Общее число акционеров фирмы «Сандоц» превышает 19,5 тысячи человек. Но это не означает, что все они принимают активное участие в решении каких-либо вопросов, касающихся деятельности фирмы. Подавляющее их большинство владеет лишь от 1 до 9 акций. Почти 54 процента всего акционерного капитала компании находится в руках мелких держателей акций. Некоторые из них иногда присутствуют на ежегодных собраниях акционеров и даже пытаются вносить свои предложения относительно характера управления и деятельности фирмы. Но все их попытки остаются бесплодными, поскольку на таких собраниях голосуют количеством акций.

Известно, например, что в 1964 году один мелкий акционер, некто П. Матис, пытался поставить на собрании под сомнение целесообразность очередного увеличения акционерного капитала, что, по его мнению, ведёт к уменьшению выплат дивидендов на уже выпущенные акции. Вначале один из членов директората объяснил этому мелкому акционеру, что надо думать не только о своих интересах. Когда «возмутитель спокойствия» стал продолжать настаивать на своём мнении и даже предложил путём тайного голосования выяснить точку зрения других акционеров, то его «призвали к порядку», и он вынужден был покинуть собрание. Через год на очередном акционерном собрании ещё два мелких вкладчика пытались подвергнуть критике политику выплаты дивидендов руководством концерна. Им даже удалось добиться голосования по своему проекту. Однако он получил лишь те 85 голосов, которые принадлежали этим двум акционерам. Другие мелкие акционеры, видимо, воздержались от голосования. Против проекта было подано 89,1 тысячи голосов, принадлежащих крупным вкладчикам капитала этой фирмы.

Финансирование фирмы «Сандоц» долгое время велось за счёт собственных источников, то есть отчислений части прибылей для инвестирования. Но в дальнейшем этого явно стало не хватать. Поэтому возросло значение внешних средств, привлекаемых с помощью выпуска новых акций и облигаций. Правда, в течение длительного времени фирма «Сандоц» предпочитала выпуск облигаций, тщательно оберегая свой акционерный капитал от возможного иностранного влияния. В связи с этим акции выпускались, как правило, в небольших количествах и продавались по паритету (то есть по номиналу) главным образом прежним держателям акций. В таких условиях число акционеров расширялось крайне медленно, а главное – обеспечивалось вполне определённое преобладание вкладчиков швейцарского гражданства (92,5 процента). С середины 60-х годов фирма переходит к более активному привлечению внешних средств. Акции начинают выпускать и по биржевому курсу.

Важной формой финансирования фирмы стал в последние годы её собственный пенсионный фонд. Его активы создаются за счёт ежемесячных взносов самой фирмы и всех её сотрудников, которые могли бы претендовать на пенсию. Прежде этот фонд помещал средства в страховые компании (в середине 60-х годов общая сумма таких вкладов достигла 180 миллионов франков, то есть превышала стоимость всего акционерного и облигационного капитала фирмы – 150 миллионов франков).

Доход от этих вложений составлял примерно 16 миллионов франков. Все перечисленные средства до недавнего времени использовались за пределами фирмы, в середине 60-х годов значительная их часть пошла на финансирование её деятельности. Пенсионный фонд стал приобретать акции своей же фирмы. Круг замкнулся, ибо во главе фирмы и пенсионного фонда находятся одни и те же лица – доверенные представители истинных хозяев компании «Сандоц».

Несмотря на определённую финансовую напряжённость положения фирмы «Сандоц», её руководство регулярно выделяет значительную сумму (до 1 миллиона франков) для поощрения развития всякого рода общественных и научных начинаний. «Паблисити» у фирмы всегда должно быть великолепным, в этом залог успеха в будущей конкурентной схватке с другими фармацевтическими монополиями.

