Литмир - Электронная Библиотека
A
A

От Фридриха Тессинга Петр узнал, что его брат Ян Тессинг в прошлом году умер и дело с изданием книг для России приостановилось по той причине, что переводчик Копиевский сразу после смерти Яна Тессинга стал пользоваться услугами другого амстердамского издателя Авраама Бремана.

– Царство небесное вашему доброму Яну, – ответил на это Петр. – Что ж, пусть и в друкарне Бремана печатают. Откуда бы вода ни лилась, лишь бы на нашу мельницу…

В один из воскресных дней, после обедни, Петр с Меншиковым вышли на Кегострове из Ильинской церкви. Позади них – сопровождавшие особы и толпа прихожан. Около церкви, на длинном помосте, где кегостровские бабы торговали кренделями и пряниками-завитушками, Петр приметил парня – рослого, белобрысого детину. Перед ним раскинута рогожа, а на рогоже в порядке разложены знакомые царю амстердамские издания.

– Матерый, добрый молодец, а почему такой парень не в солдатах и не в матросах?

– Сам про то не ведаю, ваше величество, – отвечал парень, не робея перед царем. – Нынче вернулся из Голландии, подьячим служил в посольстве господина Матвеева целых четыре года, а теперь по малому делу в Городе служу, на досуге беру у Тессинга книги, торгую малость выгоды ради…

– Что ж, доброе дело. Стало быть, хорош грамотей, коль в таких книгах толк знаешь и понимаешь.

– Без понятия нельзя, ваше величество. Приходится в толк брать и другим пояснять. Все книги, ваше величество, я прочитал про себя молчком, и вслух родителям читал. И всем советую…

– Покупают? – спросил Петр.

– Бывает, что и покупают, другие скупятся. Так я их добрым складным словом уговариваю, глядишь, и купят. В прошлое воскресение, после обедни, на двенадцать рублев продал. Господин Тессинг мне за то шесть гривен отсчитал…

Во время разговора царя с парнем-книготорговцем люди окружили их со всех сторон.

Парень осмелел и вдруг, невзирая на присутствие самого царя, вошел в свою роль, пронзительно выкрикивая:

– Господа купчики! И прочие горожане! Есть у вас денег излишки, покупайте книжки! Богатства у вас не убудет, а ума-разума прибудет! Вот, повелением самого государя светлейшего и великого царя Петра Алексеевича пущена в свет «История» от создания мира, писанная премудрыми летописцами, тиснутая в Амстердаме для нас, русских, хотящих читати и много познати, о деяниях древних размышляти, рассуждати и в народе проповедати… Кроме истории в книге есть чертеж и размеры сказаны всей земли. Берите за три алтына!..

Кто-то брякнул монетами на ладони, кто-то достал из глубокого кармана кису с деньгами, один за другим потянулись покупать книги.

Петр слегка задел Меншикова локтем и кивнул головой на парня:

– Бойкий, смотри, как орудует. Это, Данилыч, понимать должно. Торговать книжками – не то что пирожками-коврижками. Дело новое, несвычное…

Парень, отсчитав копеечные медяки и серебрушки-алтыны, спрятал выручку в потайной карман кафтана и снова, как бы поторапливая столпившихся около государя архангелогородцев, брал в руки другую, в серой обложке книгу и, показывая ее, голосил:

– А вот, господа хорошие, люди добрые, кто умеет читать, да не умеет считать большими числами, покупайте книгу: «Аритметика, или наука счету, зовомая цифирная», а в оной сказано и показано, как надлежит делать придачу, убавку, умножение и разделение, не токмо славянской кирилицей и арабскими цифрами с присовокуплением таблицы умножения. А опричь всего прочего, в этой книге семнадцать басен с толкованием…

Петр видел: «Аритметику» покупали охотней, нежели «Историю». Эта книга была нужней прочих приказчикам, купцам и скупщикам-барышникам, подрядчикам и десятникам.

Молодой и неробкий книготорговец приглянулся Петру. Он велел Меншикову записать, кто этот парень, кому и где он служит, а потом добавил:

– Из такого молодца умеючи можно деятельную фигуру вылепить.

На вопросы Меншикова парень отчетливо и бойко отвечал:

– Служу подьячим в порту при конторе Посольства голландских штатов, а звать меня Михайло Петров, сын Аврамов. В конторе будни сижу, в воскресные дни, по доброй воле, книгами торгую.

