Остановившись, я посмотрел на часы - время было уже позднее. Интересно, есть ли ещё в храме хоть кто-то? Перекрестившись, я открыл дверь. Священнослужитель стоял прямо напротив двери, словно ждал меня.

- Здравствуйте, батюшка.

- Добрый вечер, сын мой, проходи, не стой на пороге!

Сделав несколько торопливых шагов внутрь, я замер, глядя на изображение Господа, раздающего искры сынам своим.

- Вот хотел спросить...

- Слушаю тебя, - певуче произнёс батюшка.

- В прошлое воскресенье, на Единении... - я замялся и умолк, наверное, на целую минуту, и всё это время церковник терпеливо ожидал, когда я соберусь с мыслями. - Моя искра загорелась не сразу, - наконец выдал я.

Батюшка кивнул, продолжая молча, но доброжелательно на меня смотреть. Я тоже таращился на него и ждал.

- Вопрос, - напомнил батюшка.- Ты собирался меня о чём-то спросить.

- А-а... ну... я хотел спросить, что мне теперь делать? Что значит эта задержка?

- А сам ты как думаешь?

- Я не понимаю, потому и пришёл. Вдруг это атака?

- Ты же ловчий, - отметил батюшка, глядя на мою форму. - Ты лучше других знаешь, что делается с человеком во время атаки. С тобой происходит такое?

- Такое?.. Нет.

- А что происходит? - батюшка говорил спокойно и доброжелательно, его светло-голубые глаза смотрели мне в лицо, они были чисты и прозрачны, как прохладная вода. - Что ты чувствуешь?

Мне показалось, что за этими глазами ничего нет - ни искреннего тепла, ни настоящего понимания.

- О чём думаешь? - взгляд священника стал острее и внимательнее.

"Чёрта с два! - вдруг осознал я. - Чёрта с два я скажу тебе, батюшка, что на самом деле чувствую и о чём думаю!.. и прости меня, Господи, за чертыхания в храме Твоём!"

- О чём ты думаешь? - настойчиво повторил церковник, он чуть прищурился - прозрачная голубая вода превратилась в лёд.

- О том, что околист - это ведь орган, правильно? - я постарался изобразить напряжённую работу мысли.

- Да, - согласился батюшка.

- И как любой орган, он может среагировать на стресс. Не потому что меня атаковал бес и случилась беда с искрой Божьей, а просто из-за несовершенства физического тела, - враньё изливалось из меня легко и свободно, строилось в историю, обрастая деталями, я говорил и сам удивлялся звучавшей в моём голосе искренности. - У нас недавно погиб звеньевой, понимаете? А я - первый кандидат на его место. Я долго к этому шёл, готовился и очень хочу стать звеньевым, но в то же самое время сильно беспокоюсь, справлюсь ли с новой должностью, нервничаю, ну, вот и сплоховал малость, возможно из-за подсознательного желания уйти от ответственности. Так что я думаю, это пройдёт. Уверен, что уже на следующем Единении всё будет нормально.

- Уверен? - удивился священнослужитель.

- Уверен! Спасибо вам, батюшка, что помогли мне понять себя.

Я глубоко поклонился.

Церковник склонил голову в ответ:

- Рад, что сумел помочь тебе, сын мой, - он снова стал говорить певуче, как в самом начале нашей беседы.

В моём кармане зазвонил телефон.

- Извините, батюшка, мне надо идти! Ещё раз спасибо, - я перекрестился, глядя на образа, быстро поклонился и вышел на улицу.

Телефон всё это время продолжал звонить. Это оказалась Зина.

- Привет, дорогая!

- Стёпка, ты не поверишь! - проглотив приветствие, выпалила она. - Я просто не могу удержаться, я должна рассказать тебе прямо сейчас! - Зина понизила голос: звонки по личным телефонам в рабочее время не приветствовались.

- Что случилось?

- Да та бесноватая старуха! Ну, что ты сегодня арестовал, помнишь?

- Ну да, а что?

- Она... нет, ну это что-то невероятное! Её околист, он вообще... - Зина задохнулась.

- Что вообще? Отвалился, что ли? - рассмеялся я.

- Можно сказать и так, - неожиданно выдала Зина, заставив меня подавиться собственным смехом.

- То есть как?! - сердце подпрыгнуло к горлу.

