Там, в супраментальном Гносисе, есть осуществление, кульминационная высота, всеобъемлющая протяженность внутреннего поклонения, проникновенный и интегральный союз, огненные крылья любви, поддерживающие энергию и радость высшего Знания. Ведь супраментальная любовь приносит активный экстаз, который превосходит пустой пассивный мир и неподвижность, которые являются небесами освобожденного Разума, и не изменяет более глубокому и великому покою, который есть начало супраментального молчаания. Единение любви, которое способно включить в себя все различия без того, чтобы быть уменьшенным или отмененным их присутстующими сейчас ограничениями или видимыми диссонансами, поднимается к своей полной потенциальности на супраментальном уровне. Ведь там интенсивное единство, основанное на глубинном единстве души с Божественным, может гармонировать с игрой отношений, которая только делает единство более совершенным и абсолютным. Энергия Любви супраментализированной может ухватиться за все живые отношения без колебаний или опасности, и повернуть их в направлении к Богу, освобожденными от их грубых, мелких и смешанных человеческих человеческих отправлений, и возвышенные в счастливый материал божественной жизни. Ведь такова сама природа супраментального опыта, что он может увековечить игру различий, не поплатившись и ничуть не уменьшив ни божественного союза, ни божественного единства. Для супраментального сознания будет полностью возможно объять все контакты с людьми и миром в очищенной силе огня, и с преображенным значением, потому что душа будет тогда всегда, как объект всех эмоций и всех исканий любви или красоты Единое Вечное, и сможет духовно использовать широкое и освобожденное побуждение жизни, чтобы встретиться и объединиться с этим Единым Божественным во всех вещах и всех созданиях.

**

В третью и последнюю категорию работ жертвоприношения могут быть собраны все, которые прямо относятся к Йоге работ, ведь зднсь находится ее поле осуществления и бо'льшая сфера деятельности. Она покрывает весь диапазон жизненных более видимых активностей, в нее попадают многообразные энергии Воли-к-Жизни, бросающей себя наружу, чтобы наилучшим образом использовать материальное существование. Именно здесь аскетическая или потусторонняя духовность чувствует непреодолимое отрицание Истины, которой она добивается, и вынуждена отвернуться от земного существования, отвергая его как навеки темную игровую площадку неизлечимого Неведения. Все же это точно те активности, которые требуются для духовного завоевания и божественной трансформации посредством интегральной Йоги. Всецело покинутое более аскетическими дисциплинами, принятое другими только как поле временного испытания или преходящей, поверхностной и двусмысленной игры спрятанного духа, это существование полностью объемлется и приветствуется интегральным искателем как поле свершения, поле для божественных работ, поле для тотального самораскрытия спрятанного и постоянно пребывающего (здесь) духа. Открытие божественности в ком-либо - его первая цель, но тотальное раскрытие также Божественности в мире, позади видимого отрицания, предполагаемого его схемой и обликами и, наконец, тотальное раскрытие динамизма некоторого трансцендентного Вечного; ведь посредством его нисхождения этот мир и "я" будут уполномочены сломать свои маскирующие оболочки, и стать божественными в обнаруживающей форме и манифестирующем процессе, какими они сейчас являются только в своей скрытой сущности.

