— Конунг[34] Игорь, позволь брать монастырь мне! — воскликнул Дагар. — Я знаю все удобные подходы к его стенам, их сильные и слабые места, а также как развязать языки монахам. Я должен рассчитаться с этими лжецами, сумевшими, словно змеи, вползти мне в душу и заставить поверить в их Христа! Но я прозрел и теперь знаю истинную цену той любви к ближнему, о коей их проповедники без устали твердят простакам. Я должен расквитаться с ними за смерть моего побратима ярла Олафа и сотен боевых друзей-викингов, принявших смерть от итильских христиан. Я сам едва не погиб в бою с ними на переволоке у Итиль-реки, когда мой шлем оказался в двух местах пробит дротиками, а из тела было извлечено три наконечника от стрел. Моя душа жаждет мести!
— Сколько тебе нужно воинов, чтобы взять монастырь? — спросил Игорь.
— Просто взять штурмом — достаточно двух сотен. Если захватить быстро, потребуется вдвое больше.
— Бери пять сотен дружинников и захвати монастырь прежде, чем я сойду на остров, — сказал Игорь. — Не разоряй и не жги его строений — я сделаю монастырь своим прибежищем и местом сбора захваченной добычи.
— Первой добычей станут сокровища монастыря, конунг Игорь, — пообещал Дагар. — Она будет достойной тебя!
Отряд Дагара действительно быстро взял монастырь: то ли сотник на самом деле знал слабые стороны крепостных сооружений, то ли среди защитников было слишком мало настоящих воинов, а монахи оказались неважными солдатами. Когда Игорь с Ратибором, Свенельдом и Эриком вступили в распахнутые настежь монастырские ворота, обитель была полностью в руках викингов. Ни на обширной площади у главного храма, ни у многочисленных монастырских строений не было видно ни одного вооружённого защитника, лишь у башни, где брал начало монастырский сад, стояла группа монахов в окружении викингов во главе с сотником Дагаром.
— Узнаешь меня, отец настоятель? — спросил у одного из них сотник. — Это я, викинг Дагар, которого ты очаровал россказнями о чудесных похождениях своего Бога и заставил поверить в его мнимые добродетели. Но оказалось, что твои красивые слова и деяния христиан в жизни не имеют ничего общего, что сыновья Христа в своих поступках ничем не лучше нас, язычников, или приверженцев Аллаха и Иеговы. Ты обманул меня и десятки моих друзей, настоятель, и должен заплатить за это! Но я не жажду твоей крови и готов оставить тебя в живых, если скажешь, где спрятаны богатства монастыря. Я уже побывал в храме и не увидел в нём ни единой иконы в золотом или серебряном окладе, ни одной ценной вещи, которые всегда находились в храме для богослужений. Я уже не упоминаю о тех дарах, что жертвовали монастырю обманутые тобой люди. Помнишь, какие три золотых кубка подарил монастырю я после возвращения из похода на критских пиратов? А разве хуже были дары ярла Олафа и других гирдманов-христиан, не жалевших для нужд обители лучшей части захваченной в боях добычи? Если скажешь, где всё спрятано, я пощажу тебя и всю уцелевшую при штурме братию. Клянусь Одином и Тором! Спасай же свою и их жизни!
Игорь не слышал ответа монаха, но Дагар в ответ расхохотался.
— Я не брат Павел, как ты меня некогда нарёк в этих стенах, а варяжский сотник Дагар! Меня вновь, как прежде, хранит бог викингов Один, и моя судьба лишь в его руках. Поэтому слушай меня внимательно: или ты сообщишь, где укрыты монастырские сокровища, или тебе и этой своре лентяев и обжор, именуемых твоими братьями во Христе, придётся сполна претерпеть все те муки, коими вы стращаете своих прихожан. Кстати, благодаря этим мукам, если верить твоим словам, обычные грешники-христиане становятся святыми. Так почему бы и твоей братии, вкусив упомянутых в Библии мук, также не приобщиться к лику святых? Ха-ха-ха! А начну я с тебя, настоятель! Смотри, что мои викинги тебе приготовили. Ты станешь новым Иисусом Христом и будешь взирать с креста на муки своей братии, которые ей придётся претерпеть из-за твоей несговорчивости. Приступайте! — приказал Дагар четвёрке викингов, появившихся за спиной настоятеля с длинным деревянным крестом.
