Первая закорючка в серии была похожа на галочку; транскрипция утверждала, что произносится она как "и". Фон заверял, что "огонь" (или пламя, или костер, или пожар - кто знает, что имел в виду художник под ярко-алыми язычками?) начинается с этой буквы и читается как "ирэ". Еще с "и" начинались "птица" (инн-йора), "цветок" (иале), "капля" (иидаэ), "меч" (или "шпага", или что-то в этом роде - итталирен) и "палевая кошка" (икеар). Ударения были аккуратно выделены в транскрипциях жирным шрифтом - Алистер еще из лекций Тэфи помнил, что их обычно больше, чем одно на слово. Правда, из переливающегося акцента Гиаты с Таишей это можно было бы и без объяснений понять. Следующая буква была в синих тонах, потому что вода, или волна, или влага, начиналась с "т". Всего в алфавите было сорок пять значков - тридцать отдельных звуков и пятнадцать слогов. Рисуночная азбука заняла полкниги, но к последней картинке Алистер с удивлением осознал, что постоянные черно-красные повторения в словах-примерах принесли плоды и половину он уже, кажется, запомнил.
- Ну как? - спросил Ленни, до этого момента стоявший рядом беззвучно и неподвижно. Алистер чувствовал, конечно, его присутствие, но оно почти не мешало.
- Удачно сделано.
- Скажи автору, она будет рада.
- Я ее знаю?
- Посмотри последнюю страницу.
В самом конце книжки оказался портрет Тэфи, выполненный одной четкой летящей линией. Алистер педантично сличил буквы под улыбающимся лицом с азбукой.
- Рисовала тоже она?
- С начала до конца.
- Надо же, какая она талантливая.
- Есть такое дело.
- Мне кажется, или у тебя с ней какие-то особые отношения?
Ленни улыбнулся и нежно погладил портрет кончиками пальцев.
- Она мне просто очень нравится.
- А ты ей - меньше?
- Да нет...
- То ли ты так хреново объясняешь, то ли я опять ничего не понимаю в вашей личной жизни.
- Тебя Гиата еще обучит, - обнадежил имперец. - Все у нас хорошо с Тэфи, не переживай. Просто - по-другому хорошо. Бывают подруги, бывают любовницы, бывает все сразу вместе...
- С чего ты взял, что я переживаю? - ощетинился Алистер.
- Значит, показалось.
- Ты какой-то удивительно мирный сегодня.
- А ты как раз созрел затеять свару?
Алистер выдохнул - нарочито медленно. Свара была бы лишней.
- Нет.
- Да затевай, если нравится, - это совершенно не запрещено.
- А потом меня высекут какой-нибудь нестерильной дрянью, как Райни?
- Ради тебя простерилизуют, - фыркнул Ленни, но немедленно подавил веселье и продолжил уже серьезно: - Алистер, ты не понимаешь, просто запомни. Против воли тебя здесь могут запереть, обругать, выгнать или вылечить. Но не ударить.
- Даже если я начну первым?
- Со мной? Не считается.
- А, скажем, с Гиатой?
- Гиата может расстроиться и что-нибудь тебе повредить. Но влетит потом ей. Правда, не сильно. А вот если тебе поврежу что-нибудь я, спущенная шкура - это минимум причитающихся мне неприятностей.
- Почему такая несправедливость?
- Армейский персонал должен защищать штатских, а не калечить.
- А если штатские - чужеземные шпионы?
- Тогда с ними можно немножко поиграть, - Ленни весело улыбнулся и отошел на шаг. - Вот мы играем, разве не заметно?
Алистеру внезапно стало не до смеха. Вот уж действительно - "играем"...
- Что вы скажете Гиате? - спросил он. - Когда наиграетесь. Или она знает?
- Знает - что?
- Что меня когда-нибудь посадят. Или что у вас тут делают...
Ленни мотнул головой. Получилось не так впечатляюще, как у Алли с его хвостиком, но волосы все равно метнулись во все стороны.
- Никуда тебя не посадят, разве что сам спрячешься. И не казнят, и не сошлют, и в космос не выкинут. Что еще можно сделать? Ты на самом деле в безопасности, хотя я знаю, что ты не веришь. Но объясняться с Гиатой мне не придется.
