Дорога, вьющаяся то по склонам гор, то почти рядом с кромкой берега, была ровной и ухоженной. Её спуски и повороты были хорошо изучены предварительно высланной разведкой, поэтому легион двигался со всей возможной в таких случаях скоростью. Первый большой привал Василий разрешил сделать только в полдень, дав легионерам два часа на обед и отдых. Сытно поев и выпив кувшин любимого красного родосского вина, спафарий собрался прилечь вздремнуть, когда невдалеке от него соскочили с коней трое акритов-разведчиков, бегом направились к нему.
— Ну? — предчувствуя недоброе, спросил Василий.
— Спафарий, впереди русы, — взволнованно ответил начальник дозора.
— Не может быть, — усомнился Василий. — Возможно, болгары?
— Нет, русы, мне приходилось встречаться с ними и прежде. Они перегородили дорогу завалом и спешно роют перед ним ров. Их не меньше десяти центурий, им помогают мисяне...
Василий, уже не слушая, искал глазами дежурного центуриона, подошедшего вместе с акритами и стоявшего сейчас за их спинами в ожидании распоряжений.
— Коня! — бросил ему Василий и строго посмотрел на начальника дозора: — Поскачешь со мной. Я сам проверю истинность твоих слов.
Дозорный не ошибся — это действительно оказались русы. Хотя по прямой до них было не менее восьми стадий, спафарий сразу узнал их по остроконечным шлемам, длинным прямым мечам, суживающимся книзу вытянутым щитам. Дорога, по которой предстояло после обеда продолжать путь легиону, была преграждена широким, высоким завалом. Перед ним, копая ров, вгрызались в каменистую землю сотни русских дружинников и пришедшие им на помощь болгары из видневшейся невдалеке на склоне горы деревушки. Только вовсе не ров и завал интересовали Василия — его взгляд был прикован к морю. Там, покачиваясь на мелкой волне, одна подле другой стояли у берега русские ладьи.
Сомнений не оставалось: перед спафарием находились пребывавшие до сего дня в море русы. Те, что, по расчётам Василия, сейчас должны были принимать участие в борьбе с отрядом стратига Иоанна с целью не позволить пехоте комеса Петра прийти ему на помощь. Если на пути легиона лишь эта таксиархия, случайно обнаружившая византийцев и, не зная точного их числа, безрассудно решившая вступить с ними в бой, «греческий огонь» и натиск когорт опрокинут русов и проложат путь дальше. Гораздо опаснее, если славяне смогли заранее предугадать его отступление и в соответствии с этим приняли ответные меры. Но нечего напрасно гадать — необходимо немедленно действовать.
Василий повернулся в седле, обратился к прискакавшему вместе с ним Петру:
— Повозки с сифонами вперёд, в голову колонны. Приготовь пять лучших когорт к атаке завала. Пока славяне не закончили ров, мы должны сбросить их обратно в море либо рассеять по горам. Скачи к легиону, я буду ждать здесь.
Несмотря на полученный приказ, комес не шелохнулся. Не проронив ни слова, он вытянул руку, указав пальцем в сторону заросших лесом гор справа от дороги. Взглянув в указанном направлении, Василий едва смог сдержать крик. Примерно в десятке стадий от византийских военачальников в лесу виднелась ещё одна дорога, идущая вначале к болгарскому селению, а уже от него сбегавшая к морю. Эта дорога, минуту назад пустынная, сейчас была заполнена воинами. Чёткими, плотно сбитыми колоннами они выходили из леса, быстро растекались вправо и влево от дороги, выстраивались лицом к раскинувшемуся внизу, у моря, византийскому привалу.
По одежде и снаряжению Василий безошибочно узнал в них болгар. Когда дорога вновь опустела и путь легиону в горы был преграждён несколькими длинными шеренгами болгарских дружинников, спафарий смог прикинуть на глаз их число — никак не меньше двух таксиархий. Появление нового врага намного усложняло положение византийцев, однако Василий бывал и не в таких переделках.