– Счастливо торговать, – уходя, пожелал Петр парию. – Мы еще с тобой повстречаемся. А вы, люди архангельские, не на меня глаза пяльте, а на книги, книги покупайте. Для вас их в Амстердаме печатали, вашего просвещения ради из-за моря везли!.. – И, повернувшись, царь направился к берегу Двины, где в ожидании его стоял нарядный архиерейский баркалон. Толпа, шагая поодаль, провожала его и свиту.

Парень стоял над разложенными книгами и еще решительнее втолковывал кому-то:

– Да оттого книга дешевая, что она не от руки, не соловецкими монахами писана, а тиснением печатана. Вот самая свежая, нынешними кораблями к нам в город доставлена – «Книга учащая морского плавания», а к ней для плавающих по морю архангелогородцев и такую еще добавить надо: «Уготование и толкование ясное и зело изрядное красно образного повертания кругов небесных… с подвигами планет сиречь Солнца, месяца и звезд небесных на пользу и утешение любящим астрономию…».

Весь долгий летний день выстоял Михайло Аврамов на людном месте около деревянной церкви Ильи-пророка, подсчитал выручку, свел концы с концами, по пятаку с рубля выторговал себе в пользу и был весьма доволен торгом.

Оставшиеся от продажи книги – «Краткое собрание Льва Миротворца августейшего греческого кесаря показующее дел воинских обучение», «Притчи Езоповы» и другие – он перевязал бечевкой, вскинул на плечо и по наплавному мосту с Кегострова пошел на правый берег Двины в Гостиный двор сдавать выручку приказчикам торгового дома амстердамских купцов.

Но как ни отрадно было на сердце у Михаила, а он все же задумывался, строя догадки: с какой же это стати он самому царю так понадобился, почему записали его имя? Не в матросы ли хотят забрать? Нет, тут что-то не то!..

Дома Михайло рассказал родителям, как он видел царя и даже отвечал на его расспросы, а царь сказал: «Мы еще с тобой встретимся». К добру это или к худу?..

– Тут и гадать нечего, – уразумел отец Михаилы и обрадованно пояснил: – У государя на толковых людей глаз наметанный, заберет он тебя у нас. Будет тебе, Мишка, мое отцовское благословение – служи государю верой и правдой! А мать – что мать? Она и при добром случае от разлуки с тобой слезами будет умываться…

– Да куда ему! Как пылинка затеряется… Не увидит света белого, – простонала мать.

– Она уже куксится. Полно хныкать! – прикрикнул на нее отец. – Или он один? Да разве наши архангельские где растеряются? Им всякая нелегкость под силу. Не зря нынче его величество сам отбирал крепких парней, здешних и холмогорских, учить за границей делу мореходному по всем правилам. – Старик стал перечислять знакомых ему людей, облюбованных Петром для учения в Голландии: – Андрюшку Пустошкина, Петьку Мелехова, Евдокима Раковцева, Борьку Худякова, Фролку Манилова, Гришку и Яшку Голенищевых, да всех-то десятка три, не меньше, отобрал. А как на корабль садились, с песнями да припляской уезжали. Не дурни, сумеют набраться, чего от них царь хочет. Не зря денежки за дорогу и учение тратятся. И тебе так придется, сын. Не трусь – не робей. Смышленостью тебя бог не обидел. Да будет воля его… Сколько копеек-то нынче зашиб с книжек?

– Не утаю, батя. С лихвой поторговал: присчиталось мне за труд без пяти алтын рубль. Вот они, забирай до копеечки…

В то лето Петр с войском отбыл из Архангельска в Соловки, а потом, через Нюхчу, к Онежскому озеру и на Ладогу.

Не был забыт царем Михайло Аврамов. Отправившись на попутных барках с иноземными приказчиками и товарами по Двине и Сухоне, где-то бурлацкой силой, где-то лошадьми тянули лямку, а когда и под парусами шли, – увидел и познал тогда Михайло, в какой далекой крайности обретается родной Архангельск от Вологды и Москвы.

Сопроводительная грамота в сундучке с хлебными сухарями была бережно завернута в вышитый рукотерник. А на бумаге приказание – быть ему, Михайло Аврамову, в Москве при Оружейной палате дьяком, сведущим в познании книжных и художественных дел…

57
{"b":"59463","o":1}