— Ой ли? — насмешливо прищурилась Ольга. — Ну да ладно, ты говоришь то, что должен говорить как проповедник учения Христа, а я могу позволить себе сказать то, о чём мы оба думаем. Дабы, став христианкой, великая княгиня не опасалась своих недругов ни при жизни мужа, ни после его утраты, она должна порвать с язычеством при обстоятельствах, когда это никоим образом не сможет быть поставлено ей в вину даже злейшими недругами. В прочитанных книгах я нашла пока два вида подобных отречений от старой веры. Первый: язычник, будучи сам неизлечимо болен либо желая избавить от тяжкой хворобы близкого человека, отправляется к целителю-христианину и даёт обет, что в случае выздоровления примет веру своего спасителя. Второй: несчастья, обрушившиеся на державу либо народ, могут прекратиться лишь в случае, ежели правитель или его жена примут веру Христа, который готов спасти державу или страждущий народ от продолжения бедствия. Поскольку ни один из этих способов покончить с языческими богами для меня покуда не представился, надобно запастись терпением... или, как сказал бы ты, ждать, когда Христос до конца наполнит мою душу светом истинной веры.
Григорий слушал Ольгу, затаив дыхание и боясь пропустить хоть слово. Оказывается, она уже не только допускает мысль о переходе из язычества в христианство, но даже всесторонне и с присущей ей обстоятельностью продумала, когда и как ей это сделать с наибольшей выгодой для себя, не только сохранив жизнь и титул великой княгини, но и не выпустив из своих рук власть. Услышанное откровение было для Григория неоценимым — зная, в какой ситуации Ольга намерена принять христианство, он не будет надеяться только на волю случая, а постарается в меру сил способствовать, чтобы он представился.
— Начинает светать, — произнесла Ольга, подходя к одному из узких окошек комнаты. — Тебе, Григорий, надобно отдохнуть перед утренней службой, да и мне предстоит немало хлопот, дабы поскорее возвратить стражу к своим покоям. Сегодня я не стану провожать тебя — вход и выход из моих покоев открыты всякому, дорога в них доступна, как в жилище простой горожанки.
— Дочь моя, я могу побыть с тобой до рассвета, — предложил Григорий. — Некогда я был хорошим воином и в случае необходимости смогу защитить тебя.
Ольга рассмеялась.
— Защитить? Григорий, если ты когда-то был неплохим воином, то я и сейчас не из последних на Руси витязинь. — Она указала на покрывавший часть стены ковёр, на котором висели мечи, сабли, боевые ножи и пара небольших круглых щитов, применяемых русскими девами-витязинями в конных сечах. — Я прекрасно рублюсь на мечах и саблях, без промаха мечу нож и сулицу[11]. Правда, я не могу сравниться с воинами-мужчинами в умении действовать тяжёлой булавой либо секирой, зато в точности стрельбы из лука и самострела не уступлю ни одному из них. Я сама смогу постоять за себя, поэтому, Григорий, можешь смело оставить меня. Появление великого князя прервало нашу беседу, приходи вечером, как обычно, и мы завершим её. Ступай.
После ухода Григория Ольга перешла от оконца, выходившего на Днепр, к тому, откуда можно было наблюдать за пиршеством на великокняжеском подворье. Комнатка в башне имела четыре оконца, смотревших в разные стороны света, но, поскольку каждое не превышало в ширину полутора локтей, в сравнительно небольшой комнатке на стенах нашлось место и для ковра с оружием, и для полок с книгами. Помимо этого, в одном из простенков между оконцами стояла широкая лавка с ворохом медвежьих шкур, на которой Ольга во время пребывания Игоря в походах иногда ночевала, засидевшись допоздна за чтением. Протянув руку, Ольга взяла с полки наугад первую попавшуюся книгу, начала её листать. Однако голова была переполнена мыслями о событиях сегодняшней ночи, мешавшими сосредоточиться на чём-либо другом, и Ольга поставила книгу на прежнее место. Прислонилась плечом к стене и, не сводя глаз с ярко освещённого факелами пиршественного стола на великокняжеском подворье, погрузилась в размышления.
