Мысль была непривычной и совершенно несвойственной для Еремеенко. Никогда раньше он не пытался смотреть на женщин иначе, чем на объект исключительно сексуальный. Но тут его мировоззрение словно дало сбой, и выходило, что с Кариной, несмотря на ее явно избыточный вес, не только можно пообщаться, но и получить от этого удовольствие. Подумалось даже, что если бы жизнь не столкнула их в поезде, в качестве случайных попутчиков, если бы они встретились в каком-нибудь другом месте или при других обстоятельствах, Еремеенко был бы не прочь завести с Кариной обычные дружеские отношения. Не спать с ней, конечно, – это уж чересчур, а вот затусить на пару, может быть, сходить куда-нибудь было бы прикольно.
– Постой… – Карина придержала его за руку посреди очередного перехода между вагонами. – Скажи, зачем ты это делаешь? Или почему?
Ее слова едва можно было разобрать из-за грохота колес.
– В каком смысле? – Еремеенко сделал вид, что не понял.
– Ну… Я ведь толстая, думаешь, я не знаю? – напрямик спросила Карина. – Зачем это все?
– Смеешься? – Еремеенко широко улыбнулся. – Ты классная. Я тебя знаю десять минут, а уже жалею, что мы не из одного города.
– Это ты смеешься надо мной. – Карина поджала губы. – И мне непонятно зачем.
– Да нет. Правда! – На перестуках Еремеенко приходилось говорить громко, почти кричать. – Сначала мне просто захотелось тебе сделать что-то приятное. Ну, потому что у меня хорошее настроение, а ты едешь одна, как и я. Но стоило разговориться, и я понял, что хочу провести с тобой вечер. Это честно. Идем.
– Нет, ты что, серьезно? – От избытка чувств на глазах Карины блеснули слезы.
– Тьфу на тебя! Еще не хватало разреветься. – Еремеенко взял ее за плечо и, повинуясь неожиданному порыву, погладил по голове.
От неожиданного проявления нежности в нем что-то словно перещелкнуло. За год он отвык от такого обращения. Пришлось сделать внутреннее усилие, чтобы заставить себя сказать как можно проще и веселее:
– Идем, правда, жрать уже хочется. Очень.
Говоря это, Еремеенко покривил душой. Есть, конечно, хотелось, но не очень, так как немного поташнивало и побаливало в груди и в животе. Но он решил, что это как раз от голода. Как закинет в топку пару кусочков курочки да отварной картошечки, так сразу и появится радость!
Добравшись до ресторана, они заняли свободные места у окна, заказали чай и курицу гриль. Официантка предупредила, что ресторан в два ночи закроется на уборку, и попросила особо не рассиживаться. Еремеенко был в ударе, шутил, дурачился, оказывал знаки внимания. Он все больше понимал, что избыточный вес Карины, который поначалу вызвал едва ли не отвращение, уже не имеет для него никакого значения. У них в части был парень, тоже жирдяй-ботаник, объект постоянных издевательств и насмешек, но Еремеенко с ним дружил и пару раз, защищая товарища, даже пускал в ход кулаки. И почему он должен пренебрежительно относиться к этой толстушке? Только потому, что она девушка?
«Фигня это все, – думал Еремеенко, глядя, с каким удовольствием и уважением к пище Карина ест курицу. – И плевать мне, что по этому поводу думает пресловутое общественное мнение».
За чаем разговорились. Еремеенко побаивался сказать, что он только что уволился из армии. У девчонок, он слышал об этом от сверстников, предвзятое отношение к недавно демобилизованным парням. Дескать, бывшие солдаты так изголодались по женским ласкам, что у них просто рвет крышу и они способны на любые глупости и гадости ради получения желаемого. И хотя сержант не очень-то доверял легендам, бродящим по казарме после отбоя, но он не хотел вызвать у Карины подозрение, что решил соблазнить хоть толстушку, раз уж больше некого. Он ничем, решительно ничем не хотел ее обижать. Неожиданно проснувшееся чувство можно было б назвать рыцарским, если бы слово уже не было напрочь забыто. Потому Алексей воспринял его скорее как ответственность и нежность, может быть жалость. Но не унижающую, а самую добрую. Поэтому он на ходу сочинил легенду, что ездил в Москву на заработки. В качестве доказательства показал свой крутой смартфон, дескать, вот, не зря трудился!
