снова пропустил остановку - очнулся, когда уже двери закрывались. А кричать на весь салон не хватило ни сил, н духу. Вышел на следующей. И тут в голову пришла неожиданная мысль: "Раз уж всё равно придётся пропустить первую пару, так не зайти ли мне на улицу Гоголя. Положим, я действительно что-то нажал не то в Интернете, и шарлатан не зарегистрировал организацию должным образом, но вывеска-то была, и крыльцо, и дверь. Это-то никуда не денется. А здесь по псевдоклиники рукой подать".
Приободрённой новой идеей, парень быстро свернул влево. На асфальте чередовались серые сухие и чёрные мокрые участки, ветер гнал жёлтые листья клёнов и бурые - дубов. Угрюмые неулыбчивые прохожие в толстых шарфах и с поднятыми воротниками и надвинутыми до самых бровей шапками глядели вниз, будто прятали взгляды или желали остаться неузнанными. Каждый сторонился другого, как если бы все жители негостеприимного города имели бы против соседей страшные подозрения.
Вот и тот самый дом сталинской постройки. Этим сырым промозглым утром песочный цвет его штукатурки вовсе не казался тёплым. Вот небольшой супермаркет, вот аптека с зелёным крестом на вывеске, вот салон цветов "Нимфея" ещё не открылся, но жалюзи уже подняли с витрины, вот лавка разливного пива "От Еремеева" ... Стоп. Клиника Штиллера находилась между студией флориста и магазином пива. Не может быть. Антон встал, как вкопанный. Последние два заведения разделяло лишь одно окно. Где крыльцо, где пилястры с каннелюрами, где тяжёлая дверь с бронзовой ручкой, где аккуратная неброская вывеска? "Куда я ходил? Где я вообще был? - испуганно думал студент, - Нет, я не мог перепутать. Это ведь тот самый дом, именно он и никакой больше. Я тут всё помню. А если не здесь, то как я попал сюда по бумажке, на которой было написано именно "Гоголя 12 А?""
Парень будто окаменел. Он стоял посреди тротуара и пялился на стену здания, будто от непрерывного созерцания каменная плоть дома внезапно развергнется и явит миру фасад врачебной практики. Бедняга не мог, да и не хотел никуда идти. Состояние походило на транс. Время словно остановилось. Разум отчаялся найти какое-либо рациональное объяснение случившемуся и теперь порождал лишь несвязные обрывки весьма туманных мыслей.
Его толкнули. Какой-то грубиян сшиб Антона плечом так, что тот пошатнулся и чуть не упал. Студент даже обернулся не сразу, ему только оставалось бессмысленное глядеть вслед. Наконец он сглотнул подступивший к горлу комок, опустил голову и в полном опустошении побрёл в сторону остановки.
Теперь дни пошли по-старому. Всё, как обычно: мучительное пробуждение, дневная сонливость, ночная бессонница, красные круги вокруг глаз, лёгкое головокружение, полный упадок тела и души. Сергей звонил несколько раз. Но друг так и не ответил ему. Юноша более не делал попыток записаться к психиатру. "Вот будут силы, - думал он, - Тогда соберусь и задамся целью. А пока слишком тяжело". Подспудно парень, конечно же, знал: сил более не будет. И если никто извне не вторгнется в его взлелеянный порочный круг, то так и ходить ему вечно живым трупом. Но больные люди не хотят ничего менять. Такова уж природа немощи, человек упивается страданием. Ещё бы, такая веская причина никуда не ходить, ничего не делать, жалеть, столько поводов жалеть себя и оправдывать собственные неудачи.
