— Платить не надо, не возьму…
Он хлестнул лошадь и поспешно отъехал…
Анна Ор упала ничком на диван и пролежала неподвижно до утра…
* * *
Леди Элит, стоя на палубе «Адмирабля», трубы которого уже дымились, сказала провожавшему ее полковнику Гавварду:
— Я надеюсь видеть вас, сэр, в Константинополе… Полковник Гаввард ответил, оглянувшись на Маршана:
— Я думаю, миледи, через несколько дней быть в Константинополе…
С лисьей улыбкой Маршан добавил:
— Миледи увидит нас всех через несколько дней… Наша ставка, миледи, бита…
Леди Эдит посмотрела на него пристально и выпрямилась.
— Полковник Маршан, я надеюсь, что это ненадолго…
Маршан не ответил… Он хотел сказать, что, к сожалению, у французских моряков нашелся общий язык с русскими рабочими, имена Марти и Бадина вертелись на языке полковника Маршана… Но он ничего не сказал…
Помолчав, он добавил:
— Желаю миледи счастливого пути…
Глядя прямо в глаза полковнику Гавварду, леди Эдит сказала тихо и раздельно:
— Сэр, я должна вам сообщить…
Полковник Гаввард ждал…
И, услышав два имени, произнесенные музыкальным голосом миледи, он сказал коротко:
— Мы знаем, миледи…
Свисток боцмана прервал его… Поцеловав руку леди Эдит, полковник Гаввард пошел к трапу… Отходя, он сказал:
— Будет сделано, миледи…
Легкая гичка понесла полковника к берегу… «Адмирабль» загудел сиреной, его винты вспенили зеленоватые волны одесского рейда: «Адмирабль» отходил от берегов Одессы, чтобы больше уже не возвращаться туда…
Леди Эдит стояла на спардеке, облокотясь на перила… Зеленоватыми холодными глазами она глядела, как отходили все дальше пристани, приморский бульвар и линия белых, сверкавших на солнце домов…
Затем она медленно повернулась и пошла по трапу вниз. Сходя, леди Холлстен, не меняя выражения лица, подумала:
— Быть может, к моим, рассказам о приключениях на Востоке я смогу прибавить в лондонском обществе совершенно невероятную вещь: я могу рассказать, что видела настоящую любовь…
Она улыбнулась корректной улыбкой, улыбкой, достойной леди Холлстен, и медленно сошла в кают-компанию…
Бойкий стюард в белоснежном костюме спросил:
— Кофе… Чай… Какао…
Медленно, леди ответила:
— Чай и кекс… Я проголодалась…
* * *
Среди суеты, царившей в городе, панических лиц, расширенных ужасом глаз шнырял мистер Джонсон… Ввиду важности минуты он переменил свой ярко-изумрудный галстук на серый с красными крапинками, гладко побрился и смазал волосы бриолином: он выглядел именинником…
Мистер Джонсон в сопровождении двух агентов русской разведки подошел в сумерках к дому, где жил Казарин…
Они бесшумно поднялись по лестнице… Мистер Джонсон дважды стукнул в дверь… Ответа не было. И, надавив дверную ручку, мистер Джонсон, держа наготове револьвер, ворвался в Комнату. За ним вошли двое офицеров…
Комната была пуста… На диване лежала шинель с погонами поручика…
Окаменевший мистер Джонсон молчал… Затем, выйдя из столбняка, крикнул:
— Ушел!.. Годдем…
Он еще раз сказал ослабевшим голосом:
— Годдем…
Сверкая и кружась как хлопья огненного снега, в его голове замелькала потерянные тысяча фунтов… И, чувствуя как слабеют его ноги, мистер Джонсон сел на диван, глядя на русских офицеров.
— Ушел, — сказал один из них…
Другой выругался, длинно и цинично… Мистер Джонсон, не понимая слов, понял сущность ругательства… Он немедленно перевел его на английский, прибавив еще от себя комментарии…
Вскрытые ящики стола не обнаружили ничего…
Но в боковом ящике лежало письмо, на котором аккуратными буквами, прекрасным почерком было написано:
— Сэру Джону Гавварду, лично.
