За исключением системы международных электронных расчетов, остальное с некоторыми преувеличениями почти списано авторами с мирового экономического кризиса 20-30-х годов прошлого века. Следует сказать, что современные системы расчетов, особенно биржевые, применяют многоуровневое экстренное "торможение", вплоть до временного прекращения операций, чтобы погасить развитие возможной неустойчивости в самом ее начале, не допуская необратимых результатов. В дальнейшем выборочным дозированным воздействием постепенно устраняются наиболее серьезные выявленные экономические дисбалансы. В результате, например, сильнейший финансовый кризис в экономике США, начавшийся с сектора ипотечных ценных бумаг в 2008 году, был купирован относительно недорогой ценой, при небольшом спаде валового внутреннего продукта и без тех катастрофических последствий, какие случились во времена Великой депрессии. Правда, за счет заметного увеличения государственного долга и устойчивого наращивания дефицита платежного баланса страны. Средства, высвободившиеся в результате их вывода с рынка недвижимости и политики финансового "количественного смягчения", частью перетекли на рынок нефти и подняли цены на нее, чем смогли воспользоваться нефтедобывающие страны, в том числе Россия. Современные надежды на предотвращение экономической неустойчивости связаны с блокчейн-технологиями, которые изначально предупреждали бы ее развитие.
В романе "Планета Шекспира" Клиффорд Симак кратко описывает на основании экстраполяции части нынешних тенденций и развития неустойчивости разразившийся примерно в XXI веке на Земле всемирный экономический коллапс. Его признаки - истощение основной части извлекаемых ресурсов, излишек населения, чрезмерная автоматизация промышленности, безработица, нехватка еды, голод, инфляция, утрата доверия к мировым лидерам, падение правительств, сползание к анархии и хаосу. На некоторое время выход был найден в строительстве необычайно высоких жилых башен, плотной "упаковке" в них всего населения, высвобождении земли для выращивания пищевых культур, почти поголовном привлечении людей к ручному уходу за ними и сбору урожая, переходу к вещам с длительным сроком службы. Следующей мерой стало строительство субсветовых космических кораблей и их запуск ради поисков пригодных для людей планет, что тоже не помогло предотвратить неизбежный крах постоянно растущей экономики, основанной на эксплуатации невозобновляемых ресурсов и все прибывающей популяции. Другой гипотетический кризис экономики XXIII века ("Магистраль вечности") изображается более похожим на Великую депрессию в США. Всюду царит безработица, торговля переживает упадок, обрекая периферийные поселения на изоляцию и выживание. Редкий оставшийся транспорт пользуется двигателями внутреннего сгорания на спирте или солнечными батареями (куда делся прогресс за триста лет!). У людей не осталось надежд на обогащение, на создание значимых сокровищ, мир заполонило безысходное отчаяние, отчасти находящее выход в новой религии. Деньгами почти не пользуются. Хотя против рыночной экономики как таковой Симак не возражает, признавая ее преимущества при быстром разворачивании нового бизнеса ("Мастодония"), неприятие денег у него стало хроническим симптомом, не нравятся ему они как символ выгоды, которую всюду преследует технологическая цивилизация ("Магистраль вечности").
На это неприятие можно дать проверенный ответ. Не очень освещаемый эксперимент по почти полному искоренению денег, олицетворявших для большевиков имущественное неравенство, стартовал в России в ноябре 1917 года. Одновременно со свержением Временного правительства в результате переворота, переименованного через десять лет в революцию, вооруженный отряд занял Государственный банк, вынудив его временно прекратить клиентское обслуживание и оставить только эмиссионную функцию. Вскоре, по экспроприаторской склонности большевиков, сводившейся к тому, что чужие деньги - это плохо, а отнятые в их пользу - гораздо лучше, были частично конфискованы его денежная наличность и золотой запас. Действие банковской системы в масштабах страны было этим затруднено, а кредитование частными банками оставшихся без владельцев и управления заводов, фабрик и торговых контор приостанавливалось из-за отсутствия как предоставляемых Госбанком ресурсов, так и достаточных гарантий возврата кредитов заемщиками. Со стороны финансовых агентов это было вынужденной реакцией в столь резко изменившихся условиях. Еще более обоснованными выглядели подобные меры в отношении ставящихся под рабочий контроль и затем национализируемых предприятий. Без коммерческого кредита, нормального денежного оборота и при фактическом отсутствии управления промышленность и торговля начали замедляться. Большевики расценили все это как саботаж и стали распоряжаться распределением ссуд и эмитируемых денег в соответствии со своими, во многом иллюзорными, понятиями, предварительно силой посадив собственного комиссара управляющим Госбанком и заменив часть его персонала. Полезная для стабильности денежного обращения независимость центрального банка от исполнительной власти была надолго уничтожена.