Вот и свершилось то, что рано или поздно должно было случиться. Игорь счёл, что жена слишком зримо переступила ту недозволенную грань, что отделяет влияние великой княгини на внутреннюю жизнь Руси и её взаимоотношения с соседними странами от власти великого князя, единоличного вершителя судьбы державы, и вздумал поставить Ольгу на место. Возбуждённый хмельным зельем, вольно или невольно он отважился на несвойственный ему решительный поступок, низводящий Ольгу с высоты имеющейся у неё огромной власти до положения обычной женщины. Он не призвал жену к благоразумию, не потребовал её умерить властолюбие, а набрался смелости раз и навсегда избавиться от Ольги и как от жены, с которой у него давно не заладилась супружеская жизнь, и как от великой княгини, слишком много возомнившей о себе и стремящейся при живом муже прибрать его власть к своим рукам.
Но если рано или поздно это должно было случиться, ей в любой миг надлежало быть готовой к подобному развитию событий. Готова ли она к ним сегодня? Да. Ещё только начиная борьбу с мужем за власть, Ольга понимала, что последнюю точку в ней поставят два обстоятельства: кого она сможет привлечь на свою сторону и отколоть от Игоря, сделав нейтральным в своей схватке с ним, и те решительность и твёрдость, которые сам Игорь проявит в поединке с женой. Так с чем она пришла к сегодняшнему дню, когда должна решиться судьба всей её жизни, ибо сейчас она борется и за будущее своего сына, которого решила родить в самое ближайшее время?
Она давно пользуется уважением и любовью среди киевских горожан и купечества, на нужды которых Игорь никогда не обращал внимания, с радостью предоставив все заботы о них жене. Ольгу может поддержать и дальновидная часть боярства, которому более близка умная, просвещённая великая княгиня, чем способный только воевать её муж. Но не горожане и купечество, не боярство будут главной силой в схватке Ольги с Игорем — её исход решит дружина, точнее, те несколько воевод, которые пользовались её безграничным доверием и чьи приказы она всегда беспрекословно выполняла. Стремясь завоевать благорасположение простых дружинников, Ольга, научившаяся хорошо владеть оружием ещё в отчем доме, несколько раз с согласия Игоря ходила в походы как дева-витязиня, участвовала наравне с другими женщинами-воительницами в битвах, и её имя стало небезразлично для дружины, как имя предыдущей великой княгини, жены князя Олега. Этому способствовало и то, что Ольга постоянно оказывала помощь раненым и увечным воинам, заботилась о семьях павших, никогда не упускала подходящего случая предстать в выгодном свете перед дружиной.
Что касается воевод, чьей воле была послушна дружина, то борьбу за них Ольга начала с момента, когда окончательно убедилась, что её муж, выросший и возмужавший под чрезмерной опекой князя Олега, способен без его советов стать в лучшем случае хорошим военачальником, но никак не достойным, разумным правителем такой могущественной, необъятной державы, как оставленная ему в наследство Олегом Русь. Умный и осторожный Олег, чья дружина состояла из приплывших с ним из Новгорода викингов и местных днепровских славян, имел при себе и двух самых близких воевод-соперников — киевлянина Асмуса и варяга Свенельда, держа каждого на одинаковом расстоянии от себя и не позволяя ни одному хоть в чём-то возвыситься над другим.
Этой тактики был намерен придерживаться и Игорь, однако Ольга рассудила по-иному. Олег, пришелец с севера и убийца законных киевских князей Аскольда и Дира, имел все основания опасаться мести местных славян, и для подавления их возможного восстания ему была необходима верная и сильная варяжская дружина. В то же время ему, решившему окончательно и навсегда связать судьбу с благодатным южным краем, нужно было заслужить доверие и любовь его жителей, доказать, что он не чуждый им завоеватель, а родственный по крови и вере прибалтийский славянин. С этой целью он полностью сохранил бывшую дружину князей Аскольда и Дира, не сместив даже её главного воеводу Асмуса, ближайшего сподвижника убитых князей. К тому же славянская часть дружины служила надёжной сдерживающей силой для тех прибывших с ним ярлов и викингов, кто, влекомый духом странствий и наживы, не желал оседать в Киеве, а смотрел на него как на захваченный с помощью военной хитрости богатый город, подлежащий по законам викингов разграблению. Лавируя между славянской и варяжской частями дружины, не позволяя усилиться ни одной из них, Олег смог остаться единоличным правителем Руси, не допустив свар и междоусобиц между разноплеменными сподвижниками.
