-У Харона не было причин сохранять переправляемые им души невредимыми.

-Как и у вас.

-Это не так. Мы ведь друзья, не правда ли?

Уилл опустил взгляд на руки, вцепившиеся в слишком свободно сидевшие на нем брюки.

-Вы не мой друг, Ганнибал. Вы разрушили всю мою жизнь, - прошептал он.

-Ты угрожал разрушить мою. Рано или поздно ты поймал бы меня. Так что в некотором роде это можно назвать самообороной.

-У вас были и другие возможности.

-Я не хотел убивать тебя. И все еще не хочу.

-Вы могли остановиться. Могли дать Потрошителю просто исчезнуть.

-Большинство серийных убийц чувствуют неодолимую тягу…

-Но не вы, - тихо сказал Уилл, - Я определил вас как психопата и садиста, но это ведь не так, не правда ли? Вы не получаете удовольствия от человеческих страданий. Вы просто думаете, что люди становятся интересными только когда страдают. Считаете, что я становлюсь интересным, когда страдаю.

-Ты всегда мне интересен. И я нахожу тебя прекрасным, когда ты балансируешь на грани. Это не одно и то же.

Собственный пульс показался Уиллу оглушительным. Он слышал, как с ужасным грохотом случайные мошки ударяются о лобовое стекло.

-Пусть так, - неуверенно сказал он после нескольких минут давящей тишины. – Но все равно вы убиваете не потому, что не можете иначе. Вы убиваете, потому что мир кажется вам скучным и банальным, и это оскорбляет вас. Вы убиваете по той же причине, по которой некоторые пишут картины или играют на музыкальных инструментах. Это не потребность. Это самовыражение. Искусство.

-Ты бы заставил музыканта расстаться со своим инструментом?

-Если альтернативой была бы моя смерть или сумасшествие и если этот музыкант считал бы меня своим другом – то да. По крайней мере, я мог бы надеяться, что он будет играть там, где я не смогу его услышать.

Между ними опять повисла тишина, грозившая затянуться надолго. Может быть, навсегда. Едущая впереди машина свернула с трассы, свет ее габаритных огней уплыл в сторону, и перед ними осталась только темная лента дороги.

-Ты считаешь меня чудовищем, Уилл? – наконец спросил Ганнибал.

Уилл поднял голову, чтобы взглянуть на звездное небо.

-Вы просто обычный человек, Ганнибал. Как и все мы, как Гаррет Джейкоб Хоббс, Алана и Джек, как Абигейл и я, даже как Фредди Лаундс. Мы все всего лишь люди. Мне жаль, если это вас расстроило.

========== Глава 3 ==========

Ганнибал задумчиво постучал безымянным пальцем по шву оплетки на руле. Даже для человека, который всю жизнь охотится на монстров, Чесапикский Потрошитель должен был стать кем-то вроде самого страшного чудовища из детских кошмаров. Поразительно, что Уилл думал о нем по-другому, хотя, может быть, и не стоило так этому удивляться.

-Ты не испытываешь страха, - заметил Ганнибал.

-Мой инстинкт самосохранения давно уже сдох в муках. К тому же я до сих пор не уверен, что не сплю.

-Очень много времени прошло с тех пор, как я думал о себе, как о человеке.

-Так легче. Если мы считаем себя кем-то другим, значит, в нас и в наших поступках нет ничего противоестественного.

-Что заставляет тебя думать, что с тобой и твоими поступками что-то не так?

Свет придорожных огней ритмично прошивал лобовое стекло. Дорога шла в гору, Ганнибал обогнал тяжело груженую фуру. Уилл поерзал на сидении и поправил ремень безопасности – ему показалось, что он слишком сильно давит на грудь.

-Вы ведь знаете, как это бывает - когда ребенком ты сталкиваешься с тем, что твой разум просто не готов принять? И это навсегда остается с тобой. Ты носишь это в себе, пока взрослеешь, ты прорастаешь сквозь это, как дерево прорастает сквозь каменные плиты. И ты всегда знаешь, что оно внутри, всегда с тобой, даже когда становишься взрослым. И понимаешь, что где-то глубоко ты – неправильный, покореженный.

-Я знаю, о чем ты.

