— Хватит, — резко останавливает доктор Скотт чужие причитания. Он сам отец, и слышать подобное от родителя Уилла просто невыносимо, что весь его профессионализм трещит по швам. — Уилл не виноват в том, что с ним происходит. Пожалуйста, воздержитесь от таких слов в его присутствии, если вы действительно хотите, чтобы он поправился.

— Тогда кто виноват? Если вы настолько умны, то почему бы вам не проявить свою смекалку и не сообщить мне, кто за это ответит? — зло выпаливает мистер Грэм. Взгляд у него безумный, и у доктора Скотта возникает стойкая уверенность в том, что кто-то сегодня вновь припадет к своей любимой бутылке. Мистер Грэм, может, и хороший человек с прекрасными душевными качествами, но он слаб, и эта слабость не дает ему возможности помочь Уиллу, как полагается. — Я знаю! Дело ведь в этом дьяволе? Он вновь что-то сделал с Уиллом, и теперь мой мальчик в таком положении.

— Уилл больше не общается с Ганнибалом, как и обещал нам, — продолжает доктор Скотт профессиональным тоном: мягко, но настойчиво. — Ганнибал больше не влияет на жизнь Уилла, с этим вы можете быть покойны.

Мистер Грэм хмурится и заламывает руки, как это раньше постоянно делал Уилл. Его глаза опущены в стол, он думает о чем-то своем. По его выражению лица доктор Скотт может прочесть внутреннюю борьбу. Мистер Грэм просчитывает варианты. Он не глуп. И доктор Скотт вновь убеждается, что при всей своей слабости, мистер Грэм может заставить себя собраться — весь его гнев направлен на решение проблемы сына.

— Что будет, если мы вернем Ганнибала? — спрашивает, наконец, мистер Грэм с мрачной решимостью, словно стоит у эшафота.

— Я не рекомендую его возвращать, потому что нам до сих пор не ясны истинные причины поступка Уилла, — зачем-то настаивает доктор Скотт, хотя вся ситуация кричит о том, что здесь нужна сторонняя помощь — больше людей, которые хотят заботиться о Уилле. Доктора Скотта просто раздражает Ганнибал и его непредсказуемость. Это ухудшит состояние Уилла? Это ударит по самооценке самого психотерапевта?

— Раньше, когда мы ругались с матерью Уилла или когда Уилла одолевало чувство потерянности, с которым мы никак не могли справиться, он уходил к этому ублюдку, — опуская голову вниз сильнее, горько хмыкает мистер Грэм, изувеченная горем фигура. — Я знаю, что этот пацан ни в чем не виноват. И всё же, доктор, это ужасно раздражает, когда твой сын находит утешение у человека, которого ты на дух не переносишь. Я жалок.

В докторе Скотте рождается сочувствие. Он смотрит на несчастного отца, который бессилен что-либо сделать. И это действительно жалко.

— Я уверен, что дело здесь не в Ганнибале Лектере, мистер Грэм, — спокойно сообщает доктор Скотт. — У вашего сына очень необычные психические процессы, и как только я чуть лучше разберусь в них, он поправится. Я обещаю вам.

Мистер Грэм кивает безучастно и сжимает руки в замок с силой, сдерживая внутреннюю ярость и тоску.

— Вам лучше съездить домой и отдохнуть. Уиллу не пойдет на пользу ваш вид.

Мистер Грэм молчит. Он просто сидит на своем стуле и тонет в себе. Доктор Скотт ничем не может помочь — это не его пациент. Он и так уже переступал черту.

Доктор Скотт собирает бумаги, предупреждает, что планирует провести с Уиллом сеанс, и отправляется назад к палате.

Уилл не намерен был умирать. Нет никаких суицидальных настроений. Уилл до сих пор в порядке. Где в этой задаче ошибка?

***

— Уилл, ты готов к разговору? — доктор Скотт проходит в комнату, где Уилл только что закончил обедать.

— Я готов, но не думаю, что смогу сказать что-нибудь новое, — беспомощно признается Уилл.

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.

Уилл кивает с доверием, и доктор Скотт обращает свое внимание на свои записи.

— Уилл, можешь рассказать мне о том, что ты чувствовал до аварии, в момент аварии и после нее? Какие мысли и чувства были в тебе в тот момент?

Уилл закусывает на несколько мгновений губу, чешет задумчиво голову.

