-Где Олеся, Амок?- я тревожно оглянулся назад, убедившись, что девушки нет с нами.
Мне показалось, или буртик и правда, подрос?
-Она не сможет войти в маяк!- гул от колбы постепенно нарастал, и чернокнижнику приходилось напрягать голосовые связки. Полоска не замкнута!
-Олег, мы что, втроем уходим? Без Олеси?
Командор находился на противоположной стороне колбы, стремительно теряющей прозрачность. Для того, чтобы убедиться, что он расслышал меня, пришлось сделать шаг в сторону и оторвать запястья от светящихся синим ладоней.
-Не втроем, а вчетвером,- Амок перекрывал мне обзор,- самая удачная комбинация для перемещения, между прочим! Гарантировано окажемся вместе!
-Олег!
Краем глаза заметил, что буртик уже достиг высоты колена. Голографический фон сменился на зеленый.
-Верни руки на место, процедура запущена, и ты в кругу. Если не послушаешь меня, тобой выстрелит, как из пращи в точке прибытия!
-Олег, Лика, что вы молчите!- я уже с трудом перекрикивал низкочастотную ноту, издаваемую колбой. Кажется, они что-то ответили мне, но я не расслышал. В пульсации желтых огней я, наплевав на предупреждение Амока, пошел по направлению к командору. Ноги неожиданно скользнули по полу, словно наступил не на камень, а на полуметровый слой ила.
-Назад, идиот!- взревел некромант, округляя глаза. Но я уже принял решение. Рывок в сторону продолжающего вырастать из пола кольца, прыжок! Пока перелетаю границу кольца, тело корежит, будто пластиковую карточку, брошенную в костер. Но все же успеваю сгруппироваться у самой поверхности и ухожу в мягкий кувырок. Оглядываюсь. За метровой стенкой, отделяющей меня от центра маяка, от Олега и Лики, все залито густым оранжевым светом, так что и контуры тел не рассмотреть. Вот сквозь оранжевый фон начинают проступать прожилки красного, будто пробивают себе ход кровеносные сосуды, питающие гигантское сердце. Гул обрывается, сменившись мелодичным перезвоном колокольчиков, на миг алая пелена, окутавшая площадку переноса, затвердевает, как скорлупа пасхального яйца. Вспышка!
Рефлекторно приседаю, едва успевая прикрыть глаза! И все равно, на несколько секунд теряю способность видеть.
Зрение возвращается, но не одно. Вместе с ним меня не покидает ощущение дежавю. В маяке все так же, как и десять минут назад, когда мы вчетвером зашли сюда! Тот же миниатюрный буртик, та же прозрачная колба. И ни следа Олега, Лики и Амока! Все равно, что произошедшее мне просто пригрезилось!
-Олеся!
Я бегу по лестнице вниз. Бегу, не думая, что меня ждет у подножия башни. Без плана спасения. Да и куда бежать? Маяк посреди крохотного острова, лодка осталась на берегу, на той стороне, с которой вот-вот настигнет нас погоня.
На что я надеялся, оставаясь с Олесей? Не знаю. Просто не мог переступить через себя и бросить ее здесь одну. Не мог, несмотря на логику и рациональный расчет. Стоило мне оказаться рядом с девушкой, как та кинулась мне на шею:
-Артем! Зачем же ты... Мог бы уйти вместе со всеми!
Обнимая Олесю за плечи, увидел, как причалила лодка со стороны Озерного. И даже узнал первого спрыгнувшего на землю. Ничуть не удивился, когда навстречу нам неспешным шагом направился Тихон. Но, странное дело, с первым же шагом старосты ветер с озера, до того ровный и сильный, прекратился. Это само по себе было необычно, но присмотревшись внимательнее, я сразу же забыл о прихотях ветра. Лодка спартанцев, почти догнавшая судно сельчан, замерла на месте. Весла так и замерли в одном положении, будто пойманные объективом фотографа. Выражения лиц, позы, отблески солнца на воде и оружии,- застыло все.
Тихон Игнатьевич поравнялся с нами, взглянул оценивающе исподлобья. Вздохнул глубоко, покачав седой головой:
-Эх, ребята, ребята. Подняли вы волну. Аксинью жалко.
Я попытался что-то сказать в оправдание, но мужчина остановил жестом:
-Понимаю, не хотели вы. Никто не хотел.
-Тихон,- я намеренно пропустил отчество, понимая всю исключительность момента,- что происходит?
