Ганнибал приподнял два пальца от руля жестом, который он умудрился сделать аналогом демонстративного пожатия плеч, оставшись при этом совершенно неподвижным.

-Я с пониманием отношусь ко всем проявлениям твоей личности. Даже если временами это приносит неудобства.

Брошенные вскользь слова задели Уилла неожиданно сильно.

-Забавно, что только вы один.

Он с силой провел рукой по лбу, хотя первый раз за долгое время голова совершенно не болела. – Признаю, это прозвучало мелодраматичнее, чем я думал.

-У тебя переутомление. Постарайся заснуть.

-Я не могу спать. Мой мозг слишком перегружен. И это не переутомление, - добавил Уилл после долгой паузы.

Ганнибал некоторое время молчал.

-Тогда просто закрой глаза. И слушай. Давным-давно…

-Вы что, серьезно хотите рассказать мне сказку на ночь?

-Нет, если будешь меня перебивать. Так вот, давным-давно юная девушка купалась в лесном ручье. Когда она вышла из воды, то увидела, что в ее одежду, оставшуюся на берегу, забралась змея.

Уилл и не подумал закрывать глаза. Наоборот, он в изумлении уставился на Ганнибала, продолжившего свой рассказ о девушке, которая согласилась выйти замуж в обмен на то, чтобы змей оставил ее одежду в покое. Итогом такого поспешного решения стали тысячи змей, приползшие в дом, чтобы утащить ее на дно океана, где жил змеиный король. Родственники девушки пробовали откупиться от них, предлагая забрать весь скот, но змеи были настроены решительно и в конце концов унесли девушку с собой.

-Ей было страшно, но когда ее доставили во дворец, она увидела, что змеиный король –обычный мужчина, как и все прочие, и даже красивее многих. Он был добр к ней, и они были счастливы вдвоем в далеком королевстве, на дне океана.

По размеренным интонациям Ганнибала было понятно, что он повторяет слова сказки, в точности копируя тон человека, от которого сам слышал ее много раз.

-И жили они долго и счастливо?

-Нет. Она как-то отправилась погостить домой, а родственники предали ее и ножами растерзали ее мужа на куски. Она взывала к нему – Если он мертв, пусть пена морская обернется кровью. А если жив – пусть пена морская обернется молоком. Пена стала кровью, и в отчаянии она превратила себя и своих детей в деревья.

-Милая история.

-Наверное, все же вряд ли подходит для чтения на ночь.

-Кто вам ее рассказывал?

-Моя бабушка. Это очень древняя легенда, хорошо известная там, где я родился.

-Где это?

-Литва.

У Уилла наготове была еще тысяча вопросов, но Ганнибал опять заговорил – на этот раз на языке, которого Уилл не знал, и мог только предполагать в нем литовский. Уилл никогда не слышал его раньше, но ему почему-то казалось, что этот язык, в отличие от английского, самой природой предназначен для Ганнибала.

Ганнибал рассказывал ту же самую легенду - в конце концов, незнакомые слова и знакомые интонации убаюкали Уилла, и он уснул.

Когда он вновь открыл глаза, мотор был выключен. Машина стояла рядом с темной громадой какого-то здания, и переход от состояния расслабленной дремы к паническому страху занял у Уилла доли секунды.

-Я же сказал – нет! – несмотря на все усилия, его голос ощутимо дрогнул.

-Не помню, чтобы ты использовал именно такую формулировку, - задумчиво сказал Ганнибал. - И как мне кажется, ты все-таки согласился, что я могу делать то, что сочту необходимым.

Он обошел вокруг машины, открыл дверь со стороны пассажирского сидения и требовательно протянул руку – словно Уилл был не в состоянии самостоятельно выбраться из «Бентли», и, возможно, это отчасти так и было. По крайней мере, одна мысль о том, чтобы сделать хоть шаг прочь от машины, вызывала противную слабость в коленях.

Уилл нервным жестом вытер ладони о бедра - прямо о брюки, еще недавно принадлежавшие Ганнибалу. Ощущать их мягкую шерсть было приятно. Даже в какой-то мере успокаивало.

-Какой смысл вытаскивать меня из одной клиники, чтобы запихнуть в другую?