Вообще социальная деятельность этой компании содержит многие детально продуманные аспекты, рассчитанные на то, чтобы тщательно замаскировать эксплуататорскую сущность монополии. С помощью пенсионных фондов хозяева фирмы стремятся возродить и укрепить дух так называемого социального партнёрства на предприятиях, внести элементы раскола и реформизма в борьбу рабочего класса за свои социальные права.

Пенсионные фонды, призванные по идее обеспечить спокойную старость, не являются, однако, надёжным средством для поддержания необходимого жизненного уровня трудящихся, выбывающих из процесса производства. Парадоксально, что сами производители лекарств – рабочие и служащие фирмы – не могут себе позволить лечиться дорогостоящими отечественными препаратами. Медикаменты в Швейцарии непомерно дороги по сравнению с другими странами. Даже в Англии, где лекарства считаются самыми дешёвыми в капиталистической Европе, прибыли швейцарских фармацевтических монополий почти вдвое выше доходов прочих химических компаний. В Бельгии простой аспирин продаётся по цене, в 20–30 раз превышающей его себестоимость. О цене же «всемирно известных» швейцарских препаратов и говорить не приходится. Они почти всегда не по карману простому швейцарскому труженику.

В то время, когда европейские морские державы создавали колониальные империи, швейцарские купцы и промышленники спокойно и незримо закладывали основы своей «всемирной экономической империи». Над этой империей не реял швейцарский флаг, военные корабли не оберегали экспортных рынков сбыта продукции и особых торговых привилегий, но именно по этой причине процесс деколонизации не оказал существенного воздействия на её устои.

Превращение «большой тройки» швейцарских химических компаний в крупнейшие монополии международного значения оказалось возможным лишь в результате специализации их на производстве определённой высококачественной продукции и активного внедрения её на внешние рынки. Подавляющая часть всей фармацевтической продукции Швейцарии вывозится за пределы страны. Более того, на базельские фабрики приходится лишь одна треть всей продукции, которая создаётся предприятиями этих компаний. Основная часть её выпускается на дочерних фирмах, имеющихся во многих капиталистических странах (в 50).

Хотя зарубежные активы швейцарских химических компаний расположены на всех пяти континентах современного капиталистического мира, тем не менее вполне отчётливо просматриваются два основных центра их тяготения: США и страны Западной Европы. В этих регионах сконцентрировано (приблизительно поровну) около 75–80 процентов всех инвестиций. Правда, американский рынок имеет несколько большее значение для фирмы «Хоффманн-Ла Рош» (около 40 процентов всех её оборотов), в то время как роль этого региона для компаний «Сиба-Гайги» (35 процентов) и особенно «Сандоц» (28 процентов) несколько меньшая. В Западной Европе подавляющая часть всех инвестиций размещена в странах «Общего рынка» (Англия, Франция, Италия, ФРГ).

В последние годы активно наращиваются капиталы швейцарских химических компаний в странах Латинской Америки (особенно в Бразилии и Аргентине), Африки (главным образом в Южно-Африканской Республике), Азии (преимущественно в Пакистане, Турции, Индии). Большой интерес для швейцарских компаний представляет и Япония. Однако вторжение в экономику этой страны осуществляется весьма своеобразно. Базельские химические фирмы не создают там собственных дочерних обществ, но 34 процента всех действующих в фармацевтической промышленности Японии патентов являются швейцарскими. И всё же по-прежнему основная масса новых инвестиций швейцарских компаний направляется в старые районы влияния, то есть в США и Западную Европу.

Особый интерес швейцарских фирм к рынку США объясняется рядом причин. Прежде всего, Северная Америка – самый крупный в капиталистическом мире рынок для сбыта фармацевтических изделий. В середине 60-х годов каждый житель США потреблял ежегодно в среднем на 25 долларов лекарств, что составляло в целом по стране около 5 миллиардов долларов. Далее, значительная часть реализуемых в США медикаментов приходится на антибиотики и психотерапевтические средства. Если учесть, что базельские компании специализируются преимущественно на производстве именно психотерапевтических средств, то станет понятным особый их интерес к североамериканскому рынку.