-Вы про то, что ребята будто замерзли?- староста даже не оглянулся, чтобы убедится в справедливости своих слов.
-Да. И вообще...
-Вообще я сам решил сперва с вами покалякать. У парней горячие головы, наломают дров, потом каяться будут. А у нас ведь тут священников нет, грехи отпустить некому.
-А вы?-вскинула глаза Олеся.
-Что я? Я с детства верующий. Но в сан не рукоположен. Хотел одно время в семинарию пойти. Но так и не надумал. И уж, конечно, не предполагал, что окажусь в стороне, где чудеса на каждом шагу. Что самолично с ангелами господними разговаривать сподоблюсь.
-Вы про Серого?-перебила девушка.
Рассказчик только рассмеялся коротко:
-Нет, что ты, девочка. Серый, он... распорядитель. Помощник. Администратор. Немножко снабженец. Я даже не уверен, живой он или его разум целиком определен сложной, самообучающейся, но все же программой. А ангелы... Бесплотны они. В детстве я часто мечтал о чем-то таком. А случилось,- опешил, слова все растерял. Да и кто бы не растерял. Они совсем иные. Вещи обыденные наши им не слишком понятны. А уж то, чем они живут и дышат,- совсем не нашего разумения. Не легче, одним словом, диалог наладить, чем червяку, не покидавшему навозной кучи, с перелетной птицей.
-Они сказали вам, зачем весь цирк-аттракцион?- не выдержал я.
Игнатьич помолчал, собираясь с мыслями:
-Скорее нет, чем да. Но давайте вернемся к насущному. Время за пределами нашей сферы течет сейчас в шесть тысяч раз медленнее. Но все же течет. Я хочу вернуться к своим людям так, чтобы они ничего и не заметили. Пойдемте к маяку, по пути расскажете, что приключилось.
-У меня полоска не замкнута,- робко откликнулась Олеся.
-Не беспокойся о том,- староста просто коснулся запястья девушки, и тут же сделал приглашающий жест.
-Мы Амока выпустили,- виновато признался я.
К моему удивлению, Тихон совсем не расстроился. Только спросил:
-По-другому не получалось?
Я лишь пожал плечами, не зная, что и сказать.
-Он обещал вам воду вернуть, которая Грязные Топи омывала,- вспомнила вовремя Олеся.
-Гордец,- откликнулся сразу же мужчина,- все еще полагает, что от его произвола зависит бессмертие.
-А разве...
-Нет!- отрезал наш провожатый,- появление Амока совпало с очередным переустройством аллода. Если б не трансформация структуры местности, у него не было бы шансов навестить нас. Понимаете, здешний мир устроен как цветок астры. Много-много-много лепестков, почти касающихся друг друга, но все-таки изолированных. И объединяет их общий центр. Осознать человеку общую картину так же нелегко, как дикарю признать шарообразность Земли. Так вот, когда одна сторона цветка склоняется в сторону света, другая скрывается в тени, совсем как поверхность нашей планеты. Но в Мире Астры все сложнее. Он живой. Одни аллоды-лепестки наполняются силой, другие отдыхают, третьи отмирают, увядая. И процесс не жестко предопределен внутренним биоценозом цветка, на него имеет очень существенное влияние поведение тех, кто населяет аллод. Лепесток, даже начавший увядать, еще может пуститься в путешествие. Лечь в дрейф, как старинный парусник, пропустить воды обновления под килем, и дождаться новой солнечной фазы, не сходя с места.
-Вы поэтому сохраняете тела погибших в Верхних Пещерах?- остановившись на пороге маяка, спросила Олеся.
-Потому, что, как и подобает христианину, чаю воскресения мертвых,- сухо ответил Тихон,- И если я хоть как-то могу помочь божественному промыслу, то считаю долгом сделать это.
Через несколько минут мы уже стояли рядом с прозрачной колбой.
-Я сделаю так, что вы перенесетесь туда же, куда отправились ваши друзья. На той стороне такой же маяк, только не на острове, а посередине большой поляны. На опушке увидите разноцветные шатры, кибитки. Вам надо непременно наведаться к их хозяйкам.
-Кто они?
-Местные пифии. Вокруг маяков в большинстве аллодов что-то вроде санитарных зон, километра три-четыре в диаметре. Следуя традиции, никто не нападает там. Чего не скажешь о всей остальной территории.