В начале декабря большевики упразднили государственные земельные банки, дезорганизовав работу ипотеки, затем поставили под свой контроль коммерческие банки Петрограда с введением ограничений по расчетам и операциям с вкладами. К концу месяца вышел декрет о национализации всех частных банков, сопровождавшийся их фактическим захватом и символизировавший намечаемый переход к безденежному ведению хозяйства. Упразднялись облигации, акции, другие ценные бумаги, запрещались сделки с ними, а также купонные и дивидендные выплаты по ним. Пользование сберегательными вкладами ограничивалось, "нетрудовые" крупные вклады конфисковались, как и все золото или другое ценное содержимое банковских сейфов. За этим последовало аннулирование государственных займов.
Результат был ожидаемым - служащие банков надолго объявили забастовку, а действующие до того предприятия быстро и почти полностью полегли, оставив без работы и без дохода тех самых рабочих, о которых на словах так пеклись большевики. Сохранившие связи с селом рабочие потянулись туда, другие, чтобы выручить хоть какие-то деньги на прокорм, начали распродавать имущество заводов и фабрик, вместо того, чтобы бесплатно трудиться на них. Торговля немедленно потеряла базировавшуюся на кредите оптовую часть, прекратив массовые поставки товаров, и сжалась до неорганизованного мелкорозничного бартера, разбавленного примесью оставшихся у людей наличных денег и их суррогатов вплоть до расписок местных атаманов. Транспортное сообщение также оказалось нарушенным, несмотря на мобилизацию персонала железных дорог, поэтому запасы сырья и продовольствия конфисковались и иссякали, но не пополнялись. Остававшихся в городах рабочих стали сколачивать в продотряды, чтобы силой отбирать запасы у объявляемых несознательными контрреволюционерами крестьян, которые почему-то не желали добровольно и бесплатно расставаться с результатами своего труда. Обираемые продразверсткой и не получавшие взамен ни денег, ни промышленных товаров крестьяне не видели смысла производить, а потом отдавать задаром зерно и другую сельхозпродукцию, что вызвало острую нехватку продуктов и кое-где - голод. Наступила полнейшая хозяйственная разруха, причинами которой мифотворцы потом стали называть действия Временного правительства и гражданскую войну, хотя их вклад был далеко не столь велик, к тому же большевики своим переворотом инициировали эту войну и были ее активной стороной.
Под действием "разоруженчески-дембельского" декрета о мире, без денег и основанного на их использовании материального снабжения окончательно развалились фронты ведущейся с Германией, Австрией и Турцией войны, личный состав армий частью был деморализован, частью разъехался по домам, что дало возможность австро-германской коалиции почти беспрепятственно занять Украину, Белоруссию, Прибалтику. Оплата требовалась нанятым для охраны правительства латышским стрелкам, без нее люди не соглашались служить в тех вооруженных отрядах, которые потом стали называться Красной Армией. Возможно, решающим аргументом стало то, что денежная система как гарантия уплаты контрибуции понадобилась на ведущихся в Брест-Литовске сепаратных переговорах о мире, в противном случае Германия грозила продолжить наступление. Припертым со всех сторон большевикам пришлось сдать немного назад и позволить огосударствленным и слитым воедино банкам заняться под надзором уполномоченных выпуском денег, а людям - получать оплату за работу и службу.