Мистер Джонсон спрятал письмо в карман. Выходя, он вдруг втянул своим носом ищейки воздух…
— Годдем, — сказал он еще раз…
Он снова вошел в комнату, втягивая воздух ноздрями…
Затем мистер Джонсон сказал самому себе:
— Здесь была женщина… И эти духи…
Мистер Джонсон немедленно вспомнил, где он слышал этот запах… Еще одно проклятье сорвалось у него с губ и, не обращая на офицеров никакого внимания, мистер Джонсон выскочил из комнаты и исчез…
Жевательные мускулы Гавварда напряглись и зашевелились, когда мистер Джонсон кончил свой короткий доклад, сделанный убитым голосом…
— Письмо, — сказал отрывисто Гаввард…
Он вскрыл письмо и прочел бисерные аккуратные строки:
— Сэр! Уходя из сферы вашего внимания, я льщу себя надеждой еще встретиться с вами… Я не могу не встретиться с вами, сэр, профессиональным убийцей и, в частности, убийцей Абиндра-Ната. Мы встретимся с вами, сэр, несомненно, и будет ли это в Калькутте, когда революционный индусский народ свергнет владычество британских чиновников, будет ли это в Афганистане, в Египте, Австралии — все равно, где я буду счастлив, сэр, отправить вас на виселицу…
Нас много, сэр, в этом не обманывается ваша ищейка, этот Джонсон, опора короля и джентльменов из Сити. Нас много: китайцы, египтяне, индусы, малайцы, аннамиты и многие другие… И наша работа сводится к тому, чтобы порабощенные миллионы Востока и Юга голосом, подобным обвалу Гималаев, сказали вам:
— Смерть…
Я ухожу для работы над этим, сэр… Кстати, вам не мешало бы заменить зеленый галстук мистера Джонсона другим на средства британского казначейства: ибо этот галстук вопит о принадлежности к Скотленд-Ярду…
До свидания, сэр.
Казарин.
П. С. Спешу довести до вашего сведения, что полковник Маршан, ваш коллега, дал крайне интересную характеристику вашей личности в докладе секретному отделу генерального штаба Франции… Рекомендую с ней ознакомиться…
К.
Полковник Гаввард проглотил слюну. Затем он сказал Джонсону:
— Попрошу выйти из комнаты…
Мистер Джонсон попятился из комнаты… И когда он закрыл за собой дверь, полковник Гаввард взял в руки стек и медленно, методически стал его ломать…
Жевательные мускулы полковника Гавварда двигались, как мускулы циркового атлета…
Он изломал стек на мелкие куски с наслаждением бешенства, затем стал рвать письмо… Покончив с письмом, он оглянулся: в комнате никого не было… И тогда полковник Гаввард сказал медленно и убежденно:
— Старый осел…
После чего простонал:
— Десять лет службы в Индии…
В дверь постучали… Полковник Гаввард принял обычный вид… В комнату вошел, пятясь как-то боком, как ученая цирковая лошадь, Джонсон…
Гаввард посмотрел и Джонсон съежился под этим взглядом… Глаза Гавварда опустились к галстуку Джонсона и, вздрогнувший от неожиданности, Джонсон услышал:
— Где вы покупали этот галстук, черт бы вас подрал, сэр?
Мистер Джонсон растерянно ответил:
— Бонд-стрит, Грайви и сын, сэр… Шиллинг штука, сэр…
Оглянувшись, мистер Джонсон добавил:
— Еще одна подробность, сэр…
Гаввард махнул рукой, глядя неподвижными глазами на остатки стека на полу… Джонсон сказал:
— Духи фирмы «Пивер», сэр… Запах магнолий, такие плоские флаконы, сэр…
Увидев изумленный взгляд полковника Гавварда, он добавил:
— Ими сильно пахло в комнате, сэр… Прямо-таки несло, сэр…
Одно мгновение мистер Джонсон не знал: ударит ли его полковник Гаввард или даст два фунта стерлингов в виде дружеского поощрения… После паузы полковник Гаввард сказал медленно:
— Никому ни слова…
— Есть, сэр…
— Непрерывно наблюдать за гостиницей до вечера…
— Слушаю, сэр…
Выйдя из комнаты, мистер Джонсон подумал с отчаянием:
— Если будет так же, как с тем — я не виноват… И вообще, я джентльмен и хочу семейного образа жизни… К черту всех полковников в мире.
Он шел по улице, чрезвычайно расстроенный, по направлению к гостинице, указанной полковником Гаввардом.
Глава 18
Вся накипь, переполнявшая город, поняла: конец близок. Офицеры, кокотки, спекулянты, шулера, банкиры, великие князья, уголовные преступники, греческие, французские, английские агенты, вся ужасающая смесь, танцевавшая, вихляясь, фокстрот на вулкане — подошла к неизбежному концу!..
