**

В целом, несложно для разума рассмотреть, даже хотя это может быть сложно для человеческой воли с ее множеством земных вещей, которые необходимо принимать, эту трансформацию духа любви и характера смешанной и ограниченной человеческой эмоции в высшую и всеобъемлющую страсть. Именно когда мы приходим к работам любви, вероятно вторжение определенного недоумения. Возможно, как в определенном преувеличенном пути знания, разрубить здесь также узел проблемы, и уйти от трудности объединения духа Любви с грубостями мирового действия посредством избежания его; это открыто для нас - удалившись от внешней жизни и действия в целом, жить исключительно с нашим поклонением Божественному в тишине сердца. Возможно также допустить только те действия, которые либо сами по себе являются выражением любви к Божественному, молитву, восхваление, символические акты, либо подчиненные активности, которые могут быть прикреплены к этим вещам, и отставить в сторону остальные; душа отворачивается, чтобы удовлетворить внутреннее стремление в поглощенной ими Бого-центрированной жизни святого или посвященного. Возможно, с другой стороны, открыть двери жизни более широко, и расходовать свою любовь к Божественному в действиях служения тем, кто вокруг нас и всему роду человеческому, можно выполнять работы филантропии, благотворительности и благодетельности, милосердия и помощи человеку и зверю и всякому созданию, преобразовать их посредством рода духовной страсти, по крайней мере, привнести в их просто этическую видимость более великую энергию духовного мотива. Это, в самом деле, является решением, наиболее обычно предпочитаемым религиозным разумом сегодняшнего дня, и мы видим его уверенно расширенным во всех направлениях в качестве надлежащего поля действия Богоискателя или человека, жизнь которого основана на божественной любви и знании. Но интегральная Йога, продвинувшаяся к полному союзу Божественного с земной жизнью, не может остановиться в этой узкой области или ограничить этот союз внутри меньших измерений этического правила или филантропии или благодетельности. Все действия в ней должны быть сделаны частью Бога-жизни, наши действия знания, наши действия могущества и производства и созидания, наши действия радости и красоты и удовольствия души, наши действия воли и старания и силы, а не только наши действия любви и благодетельного служения. Ее способ делать эти вещи будет не наружным и ментальным, но внутренним и духовным, и наконец он принесет во все активности, какими бы они ни были, дух божественной любви, дух поклонения и почитания, дух счастья в Божественном и в красоте Божественного так, чтобы сделать всю жизнь жертвоприношением работ любви души Божественному, ее культом Мастера ее существования.

Возможно так превратить жизнь в акт поклонения Высшему посредством духа в работах; ведь так говорит Гита: "Того, кто дает мне с сердцем поклонения лист, цветок, плод или чашу воды, я принимаю, и наслаждаюсь этим подношением его преданности", и вовсе не только любой посвященный внешний дар может быть так предложен с любовью и преданностью, но все наши мысли, все наши чувства и ощущения, все наружные активности и их формы и цели могут быть таким даром Вечному. Правда, что особый акт или форма действия имеет свое значение, даже великое значение, но именно дух в действии является существенным фактором, дух, для которого он является символом или материализованным выражением, придает ему полную ценность и оправдывающее значение. Или можно сказать, что полный акт божественной любви и почитания состоит их трех частей, которые являются выражением одного целого - практическое почитание Божественного в действии, символ поклонения в форме действия, выражающего некое видение и поиск или некие отношения с Божественным, внутреннее поклонение и полный призыв к единству или чувство единства. Именно так жизнь может быть изменена в почитание - посредством помещения за нею духа трансцендентной и универсальной любви, поиска единства; делания каждого акта символом, выражением Богонаправленной эмоции или отношений с Божественным; превращения всего, что мы делаем, в акт почитания, акт общения души, понимания разума, повиновения души, сдачи сердца.

В любом культе символ, многозначительный ритуал или выражающий облик являются не только движущими и украшающими эстетическими элементами, но физическим средством, с помощью которого человеческое существо начинает делать наружно определенными эмоцию и стремление своего сердца, подкреплять и динамизировать их. Ведь если без духовного устремления почитание бессмысленно и тщетно, все же стремление без действия и формы также является бестелесной и, для жизни, не полностью эффективной властью. Это, к несчастью, судьба всех форм в человеческой жизни - становиться кристаллизованными, чисто формальными и потому истощенными, и хотя форма и культ сохраняют всегда свою власть для человека, который все еще может проникнуть в их значение, большинство приходит к использованию церемонии как механического ритуала, и символа как безжизненного знака и, поскольку это убивает душу религии, культ и форма должны быть, наконец, изменены или отброшены совсем. Есть даже люди, для которых все культы и формы по этой причине подозрительны и оскорбительны; но немногие могут обходиться без поддержки внешних символов, и даже определенный божественный элемент в человеческой природе требует их всегда для полного своего духовного удовлетворения. Всегда символ является законным в такой мере в какой он истинен, искренен, прекрасен и очарователен, и даже вы можете сказать, что духовное сознание без какого-либо эстетического или эмоционального содержания не всецело или, по любой расценке, не интегрально духовно. В духовной жизни основой действия является духовное сознание, вечное и обновляющееся, движимое выражать себя всегда в новых формах или способное обновить истину формы всегда посредством течения духа, и так выражать себя, и делать каждое действие живым символом какой-нибудь истины души является истинной природой ее созидательного видения и импульса. Именно так духовный искатель должен обращаться с жизнью, и трансмутировать ее форму, и прославить ее сущность.

Высшая божественная Любовь является созидательной силой и, даже хотя она может существовать сама в себе, молчаливая и неизменная, все же обретает радость во внешней форме и выражении, и не осуждена быть безмолвным и бестелесным божеством. Сказано даже, что само творение было актом любви, или по крайней мере постепенным созиданием поля, на котором Божественная Любовь могла бы задумывать свои символы и совершать себя в акте взаимности и самоотдачи и, если не изначальная цель творения, это может вполне быть его конечной целью и мотивом. Это не выглядит так сейчас, потому что даже если божественная любовь есть в мире, поддерживающая всю эту эволюцию существ, все же материал жизни и ее действие сделаны из эгоистической формации, разделения, борьбы жизни и сознания чтобы существовать и выжить в видимо безразличном, суровом или даже враждебном мире безжизненной и бессознательной Материи. В беспорядке и мраке этой борьбы все набрасываются друг на друга, с волей в каждом утвердить свое собственное существование в первую очередь, и только вторично утвердить в других, и очень частично для других; ведь даже альтруизм человека остается, по существу, эгоистическим и должен быть таким, пока душа не найдет секрет божественного Единства. Именно раскрыть это в его высшем источнике, принести это изнутри и излучать это наружу до последних ограничений - то, к чему обращено усилие Йоги. Все действие, все творчество должны быть превращены в форму, символ культа, поклонения, жертвоприношения; это должно содержать что-то, что заставляет это нести печать посвящения, принятия и трансляции Божественного Сознания, служения Любимому, самоотдачи, сдачи. Это должно делаться везде, где только возможно, в наружном теле и форме действия; это должно делаться всегда в его внутренней эмоции и с интенсивностью, показывающей, что это - истечение из души к Вечному.