– А чего он выключен? – удивилась Карина.
– Только купил, решил симку дома поставить. – Еремеенко отмахнулся. – А без Интернета от него толку мало. Только в качестве фотика если.
– О! – Карина воодушевилась. – А давай селфи сделаем?
– Ну давай. – Еремеенко с усмешкой пожал плечами и хотел было уже включить смартфон, но Карина его остановила.
– Давай на мой, – попросила она, доставая аппарат из кармана штанов. – Хочешь, я тебе честно скажу почему, а ты решишь, фоткаться со мной или нет.
– Ты о чем?
– Понимаешь… Мы с тобой доедем, каждый до своего города, я потом проснусь утром, и мне трудно будет поверить, что в моей жизни был этот чудесный вечер, ужин… И ты. Все покажется сном, выдумкой или мечтой. А так точно буду знать – реальность!
– А ты, кстати, из какого города? – запоздало поинтересовался Еремеенко.
– Из Анапы, а ты?
– Вот это прикольно! Так я тоже из Анапы! Улица Крепостная.
– А я с улицы Ивана Голубца! – Карина рассмеялась. – Вот здорово! Оказывается, мы с тобой живем в двух шагах друг от друга.
– За такое знакомство можно и выпить! – Еремеенко поднял стакан с чаем так, словно в нем было вино.
Он подсел к Карине, и они сделали несколько совместных снимков на ее смартфон. Пару раз, осмелев, он обнял ее за плечи. Фотографии получились забавные – тощий Еремеенко колоритно смотрелся в обнимку с толстушкой. Припомнился известный видеоролик дуэта «Боня и Кузьмич».
– Может, еще чего-нибудь? – спросил он, вернувшись на свое место за столиком.
Он вдруг понял, что предпочел бы всю ночь провести с Кариной, проигнорировав недвусмысленное предложение проводницы.
– Не знаю. Надо бы хоть немного поспать, – ответила Карина. – А то неохота завтра быть как вареная курица.
– Ну, тогда, сударыня, позвольте вас проводить.
– Тем более что в поезде, как и за его пределами, мы живем совсем недалеко друг от друга.
В плацкарте Еремеенко помог Карине застелить постель, затем, стараясь не потревожить бабушку на нижней полке, забрался наверх. Его зазнобило немного, причем резко, будто включился внутренний генератор. Такое бывало, когда поднималась температура.
«Не уснуть бы», – подумал Еремеенко.
После вечера, проведенного с Кариной, он ощущал не только недомогание, но и заметное возбуждение. Он не хотел представлять толстушку голой, вряд ли бы ему это понравилось, но в одежде она ему уже откровенно нравилась. Настолько, что сексуальное желание не угасло, а, наоборот, проявлялось еще сильнее. Полнота Карины вдруг стала восприниматься как одежда, под которой скрывается изящное гибкое худенькое тело. Но, немного подумав над этической стороной вопроса, над обязательствами и ответственностью, Еремеенко все же решил, что ни к чему не обязывающий секс с проводницей-нимфоманкой нельзя расценивать ни как преступление против человечности, ни как предательство в отношении Карины. Пусть это будет как бы лечебная процедура. С другой стороны, он твердо решил продолжить знакомство с девушкой после возвращения домой. Немного помаявшись на полке и дождавшись, пока она уснет, Алексей осторожно соскользнул на пол и надел легкие сетчатые кроссовки на босу ногу. Пробравшись по вагону, он тихонько постучался в купе проводницы.
– О! Явился за сладеньким? – Открыв дверь, Аня улыбнулась. – Я уж думала, не дождусь.
– С чего бы?
– Да мало ли… Может, перевозбудился да и скинул все желание в туалете. Знаю я вас, вахтовиков-возвращенцев.
– Не, я не такой! – Еремеенко решительно шагнул через порог, одной рукой обнял Аню, другой захлопнул дверь купе.
– Притормози, оголодавший! – рассмеялась Аня.
– Чего ждать-то?
– Ты что, девственник? Не знаешь, что к женщинам подход нужен? У меня есть водочка. Примешь пятьдесят, для храбрости?
– Нет, – ответил Еремеенко, понимая, что после таблеток алкоголь ему противопоказан. – У меня физиология с водкой плохо совместима. Даже после воздержания.