-Разница в возможности контроля. Никто не станет держать тебя здесь против твоей воли. Ты сможешь уйти, когда пожелаешь.

-То есть, когда вы посчитаете, что с меня достаточно.

-Ты был прав, когда говорил, что принуждение в этой ситуации сведет на нет все мои усилия. Я лишь прошу тебя попробовать.

-Что, если я откажусь?

-Тогда я буду крайне разочарован.

Здание угрожающе маячило впереди. Уиллу казалось, что его вязкая и скользкая как нефть тень ползет к машине. Ганнибал с выражением бесконечного терпения на лице уже давно окунулся в нее, приглашающим жестом вытянув руку во тьму.

Уилл выбрался из машины и прошагал мимо, опустив голову и стиснув в карманах кулаки, чувствуя, как паника подступает к горлу. Открыв центральную дверь здания, он немного замешкался, и лишь легкое прикосновение Ганнибала к его спине придало Уиллу решимости войти в холл.

Глубокие тени, затаившиеся в углах и скрывавшие высокий потолок, были похожи на пауков. Фонарик Ганнибала выхватывал из темноты лишь фрагменты сколотой плитки и ободранные отсыревшие стены на другом конце холла. Уилл заметил кресло со сломанной осью и разбросанные листы порванной книги. Пульс гулко отдавался у него в ушах, тишина казалась невыносимой.

-Куда мы идем? – спросил он, только чтобы не молчать.

-В комнату, где я его убил.

-Я не хочу смотреть на ваше место преступления.

-Напротив. Ты никогда не применял свои таланты в присутствии человека, который может подтвердить или опровергнуть твои выводы. И тебе любопытно, как это будет.

-Это случилось слишком давно. Я работаю по свежим следам.

-Ты всегда утверждал, что работаешь с уликами, а не впечатлениями. Все улики, которые тебе нужны, по-прежнему там.

Уилл удивленно покосился на Ганнибала, но с благодарностью ухватился за возможность отвлечься от панических настроений.

-Тело?

-В настоящее время от него должен был остаться один скелет.

-Не много, - но все же Ганнибал был прав, ему хотелось попробовать. Он был не в восторге от этих чувств, но и обманывать себя не стал.

-Думаю, мы скоро это увидим, - ответил Ганнибал. – Сюда.

Свет фонарика заплясал на отбитой с потолка плитке, на кусках цветочных обоев, свисающих со стен как увядшие лепестки, и остановился на теле, лежавшем на полу возле окна. Лунный свет, просачивавшийся сквозь густую хвою близстоящей ели, высвечивал белый изгиб обнажившегося ребра.

Уилл засунул трясущиеся руки в карманы и попытался сконцентрироваться на событии убийства, а не на месте преступления.

-Не похоже на ваш почерк.

-Объясни.

-Для своего замысла вы могли выбрать любое помещение, которое подходило бы для демонстрации его значимости, но вы убили в комнате ожидания. Что само по себе символично, я полагаю, хотя это не тот масштабный сценарий, которому вы обычно следуете. Просто оставили его на полу - никаких декораций, никакого оформления, ничего лишнего.

Уилл обошел вокруг тела, испытывая непреодолимое желание двигаться. Ноги сводило судорогой, и он почти ждал, что вот-вот почувствует на своей шее горячее дыхание призрачного оленя.

-Что он сделал?

-Что ты имеешь в виду?

-Вы выбираете их не случайно, но не по типу внешности, возраста, или социального положения. Они все переступили какую-то черту. Единственный общий знаменатель у жертв – это вы. Вы встречали этих людей, и все они дали вам повод к убийству. Всегда было интересно, какой именно.

-Конкретно этот пролил дешевую водку на мой костюм.

-Последствия слегка несоразмерны проступку.

-Не согласен.

Уилл машинально потер висок, который постепенно наливался болью, пульсирующей в такт ударам сердца. Точно также оно билось на пути в Балтиморскую государственную клинику, когда его везли связанного, одурманенного валиумом, который затуманил разум ровно настолько, что Уилл мог сосредоточиться только на одном – куда именно его везут.

Он взглянул вниз, на белый череп давно умершего человека, и постарался сфокусироваться на привычной картине убийства.