Эта цель интегральной Йоги должна быть принята полностью теми, кто следует ей, но принятие не должно происходить в неведении относительно огромных камней преткновения, которые лежат на пути достижения; напротив, каждый должен полностью осознавать вынуждающую причину отказа стольких многих других дисциплин рассматривать даже его возможность, (и) еще менее его настоятельный характер, как истинный смысл земного существования. Ведь здесь, в работах жизни в земной природе, находится самое сердце трудности, которая увела Философию на ее вершины отчужденности, и отвернула даже горячий взгляд Религии от болезни рождения в смертном теле к далекому Раю или молчаливому покою Нирваны. Путь чистого Знания сравнительно легок и прост для шагов искателя, несмотря на наши смертные ограничения и ловушки Неведения; путь Любви, хотя он имеет свои камни преткновения и свои ловушки и испытания, может в сравнении быть легким, как полет птицы в небесной лазури. Ведь Знание и Любовь чисты в своей сущности, и становятся смешанными и стесненными, испорченными и деградировавшими, только когда они вступают в двусмысленное движение сил жизни и захвачены ими для грубых движений внешней жизни и упорно низших мотивов. Без этих энергий Жизнь, или, по крайней мере, определенная преобладающая Воля-в-жизни имеет видимость чего-то нечистого, проклятого или падшего в самой своей сущности. В этих контактах, покрытые ее тусклыми оболочками, или пойманные в ее светящиеся трясины, сами божества становятся обычными и грязными, и едва избегают затягивания вниз, в ее извращение, и гибельного уподобления демону и Асуру. Принцип темной и тупой инерции лежит в ее основании; все привязано внизу к телу и его нуждам и желаниям и тривиальному разуму, мелким желаниям и эмоциям, незначительному повторению маленьких бесполезных функций, нужд забот, занятий, печалей, удовольствий которые не ведут ни к чему позади себя и несут печать Неведения, которое не знает своих собственных "почему" и "куда". Этот физический разум инерции не верит в божественность, иную чем его маленькие земные боги, он стремится, может быть, к большему комфорту, порядку, удовольствию, но не просит о подъеме и духовном освобождении. В центре мы встречаем более сильную Волю жизни с большим удовольствием, но это ослепленный Даймон, извращенный дух, и торжествует в тех самых элементах, которые делают из жизни борющийся беспорядок и несчастливую путаницу. Это душа человека или Титаническое желание, цепляющееся к кричащему цвету, беспорядочной поэзии, неистовой трагедии или волнующейся мелодраме смешанного потока добра и зла, радости и страдания, света и тьмы, пьянящего восторга и горьких мучений. Она любит эти вещи, и имела бы больше и больше их, или даже, когда она страдает, или провозглашает отказ от них, не может принять или радоваться чему-либо другому, она ненавидит и восстает против более высоких вещей и в своей ярости растоптала бы, разорвала и распяла любую более божественную Энергию, которая имеет основание предложить сделать жизнь чистой, светлой и счастливой, и отнять от ее губ огненное варево этой возбуждающей смеси. И другая Воля-в-Жизни есть, что готова следовать улучшающему идеальному Разуму, и пленяется его предложением извлечь некую гармонию, красоту, истину, свет, более благородный порядок из жизни, но это меньшая часть витальной природы, и может быть легко пересилена своими более яростными или темными тупыми товарищами; и не с готовностью она предоставляет себя призыву, более высокому чем таковой Разума, если этот призыв не разрушает себя, как обычно поступает Религия, снижением своего требования до условий, более понятных нашей смутной витальной природе. Все эти силы духовный искатель все лучше осознает в себе и находит везде вокруг себя, и должен сражаться и бороться непрерывно, чтобы освободиться от их хватки, и вытеснить давно укоренившееся господство, которое они развили над его собственным существом и над окружающими человеческими существами. Трудность велика, ведь их захват настолько силен, так видимо непобедим, что это оправдывает пренебрежительный афоризм, который сравнивает человеческую природу с хвостом собаки - ведь как бы ни выпрямляли ее силой этики, религии, рассудка, или любым другим спасительным усилием, она возвращается в конце всегда к кривому завитку Природы. И так велик напор, хватка этой более взволнованной Жизни-Воли, так огромна опасность ее страстей и ошибок, так тонко настойчива или постоянно агрессивна, так упорно вплоть до самых ворот Царства Небесного неистовство ее атак или утомительные помехи ее препятствий, что даже святой или Йогин не могут быть уверены в своей освобожденной чистоте или тренированном самообладании против ее интриг и ее ярости. Все труды выпрямить эту врожденную искривленность поражают борющуюся волю как нечто тщетное, полет, удаление в счастливые Небеса или мирное растворение легко находят оправдание как единственная мудрость, и найти способ не быть рожденным вновь устанавливается как единственное средство от пустого рабства или жалкого низкопробного бреда или ослепленного и сомнительного счастья и достижений земного существования.