— Комес, — ничем не выдавая волнения, сказал он Петру, — оставь половину повозок с сифонами против болгар. Пока я буду пробиваться с пятью когортами через завал, прикрой меня с остатками легиона со стороны гор. Славян меньше нас, их силы разрознены, поэтому они могут лишь замедлить наше движение, но никак не помешать ему.
И снова Пётр остался неподвижен. Только его рука, слегка согнутая в локте, опять указала пальцем куда-то в пространство за спиной Василия. Развернув коня, спафарий проследил за ней взглядом и почувствовал, как по его мокрой от пота спине поползли холодные мурашки. Позади византийского привала, перекрывая дорогу, по которой только что пришёл легион, виднелись славяне. Перед ними не было ни рва, ни завала, они стояли несколькими тесными рядами, заполнив не только дорогу, но и пологий спуск от неё к морю, обезопасив этим себя от обхода снизу.
Лучи полуденного солнца падали почти отвесно, видимость была прекрасной, и Василий без труда определил, что новый славянский отряд на две трети состоял из русов, на треть — из болгар. Всего врагов было чуть больше таксиархии. Вот оно, самое страшное: славяне смогли предугадать его ход с отступлением! И не только предугадать, но и своевременно принять собственные решительные контрмеры! Ему не удалось обмануть вражеских военачальников, купив гибелью конницы Иоанна жизнь и спасение остальному византийскому войску!
Василий ещё раз окинул взглядом окружившие имперский лагерь славянские отряды, повернулся к Петру:
— Врагов не меньше, чем нас. Чтобы пробиться вперёд, необходимо бросить на завал втрое больше солдат, чем преградивших нам путь русов. Однако в этом случае два других славянских отряда навалятся на наш ослабленный тыл и сомнут его. Мы не сможем идти вперёд, не обезопасив себя от ударов сзади.
— Прикажешь строить легион к бою? — по-своему понял смысл слов спафария Пётр.
— Не торопись, — поморщился Василий. — Лично выбери удобное для постоянного лагеря место, распорядись хорошо укрепить его. Пусть три когорты будут в любой миг готовы к бою. Возможно, им в ближайшее время придётся оказать помощь коннице стратига.
— Кому? — В голосе Петра впервые прозвучало удивление.
— Коннице Иоанна, — спокойно повторил Василий. — Славяне направили основные силы не на него, а против нас. Значит, стратиг имеет прекрасную возможность пробиться к морю и догнать легион. Когда он ударит в спину расположившимся позади нас русам, мы незамедлительно атакуем их в лоб. Разгромив этот отряд и соединившись с конницей, мы сразимся уже с главными силами славян. Если они, конечно, примут бой, а не уйдут снова в горы и море. Тебе понятен мой план?
— Да, спафарий. Однако прежде конницы стратега может подойти помощь к врагам. Ты сам говорил, что болгары ненавидят империю и считают русов братьями.
— Дружина покойного Младана — единственная в горах близ этого побережья. Другие кметы и боляре могут оказаться здесь не раньше чем через три-четыре дня. А я не собираюсь их ждать.
— Конница стратига может не пробиться к морю. Разве славянам обязательно вступать с ней в бой именно сейчас? Им достаточно преградить ей в подходящем для этого месте путь и держать малыми силами в горах до тех пор, пока их основные силы не покончат с нами. Лишь после разгрома моего легиона наступит очередь отряда Иоанна.
— Я даю стратегу на возвращение два дня и ночь. Если завтра к вечеру его не будет, на следующее утро мы начнём сражение одни. Если быть точным, он имеет для соединения с нами почти двое суток. Выжидая, мы не теряем ничего: и сейчас, и через двое суток мы будем сражаться с одним и тем же по численности врагом и на том же месте.
— Дай Бог, спафарий, — с сомнением произнёс Пётр...
Вовсе не для ожидания конницы стратига нужно было Василию время. Прибыв на место привала, уже превращаемое легионерами в укреплённый лагерь, он приказал немедленно пригласить к нему командиров двух хеландий, что неотлучно плыли вдоль берега, осуществляя связь спафария с византийскими кораблями.
— Где друнгарий? — без всяких предисловий спросил он, едва моряки появились в шатре.
