- Террористический акт, - резко вставил Егор Кузьмич, - направленный на дестабилизацию обстановки в городе и панику.

- Да кому это нужно?! - вспылил вдруг главный теоретик, самый молодой из присутствующих, хотя и ему уже перевалило за сорок. Он был из того потерянного для науки поколения людей, начало самостоятельной жизни которых совпало с ползучей капитализацией общества. И только единицы не ушли в коммерцию. Тенгиз был среди них.

- У нас нет нью-йоркских небоскребов, и президент не в нашем городишке заседает, - продолжил Гелиани.

- Не так вы запоёте, молодой человек, если это случится.

- А когда этого можно ожидать? - несколько испуганно спросил Федор Игнатьич, старейший хранитель спецматериалов на установке.

- А тогда же, когда и удара молнии во время грозы - в любое время, - Егор Кузьмич почувствовал возможность показать этим технарям, что не только они все знают.

- Вероятность попасть под удар молнии - десять в минус шестой, т.е. один раз за миллион лет, - ехидно вставил Гелиани.

- Не время для шуток, товарищ, - отреагировал фээсбешник.

- Это - не шутка. Это - факт. И я Вам не товарищ, - отпарировал теоретик.

Егор Кузьмич смолчал, директор осуждающе посмотрел на Гелиани. Тот не отвел глаз, и даже чуть вскинул голову, как бы показывая готовность отстаивать свои утверждения.

- А у Потапова в прошлом году дядю убило молнией, прямо на улице, - не к месту вставила Любовь Сергеевна..

- Что же мы можем предпринять? - спросил директор. Этот вопрос предназначался, прежде всего, Егору Кузьмичу.

- Предпринимать будем мы... Повторяю - мы! А к вам, ко всем одна просьба - ни слова никому, особенно своим женам...

- А любовницам можно? - не удержался поёрничать Тенгиз.

Егор Кузьмич нехорошо посмотрел на него, и сказал в сторону директора:

- Таким легкомысленным людям вроде бы не место на серьезной и опасной установке, Силан Давидович. И прошу больше меня не перебивать!

- Продолжайте, Егор Кузьмич, мы слушаем, - примирительно заметил Федор Игнатьич и неприязненно взглянул на возмутителя спокойствия.

- Значит, никому ни слова. И быть предельно внимательными ко всему, что происходит около установки. Около здания установки будут наши люди, с красной повязкой на левом рукаве. Не обращайте внимания на них. Как будто их нет...Понятно?

- Все понятно. Егор Кузьмич, - ответил за всех Селезнев. Егор Кузьмич ушел, попрощавшись только с директором. Силан Давидович попросил остальных задержаться.

- Да, история не из приятных... Но я так понимаю, нам нужно проверить, все ли готово на случай... не дай Бог этому случиться ... на случай какой-либо неприятности так, как это предусмотрено в ваших инструкциях.- Так, Рудольф Ефимович?

- Безусловно, Силан Давидович. Проверим и наличие средств пожаротушения, и антидотов, структуру связи и оповещения, готовность дозиметрической службы и другое. Все, что нужно по соответствующим инструкциям.

- Хорошо. Впрочем, ничего хорошего... Да... В понедельник начинается конференция, вы прекрасно знаете, по случаю юбилея нашего первого ЛЯРа. Надо действовать так, чтобы никто из гостей, особенно иностранных, не заметил беспокойства и чрезмерной озабоченности.

- Силан Давидович, а может быть отменить празднества? Ну, например, сообщить, что установлен карантин? - серьезно предложила Любовь Сергеевна:

Гелиани, улыбнувшись, поддержал:

- Неожиданная вспышка чумы - и все в порядке!

- Тенгиз, я искренне вас уважаю как теоретика и умного человека, но нельзя же быть настолько легкомысленным! - Силану Давидовичу было не до шуток:

Гелиани продолжал паясничать:

- Между прочим, бабушка называла меня "умный дурак".

- Во-во! Это очень метко. Но какая чума?! Какой карантин?! Это ребячество. Конференция должна состояться. Рудольф Ефимович, а установка сейчас на мощности?

- В соответствии с планом. Сейчас эксперименты ведут французы, помните, те, что в прошлом году договорились с Вами на японском симпозиуме?