Один из викингов прислонил крест к стволу ближайшего дерева, двое поволокли к нему упиравшегося настоятеля, четвёртый викинг с молотком и гвоздями в руках поджидал жертву у креста. Великий князь со спутниками миновал башню, когда до них донеслись удары молотка и крики настоятеля, которые заглушал смех викингов и новые команды Дагара.
— Теперь тащите на второй крест вон того плешивого толстяка! Свой Иисус Христос у нас уже есть, почему бы нам не иметь и собственного апостола Андрея[35]? Ведь его тоже, если не изменяет память, распяли на кресте, правда, с криво прибитой поперечиной? А этих двух тощих, словно жерди, привяжите верёвками покрепче к деревьям и стреляйте в них из луков! Но не в головы или грудь, а в руки и ноги, чтобы они подольше помучились. По-моему, подобным образом поступили со святым Себастьяном римские легионеры во времена Первого Рима. Не так ли, настоятель? Как видишь, кое-что из твоих россказней до сих пор держится у меня в памяти. А этому яйцеголовому с козлиной бородой наденем на чело терновый венец. Правда, я не вижу поблизости терновника, да и венки мы плести не умеем, а потому приколотите ему к затылку и лбу гвоздями несколько веток с соседней яблони. Ишь брыкается, как застоявшийся жеребец! Не нравится? Думаешь, это нравилось святым подвижникам? Но они страдали за других, за грешников вроде тебя. Так пострадай и ты, дабы воскреснуть духом. Ха-ха-ха!
Сопровождаемый смехом викингов и криками их жертв, Игорь с воеводами достиг приглянувшегося ему дома, вошёл внутрь. Бросил на скамью плащ, положил на стол шлем, подошёл к окну.
— Воевода Свенельд, сколько тебе потребуется времени, чтобы взять на копьё Лаврополь? — спросил он.
— Даже со всеми нашими силами потребуется не меньше суток. Дагар потому и захватил без труда монастырь, что ромеи стянули в Лаврополь всех имеющихся в округе воинов. Зная, что следом за нами плывёт имперский флот, горожане надеются продержаться за крепостными стенами до его появления на реке. Они хорошо знают, что ждёт их в случае взятия города, а потому все мужчины возьмутся за оружие и встанут на стены вместе с легионерами. К тому же прежде, чем штурмовать город, его надобно надёжно окружить, чтобы не выпустить беглецов с самыми ценными вещами и драгоценностями.
— Можешь ли взять Лаврополь быстрее ты, ярл? — спросил Игорь у Эрика.
— Нет. Я видел стены и башни города, их с наскока не захватишь. Вначале нужно определить наилучшее место для приступа, а для этого необходимо время. Я тоже не смогу овладеть Лаврополем раньше чем через сутки.
— Значит, сутки, — задумчиво проговорил Игорь, глядя в окно на проплывавшие мимо острова русские ладьи и варяжские драккары, направлявшиеся к Лаврополю. — Но кто поручится, что за эти сутки к побережью или к устью реки не подоспеет преследующий нас ромейский флот и не высадит на сушу легионеров? А их будет куда больше, чем наших воинов. Если же к приплывшим легионерам присовокупить воинов в городе, то о его захвате следует позабыть, а помышлять лишь о собственном спасении.
— Ежели оно будет возможно, княже, — вступил в разговор Ратибор. — Первое, что сделают ромеи, — преградят нам выход из реки в море. Затем объединят все здешние войска или дождутся сильного подкрепления, после чего навяжут нам решительное сражение превосходящими силами, поставив главной целью уничтожить наши ладьи.
— Княже, отчего думаешь, что на суше легионеров будет больше, чем нас? — спросил Свенельд. — Ведь не меньше полусотни ладей и драккаров, вырвавшихся из огненной западни, направились к Болгарскому побережью, на них до боя находились воеводы Асмус, Бразд, тысяцкий Микула. Если хоть один из них остался в живых, ромеям не удастся быстро справиться с этим отрядом, и изрядная часть их сил какое-то время будет скована у берегов Болгарии. Нас здесь, не считая раненых, пять тысяч мечей, вряд ли наших преследователей намного больше. Не сомневаюсь, что, ежели они высадятся на берег и встретятся с нами в бою, победа окажется на нашей стороне.