-Иногда такая неправильность ломает все – как в вашем случае, например. А иногда это мелочи, и ты чувствуешь себя последним идиотом, потому что совершенно обыденные вещи выворачивают тебя наизнанку. Когда мне было семь, я некоторое время ходил в школу в Эри, штат Пенсильвания. Моя учительница подрабатывала медсестрой в психиатрической клинике. Клинику как раз решили закрыть, и она спросила, не хотим ли мы пойти туда на экскурсию.

-Странный выбор для внеклассной прогулки.

-Это было познавательно. Наверное. - Уилл потер рукой шею. – Там было не так уж плохо, по крайней мере, сейчас я это понимаю. Если бы мне, например, довелось быть запертым в психиатрической клинике в восьмидесятые, это был бы весьма приличный вариант.

-Но в то время тебе так не казалось.

-Нет. Она показала нам комнату, где хранили оборудование для электро-компульсивной терапии. Показала кровати с ремнями. А еще была одна огромная комната… там гуляло эхо и было полно… Впервые я полностью погрузился в чужую боль, воссоздав картину произошедшего. Было так легко представить, что творилось там с людьми, я просто не смог этого не увидеть.

-Много травмирующих впечатлений для детского восприятия.

-Это было слишком. Одних кроватей с ремнями уже было слишком. Я чувствовал себя так, словно это меня раз за разом связывали, а я не мог даже пошевелить головой и увидеть, что происходит в комнате, что случится в следующий момент. Потом еще несколько месяцев мне снились кошмары, что все дети уходят, а я остаюсь там навсегда.

- Ты был напуган, - сказал Ганнибал. Он легко представил себе ребенка, каким мог бы быть Уилл – постоянные ссадины и царапины, следствие нервозной самоагрессии, и никого рядом, чтобы успокоить и ободрить. Что было бы, встреться они тогда? Что стало бы с ними, и как повлияла бы на их взросление эта встреча?

-Я был в ужасе. Но это еще не самое худшее. Когда мы заканчивали экскурсию, я спросил, что такого ужасного совершили эти люди, если их держали здесь взаперти. А она ответила, что они не сделали ничего плохого, просто таким способом врачи пытались им помочь. Что они не были злыми, они были просто… другими.

-А ты уже тогда знал, что отличаешься от прочих.

Уилл закрыл лицо руками и рассмеялся коротким, горьким смехом.

-Я знал это всегда. Знал еще до того, как выучил, что два плюс два будет четыре. До того, как научился завязывать шнурки. Знал с самого рождения. А в тот день меня просветили, куда попадают такие, как я - которые чем-то отличаются от других.

-И ты никому ничего не сказал?

-Конечно, нет. Иначе они бы поняли, что я – другой.

-Значит, детский страх во взрослой жизни переродился в фобию.

-За исключением того, что она не иррациональна. И никогда такой не была – во всяком случае, не для меня. Я уже говорил вам, что прекрасно знаю, какие типы расстройств личности у меня есть. И никогда не претендовал на то, чтобы считаться нормальным.

-Таким образом, в итоге твой кошмар стал реальностью.

- И вы сейчас спросите, как я себя чувствую в связи с этим, да, доктор Лектер?

Ганнибал почувствовал на себе его прожигающий взгляд и вдруг поймал себя на странной фантазии, что стоит только повернуть голову – и он увидит, как глаза Уилла мерцают, словно у мстительных существ из древних сказок его детства.

-А ты хочешь мне об этом рассказать?

-Иногда мне хочется заставить вас прочувствовать это, - голос Уилла вдруг стал низким и очень тихим. – Но я не думаю, что вы можете хоть чего-то бояться.

-Все чего-то боятся.

Вот теперь он завладел полным вниманием Уилла, как будто раньше его было недостаточно. Кожу начинало покалывать под пристальным изучающим взглядом.

-Я кое-кого убил в Северной Каролине, - сказал Ганнибал. Было ли это неуклюжей попыткой отвлечь Уилла или, напротив, весьма эффективной попыткой заронить новую идею в его разум, он и сам не смог бы определить.

Уилл раздраженно махнул рукой.

-Уверен, что вы отметились в каждом из пятидесяти штатов.