Алистер отвел взгляд. Очень хотелось верить - и не верилось, но все может быть на этой "планете тропических чудес"... Почему бы и не хороший конец - чем он удивительнее кокетливо шевелящихся листочков на жирном студне под библиотечным окном?
- Давай почитаем дальше, - сказал наконец он, садясь за стол.
- Давай лучше сначала, - предложил Ленни. - Ты лучше запомнишь.
Алистер послушно перевернул плотные шероховатые страницы.
После алфавита был текст, записанный так же странно и так же удобно, как и азбука, красными и черными буквами вперемежку. Маленькие картинки шли фоном, под буквами, и, по-видимому, иллюстрировали рассказ. Строчки здесь писали под небольшим наклоном, слева направо и снизу вверх, так что в левом верхнем и правом нижнем углах оставались свободные треугольнички. Текст был недлинный; Алистер прочитал его сначала про себя, а потом вслух за пять минут. Перевода не предлагалось, а по картинкам можно было уловить только общий смысл.
- Ленни, а что тут написано?
- А ты сам как думаешь?
- Рыба плывет и плещется в воде, - начал Алистер, решив не препираться попусту. - Над ней плывут облака и дует ветер, под ней растут водоросли и лежат камни. Рыба ныряет под воду... нет, наверное, все-таки в глубину, это другое слово... находит улитку и съедает ее. Девочка поднимает ракушку и отдает... понятно, что другой... но кто она - сестра, мама? Эта другая девочка свистит в ракушку. Собака слышит свист, бежит по пляжу, подбегает к девочке и лижет ее в лицо. Обе девочки и собака бегут по пляжу... или песку?
- Все правильно, - одобрил Ленни.
- Что значит правильно, у меня же куча вариантов!
- И большая разница между этими вариантами?
- Ну... нет.
- А тогда не зацикливайся на точном переводе. В любом языке все равно полно нюансов, которые невозможно передать одним словом.
- И что, так по картинкам и учить?
- А что, по картинкам неудобно?
- Стандарт вы так же учите?
- Обязательно. Поначалу.
- Ну... ладно.
- Я рад, что ты не против. Посидеть еще с тобой?
- А толку? Расшифровывать ты все равно отказываешься.
- Тогда светлый день и привет Гиате с Таишей, когда соберешься в город. Если нужны еще книжки, полку ты запомнил.
- Спокойной ночи! - пожелал Алистер, не совсем уверенный, хочется ли ему сказать это издевательски или доброжелательно. Вышло, похоже, по второму варианту, так как Ленни улыбнулся в ответ и вышел, махнув на прощанье рукой.
В книжке было еще с полдюжины текстов в там же стиле: про птицу, ныряющую за рыбой, про детей, играющих в мяч, про растение (или цветок, или злак), к которому сначала сползаются насекомые, а потом злые люди перерабатывают его на одежду. Алистер прочитал каждый абзац по два раза, проглядел еще раз азбуку и перешел к очередному учебнику. Ленни, похоже, подобрал для него "следующий уровень". Картинок было столько же, а вот транскрипций стало меньше, через каждые две буквы, а то и через три. Самые короткие слова могли быть полностью черными. Периодически Алистер забывал знак и заглядывал в азбуку за разъяснением, но это случалось достаточно редко. К середине второй книжки он внезапно осознал, что многими из этих слов уже пользовался в устной речи, а дальше дело пошло совсем бодро.
Тексты закончились к тому времени, как Алистер окончательно проголодался. Вернув книги на полку, он сбежал вниз, перехватил что-то сочное и сладкое с двух тарелок, поздоровался с парой не знакомых официально, но уже виденных в коридорах или столовой ребят и вернулся в библиотеку.
Теперь он был там не один: женщина в желтом платье переставляла книги на угловом стеллаже, и мужчина в не очень линялой форме сидел за одним из интерактивных столов спиной к двери. Алистер поборолся с желанием познакомиться, снял с полки еще пару книг, на первый взгляд подходивших по сложности, и пошел обучаться.
