Беспринципно рвавшийся к власти, заполучивший ее и не стеснявшийся в средствах Ленин проложил дорогу Сталину и многому его научил, в том числе личным примером, а самому ему из-за болезни еще повезло умереть в своей постели, а не от пули палача, как большинству его соратников, или от удара ледоруба, настигшего Троцкого. Чего же удивляться тому, что наверху оказался наиболее жестокий, не обремененный моральными соображениями, с молодости склонный к решению большинства вопросов методами насилия и охотно применявший эти методы для укрепления собственной власти представитель большевизма? По большому счету события тридцатых годов отличались от "красного террора" лишь большей организованностью и преобладанием простых людей среди жертв, потому что непростых к тому времени почти не осталось. Сталин успешно и творчески продолжил дело Ленина, это на самом деле так, надо только добавлять "бесчеловечное". Оба они одного поля ягоды, оба сознательно выбрали один и тот же мафиозно-террористический путь, несмотря на дворянское происхождение одного и семинаристскую юность второго. Созданный ими политический режим официально назывался диктатурой пролетариата, хотя вся власть была в руках партийной верхушки. Его верховные руководители - самые настоящие диктаторы, особенно по степени применения ими насилия, и именовать их словами "вождь" или "эффективный менеджер" значит очень сильно искажать факты в стремлении замаскировать суть. И мы еще идеализируем этих диктаторов, выискивая их несуществующие государственнические интересы и приписывая персонально им последующие достижения всего народа, за которые заплачено миллионами и десятками миллионов человеческих жизней! Они даже недодемонизированы! Прилежно использовавшие их опыт Пол Пот и Кхиеу Самфан выглядят рядом с ними мелкими хулиганами из захолустной кампучийской подворотни. Особенно если вспомнить, что в это же время многие другие страны добились гораздо большего без столь чудовищных жертв и разрушений.
Сплошная фальшь и правовая беспомощность сквозят в попытках власть имущих и их подпевал оправдать очевидные преступления и собственный произвол надуманными государственными интересами или действиями несуществующей внутренней оппозиции. Столь же явной неправдой выглядят поползновения перекладывать вину за это на мифическое внешнее влияние. Кошмарный террор инициировали, утверждали и проводили в жизнь родившиеся и выросшие на территории Российской империи руководители нашего государства, права человека в массовом порядке злостно нарушались и продолжают нарушаться главным образом представителями нашего государственного аппарата, преступления в основном творили и творят местные жители. Нам отчаянно недостает мужества признать, что по общему правилу причину всех судьбоносных потрясений общества, включая революции и их последствия, прежде всего стоит искать в действиях властей тех стран, где эти потрясения происходят, и мы трусливо и инфантильно ищем виноватых где угодно, только не в себе самих. Ворохнувшуюся совесть глушим ничем не подтверждающимися мантрами о своей якобы высокой духовности. "Всякая преданность божеству, либо концепции, либо общему принципу, которая ставит повиновение кому-то или чему-то превыше справедливого обращения с невинным человеческим существом, есть зло" (Дэн Симмонс "Гиперион").
В обстановке террора, страха и постоянного партийно-государственного двуличия выросло несколько поколений. Неудивительно, что средний советский человек был запуган, склонен к ложным и корыстным доносам, беспричинно агрессивен, жесток, аморален, вороват, несмотря на прекраснодушные призывы в стиле кодекса строителя коммунизма. Свою роль в этом сыграл опыт тюрем и лагерей, через которые поневоле прошла значительная часть населения. В результате Советский Союз во многих отношениях напоминал огромный лагерь с установленной в нем тюремной иерархией и такими же порядками и методами управления. Откуда же в лагере взяться навыкам демократии? Например, с помощью навешивания различных ярлыков и разнузданной госпропаганды агрессия большинства неоднократно подогревалась и направлялась на ни в чем не повинное меньшинство. И сейчас мы видим попытки повторения тех же приемов. Если наша так называемая элита не брезгует ими, а народ это проглатывает, значит, мы еще не расстались с советским образом жизни.
Еще одна беда заключается в том, что многие выросшие в подобных условиях люди, в том числе политики, просто не знают иных способов государственного управления и ратуют за применение все той же негодной модели в нынешних условиях, пытаясь подогнать под нее изменившуюся обстановку. В результате до сих пор наша страна барахтается в этом дрянном наследии и никак из него не выберется, переживая в настоящий момент некую смягченную "культурную революцию", в свою очередь повторявшую отечественный террор тридцатых годов прошлого столетия. В откровенном стремлении сохранить власть за собой наша родная бюрократия и сейчас не особо стесняется в средствах, "курощая" политических соперников всевозможными и не всегда вегетарианскими способами, разве что до расстрелов дело не доходит. Даже обычную и полезную критику реальных недостатков тут же стараются представить русофобией, происками пятой колонны, предательством и т.д., вместо того, чтобы взяться за исправление выявляемых людьми упущений. Больше всего это говорит о самих бюрократах, отчаянно не желающих расставаться с властью и сопровождающими ее лакомыми печеньками типа контроля огромных ресурсов, возможностей отщипывать от распределяемых средств, припрятанных в офшорах капиталов, квартир по льготным условиям, зарубежной недвижимости, обучения детей за границей. И эти персоны вместе со своей обслугой пыжатся изображать из себя патриотов?
По представлениям фантастов, властолюбие остается столь же типичным для людей. Именно оно приводит к установлению скрытой от большинства иерархии даже в таком коллективистском обществе, как Объединенные (конджойнеры) с их общим сознанием (Аластер Рейнольдс "Ковчег спасения"). Большинству властолюбцев нужна власть сама по себе, ради обладания ею: "Они живут, чтобы властвовать, доминировать - просто ради самой власти" (Джек Чалкер "Бег к твердыне хаоса"). "Говорят, что "власть разлагает", однако правильнее было бы сказать "власть влечет продажных"... Тиран... стремится к господству, не может им насытиться и неукротимо рвется приумножать его" (Дэвид Брин "Почтальон"). Меньшей частью движет не подтверждающееся историей заблуждение, что они лучше других способны распорядиться властными полномочиями. А еще чаще это можно слышать при прославлении стоящих у власти лиц и оправдании их дальнейшего пребывания на тех же местах, несмотря на все допущенные ими промахи. "Есть обратная зависимость между властью, которой обладает человек, и уровнем функционирования его разума. Человек ординарного ума, приобретая власть любого рода, приобретает преувеличенное представление о своих способностях. Возле него собираются подхалимы. Решения перестают подвергаться критике. А возможности вмешиваться в жизнь других растут, и склонность это делать укрепляется. В конце концов получается Людовик Четырнадцатый, считавший, что сделал Франции много добра, хотя оставил после себя разрушенную страну" (Джек Макдевит "Берег бесконечности"). Похожий, но, возможно, еще более тяжелый пример в отечественной истории - царь Иван IV, чье длительное правление, переполненное малообоснованными политическими претензиями и авантюрными начинаниями, обезлюдило многие регионы страны и прямо породило последовавшее Смутное время. Такова плата за включение Поволжья в состав российского государства, последующее присоединение к нему Сибири и неудачу в Ливонской войне за выход к Балтийскому морю.