- То есть он мёртв, Стёпа, представляешь?! Сожжён! И у неё вообще нет искры! Её околист мёртв уже много-много лет!

- Господи... как? Разве такое возможно?

- Я тоже думала невозможно, да и все думали, но как видишь...

- Подожди, Зин, я не понимаю: если околист - мёртв, то как же она сама-то жива?! Он же с мозгом - одно целое?

- Это у нас у всех одно целое, а у неё - нет! У неё - сам по себе! Околист и его проводящие пути как будто выжжены, мозг работает в обход скукоженных тканей, будто не замечает их просто.

- Хрень какая-то, такого не бывает!

- Ну, я ж тебе и говорю - невероятно! Старуха безумно ценна, и искроведы будут её изучать, чтобы понять, как там и что, пока не разберут на молекулы, - Зина хихикнула. - Так что тебе крупно повезло, что сумел отловить и доставить такое... - она замялась, пытаясь подобрать подходящее слово, но так его и не нашла. - Короче, Стёпка, жди повышения! Ой! Бес рогатый, кажется, начальство застукало, что я тут по личным делам треплюсь. Всё, меня вызывают! Потом позвоню, ага?

- Ага! - автоматически произнёс я, не в силах обуздать беспорядочно скачущие мысли - в голове творился такой кавардак!

- Пока, будущий звеньевой!

- Пока, - я нажал отбой и медленно двинулся прочь от храма, потрясённый полученной информацией.

Мёртвый околист - это было просто уму не постижимо! Я как ловчий не раз сталкивался с неправильной работой или повреждениями околиста, но чтобы такое!.. невыносимо, ужасно, немыслимо! Околист - дар Божий - это же самый главный наш орган! Он располагался внизу головы, возле основании черепа, и его тончайшие отростки пронизывали весь мозг, так плотно соединяясь с нервами и тканями, что никто никогда не смог бы отделить одно от другого. Да и кому захотелось бы отделять от себя околист, если он хранил человека от зла, обеспечивал благополучие, выявлял и развивал его природные склонности к какому-либо виду деятельности и помогал на нём сосредоточиться? Наше общество давно забыло, что такое нищета, голод, невостребованность или нелюбимая работа. После Армагеддона проблема перенаселения и плохой экологии ушла в прошлое, выжившие получили прямую связь с Богом и все были счастливы, занимаясь тем, к чему предрасположены.

Зина вот, например, имела склонность к медицине, поэтому работала медсестрой, а я обладал способностями ловчего, которые околист определил и вывел на максимум, позволив мне, как и всем остальным, стать успешным членом идеального общества... Я и был им, хотя после того, как моя искра загорелась с задержкой, счастья как-то заметно поубавилось - я сделался занудным и нервным, постоянно думал, думал чёрт знает о чём, бесконечно болтал сам с собой. Раньше у меня никогда такого не было... Может, потому старуха ко мне и привязалась? За то, что неустанно болтал сам с собой? Чушь какая-то! Откуда эта бесноватая бабка могла знать, что я чувствую и о чём думаю?! Откуда она вообще могла что-то знать? Как её мозг работал без околиста?! Ведь любой сбой работы Божьего органа мгновенно отражается на поведении человека так, что он становился полным неадекватом! Но старуха прекрасно понимала, что происходит, говорила и вела себя соответственно обстоятельствам. Она совсем не походила на несчастных атакованных, скорее уж - на полного беса, когда атакованный умудрился сбежать, и дьявольская сила успела овладеть его телом и разумом. Но и тогда околист всё равно не умер бы. Он был бы просто подавлен, так что бес сразу лишился бы своих усиленных способностей...

Однако Брухов-то не лишился! - вдруг с ужасом вспомнил я. - Он служил ловчим в столичном районе, потом был атакован, сбежал и стал полным бесом. После чего пять лет успешно скрывался, а теперь вдруг объявился и именно в нашем районе! Как странно! И ещё более странно, что бес этот оказался силён как бык! Бегал не хуже меня, отлично дрался, зрение его было острее, чем у других людей, а слух - тоньше. Перед глазами у меня вставали картины погони, как, несмотря на бесшумность моих движений, Брухов легко определял, где я, уходил из прямой видимости, скользил меж деревьев стремительной, неуловимой тенью. Бес обладал всеми способностями ловчего, и мне стоило огромных усилий догнать его... И он точно поборол бы меня в драке, если бы не мой выкидной нож в ботинке.