Вечером в среду вечером Антон ощутил некое смутное напряжение. Однако обескровленный мозг не воспринял его всерьёз. Очередное болезненное проявление нездорового разума. Заснуть так и не удалось. Всю ночь проворочался в постели. Даже утром блаженная дрёма не посетила беднягу и на минуту. Проснулся он не от будильника. Внутри всё клокотало, причём ощущение было в полном смысле слова физическим. Кожа зудела, глаза жгло, сердце колотилось, кости гудели, суставы тянуло, во рту пересохло. А ещё внутри разгоралось ощущение незримой беды, некая беспричинная тревога. Нет, так больше нельзя. Парень резко сел в постели. Снова этот запах, сладковато-горький "Дух белладонны, ладана и нарда". И опять дуновение оказалось мимолётным. Юноша взглянул на прикроватный столик и обмер. Там был листок с рекламой клиники доктора Штиллера. А ведь он давно куда-то подевался. И уж точно не лежал здесь, на самом видном месте. Чертовщина какая-то.
Испуг - вот что заставило Антона вылезти из постели, одеться, на автомате пойти умываться. Пока он чистил зубы, пока наносил на лицо лосьон, пока вытирался, пока ждал сосиски из микроволновки, пока ел и собирался в университет, внутри, в глубине сознания зрело некое чувство. Оно росло, разбухало, полнилось и должно было вот-вот прорваться. Пока данное ощущение не приобретало никаких определённых черт, а только порождало нарастающее беспокойство, ощущение сродни угрызениям совести или невыполненному долгу. Но вот случайно студент заметил на полке тот пузырёк с таблетками, и всё встало на свои места. Нужно обязательно прибыть к доктору Штиллеру и чем раньше, тем лучше. Это походило на страсть, на одержимость, влечение или болезненную тягу. Пациент более всего на свете вожделел отправиться в клинику, словно кот бежит на запах валерианы, как оса летит на опьяняющий аромат дремлика или жертва вампира спешит на призрачный зов. Почему? Сам Антон не мог ответить. Сознание полностью игнорировало доводы разума. Непреодолимая воля влекла вперёд к тому самому дому на Гоголя 12 А, буквально подталкивала в спину. Более не существовало ни университета, ни страха быть отчисленным, ни друга Сергея с его разоблачениями.
Парень быстро оделся, вышел из квартиры, закрыл дверь, бросился вниз по лестнице, миновал двор, добрался до остановки. Тут же подошёл нужный автобус. Юноша занял место у окна и понемногу успокоился. "Снова причуды болезни. Это всё оно, аффективное расстройство. Хорошо, съезжу туда, увижу, что ничего нет, и на учёбу, - размышлял он, - Там же действительно ничего нет". В подтверждение своих слов студент взял телефон, ввёл в поисковик "лафаксамин" и ужаснулся увиденному. Все материалы были на месте: и инструкция, и статьи, и отзывы, и реклама. И снова в базе данных появилась клиника доктора Штиллера. Холодок пробежал по спине, дыхание спёрло, как если бы на горле сомкнулись чьи-то невидимые руки. Глаза вылезли из орбит, лицо побледнело. Тут двери открылись, и сверхъестественный ужас буквально вытолкнул несчастного наружу. В нос ударил резкий запах, тот самый, сладковато-горький.
Он нёсся, сломя голову, по мокрой улице через зыбкую пелену дождя мимо тех, кто работает лишь на кредиты, тех, кто празднует пятницу, тех кто кичится, что может отличить латте от капучино, тех, кто попался в сети сетевого маркетинга, тех, кто решил сохранить брак, родив, ребёнка, тех, кто пьёт биодобавки, тех, кто неправильно склоняет числительные. Но ему было всё равно, даже на собственное сбившееся дыхание, промокшие ботинки и захлёстанные грязью джинсы. Антон бежал, как последний раз, как тот грек, который вошёл в историю, впервые преодолев марафонскую дистанцию. Вот и он, дом 12 А. Супермаркет, аптека. Вот салон цветов "Нимфея" и лавка разливного пива "От Еремеева". А между ними невысокое крыльцо красного гранита, две тёмные деревянные пилястры с каннелюрами и вывеска: чёрные буквы старомодного строгого шрифта на белом фоне в простой рамке. Всё верно, она есть, она существует, она была всегда, она никогда не переставала существовать "Клиника доктора Штиллера". Пациент нажал на бронзовую ручку, распахнул дверь. Впереди темнота. Лишь неяркая лампа освещает стойку регистрации.