— Я ничего не чувствовал, доктор Скотт, и ни о чем не думал. Я просто побежал вперед и очнулся уже на асфальте.

— О чем ты думал, когда шел домой, ты можешь вспомнить? — доктор Скотт сделал пометки в своем блокноте.

— У меня не было ни одной мысли, когда я шел домой, — растерянно продолжает Уилл. — Всё просто было хорошо.

— Почему ты считаешь, что всё было хорошо?

— Потому что я чувствовал себя хорошо. Сейчас я тоже чувствую себя прекрасно, поэтому я не могу перепутать этого.

— И тебя совсем не расстраивает то, что ты попал в больницу? — цепкий взгляд доктора Скотта заставляет Уилла отвернуться к окну. Он опять комкает рукой одеяло.

— Я расстроен лишь от того, что все считают меня сумасшедшим, — признается Уилл. — Но я больше не такой. Ведь не такой же?

Доктор Скотт качает головой, подтверждая, что Уилл прав. Его пациент все также продолжает бояться, что он не в себе. И хотя доктор Скотт так и не добрался до конца до причины подобных мыслей Уилла, он убежден, что дело в словах Ганнибала, которые с легкостью подействовали на впечатлительного Уилла.

— Уилл, мне кажется, что нам вновь придется прибегнуть к гипнозу, — вздыхает доктор Скотт. Он не любит такой способ воздействия на психику, но он лучше всего подходит Уиллу.

— Хорошо, — Уилл приосанивается и ойкает опять от боли, сгибаясь назад.

Доктор Скотт смотрит на искреннее стремление стать лучше и на тень грусти в глубине глаз Уилла. Он как психотерапевт помог Уиллу избавиться от его зависимости, помог забыть ему пленяющие слова ненормальной любви, но не сделал счастливее.

Установленный доктором Скоттом метроном начинает свой бег, и Уилл вслушивается в щелчки, всматривается в мигающий свет.

— Уилл, ты меня слышишь? — зовет доктор Скотт, на что Уилл слабо изгибает губы в знак согласия.

Насколько же хорошо он поддается гипнозу. И внезапная мысль прокатывается в голове подобно молнии. Вспышка осознания. Уилл и его удивительная психика. Уилл и его зависимость.

— Уилл, я хочу снять с тебя блокировки, — признается вдруг доктор Скотт. — Ты позволишь мне это?

— Доктор Скотт? — голос Уилла дрожит от страха. Ни он, ни доктор не знают, что изменится после этого. Возможно, Уилл рванет немедля в свои старые больные отношения или же наоборот возненавидит своей объект зависимости.

— Всё будет хорошо, — обещает доктор Скотт, в очередной раз действуя вслепую. — А теперь закрой глаза, пожалуйста, Уилл.

Уилл не сводит взгляда с мигающего света, а после веки его опускаются, позволяя психотерапевту помочь. Доктор Скотт смотрит на Уилла и уверяет себя, что это действительно правильно.

Проходит почти час, когда доктор Скотт щелкает пальцами, отпуская сознание Уилла, и Уилл открывает глаза. Пустые глаза куклы. Доктор Скотт и представить себе не мог, что возможна такая пропасть между реальным Уиллом и Уиллом под гипнозом. Глаза доктора Скотта промокают от слез, которые, ему казалось, уже давно высохли и никак не реагировали на чувства его пациентов. Всё шло хорошо, доктор Скотт всё делал правильно, но в этот раз это не сработало. Если при гипнозе новая мысль вживляется в личность человека, то, до странного, на столь восприимчивого Уилла это не подействовало. Его сознание просто отрастило новую личность, запихнув в скафандр из нее старую индивидуальность Уилла, фактически прибегнув к неполноценному раздвоению личности. Новый Уилл словно похоронил, нет, спрятал в себя истинную личность, как скелет, до которого не добраться без вскрытия. В итоге даже такая правдаподобная маска — это всего лишь маска.

Доктор Скотт с сочувствием смотрит на своего молодого пациента. Уилла не излечить, потому что это не лечение, это ненужная ампутация, которой препятствует его психика. Доктор Скотт всегда был уверен в том, что хороший врач, но отнюдь не гениальный, чтобы брать на себя такую ответственность. Он и так уже искалечил Уилла своим стандартным подходом к лечению.

— Уилл, — зовет доктор Скотт, и Уилл лишь вздрагивает.