- Французы французами, а реактор лучше остановить на время конференции. Или даже раньше. Сейчас?

Рудольф Ефимович возразил:

- Если остановим сейчас, это, во-первых, уже будет подозрительно, а во-вторых, насколько я понимаю, у французов пропадут все их измерения за последнюю неделю, Предлагаю остановить реактор завтра, в субботу, часов в 6. Французам не будет накладно.

Силан Давидович согласился:

- Так и действуйте. Как говорится в поговорке: "Надейся на лучшее, а готовься к худшему".

- Да бред это все! Выдумки кагэбешников! - выкрикнул Гелиани.

- Кагэбешников давно нет, Тенгиз. Теперь другое время. - Федор Игнатьич, хранитель спецматериалов, был как всегда в состоянии человека, который должен попасть на другой берег быстрой реки, но плыть боялся. Он с грустью вспоминал время своей молодости и в тоже время покорно подчинялся новым правилам жизни.

Силан Давидович поддержал его:

- Мы не имеем права не доверять тем, кому поручено обеспечивать безопасность. Ну, мы все обсудили, можете расходиться по своим местам.

Сотрудники отдела реактора молча поднялись и потянулись к дверям. Любовь Сергеевна замялась.

- Вы что-то хотите сказать, Любовь Сергеевна?

- Силан Давидович, а сегодняшний концерт состоится?

- Какой еще... концерт?

- В клубе ученых, в семь часов... Меня попросили исполнить там романсы...Может, его отменить?

- Зачем же, Любовь Сергеевна? Идите и пойте. Я, к сожалению, не смогу послушать Вас.

- Спасибо, Силан Давидович! Ой, я уже опаздываю! До свиданья!

Большие маятниковые часы пробили половину седьмого. С виноватой и немного кокетливой улыбкой Любовь Сергеевна удалилась.

Силан Давидович устало опустился в кресло и закрыл глаза. Он задремал... Это была его необычная, но очень полезная особенность - засыпать в самое неожиданное время и в самом неожиданном месте. Был даже такой курьез, о котором Силан Давидович не любил вспоминать, но весь город это знал: на одном международном форуме во время кофе-брейка С.Д. удалился в сортир. Уютный, белый, благоухающий заграничный сортир. И заснул там... А он был следующим докладчиком. Только благодаря необыкновенному чутью, точнее, обонянию его референта, С.Д. опоздал всего на 10 минут.

....Сон его был черно-белый и немой... В кабинет входит какой-то майор, с пистолетом в руках. Рядом с ним Светик, тоже в военной форме. За их спинами кто-то прячется. Майор в молчании раскрывает рот, а Светик сурдопереводом объясняет Силану Давидовичу его слова. Майор сообщает, что Силан Давидович на выборах в действительный члены набрал одни черные шары. А в академики избрали Синюгина. "Но я лично (так понял беззвучную речь майора Силан Давидович) - я бросил белый шар, и попал точно в лузу". И засмеялся, похотливо обнимая Светика и увлекая ее на диван. Из-за спины майора появляется Синюгин под ручку с женой Силана Давидовича, и они, как глухому, объясняют Силану Давидовичу жестами о том, что они вдвоем поедут в Египет, отдыхать, а Силан Давидович должен поймать террориста-смертника...

Силан Давидович во сне успел даже подумать о том, где же он будет ловить этого самоубийцу... и проснулся. На больших маятниковых часах было 32 минуты седьмого - значит, он спал менее двух минут....Звонок телефона прервал неприятные мысли, навеянные дурацким сном. "Алло, Силан, так ты готов? - нетерпеливый голос жены.

"Не е ... знаю ... пока. Только закончилось совещание. Я позвоню позднее...".

"Нельзя же так, дорогой! Ты столько работал в эту неделю. Синюгин уже интересовался".

Слово "интересовался" почему-то было неприятно Силану Давидовичу:

- Причем тут Синюгин! У меня свои дела, он может и без меня шары гонять! Все!

Не успел Силан Давидович положить трубку городского телефона, как позвонили по служебному. В трубке раздался голос Егора Кузьмича:

- Не психуй, Силан! Поезжай спокойно к своему приятелю, не раздражай жену.