© Мартин Б., Свешников А., сост., коммент., 2017

© Авторы, переводчики, 2017

© ООО «Новое литературное обозрение», 2017

Наше исследование, посвященное историческому сборнику «Память», стало возможным благодаря финансированию нескольких фондов. Барбара Мартин выражает признательность Швейцарскому национальному фонду поддержки науке (Swiss National Science Foundation) и немецкому Фонду «Цайт Штифтунг» (ZEIT-Stiftung Ebelin und Gerd Bucerius, в рамках программы «Trajectories of Change»); Антон Свешников – Германской службе академических обменов (Deutscher Akademischer Austauschdienst) и Научному фонду НИУ ВШЭ (работа проводилась в рамках Программы фундаментальных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) и с использованием средств субсидии в рамках государственной поддержки ведущих университетов Российской Федерации «5 – 100»). Во время работы над историей «Памяти» Барбара Мартин являлась аспирантом Женевского института Graduate Institute of International and Development Studies; работая над диссертацией о диссидентских историках послесталинского периода, она получила ценные советы от своего научного руководителя Андре Либиха.

Кроме того, мы благодарим Д.И. Зубарева, С.В. Дедюлина, А.Ю. Даниэля, А.Б. Рогинского, В.Н. Сажина и А.С. Коротаева за готовность участвовать в нашем проекте, за время, уделенное нам, и за редактирование собственных интервью. Особую признательность за неустанную помощь выражаем С.Д. Дедюлину, который предоставил нам документы, книги и написанные им материалы о «Памяти». Большую часть использованных нами архивных материалов мы собрали в Бременском архиве Forschungsstelle Osteuropa, с ценной помощью Марии Классен и Алеси Кананчук. Предоставили нам материалы о «Памяти» и архивисты программы «История инакомыслия в СССР» Алексей Макаров и Татьяна Бахмина, а также библиотекарь Борис Беленкин из общества «Международный Мемориал». Беседы с Г.Г. Суперфином, Г.В. Кузовкиным, М.Ю. Сорокиной и Жан-Филиппом Жаккаром, а также переписка с К.М. Поповским и с Б. Равдиным помогли нам лучше понять историю этого издания. Мы выражаем благодарность Анне Комароми (Торонто), поддержавшей наш проект. За расшифровку нескольких интервью благодарим также Марию Бурцеву. Особую благодарность хочется выразить издательству «Новое литературное обозрение» и лично Ирине Дмитриевне Прохоровой, без поддержки которой эта книга едва ли увидела бы свет.

Анна Комароми[1]

Предисловие. Вспоминая «Память»

С момента своего основания неподцензурная серия исторических сборников «Память» (вып. 1 – 5, 1976 – 1981) являлась одним из наиболее интересных проектов самиздата. В свое время этой серии было уделено много внимания; она привлекает нас и по сей день. Благодаря Наталье Горбаневской и Владимиру Аллою – зарубежным представителям редакции – сборники «Память» были опубликованы на Западе и обрели довольно широкую аудиторию. В своей рецензии на первые выпуски историк Михаил Геллер напомнил западным читателям, насколько тенденциозный характер может носить советская историография. По его словам, на Первом Всесоюзном съезде советских писателей, который прошел в 1934 году, Максим Горький заявил: «Нам необходимо знать все, что было в прошлом, но не так, как об этом уже рассказано, а так, как все это освещается учением Маркса – Ленина – Сталина…[2]». Задачей «Памяти» являлось более объективное освещение недавнего прошлого. Стремясь к беспристрастности, редакторы критиковали представлявшиеся им тенденциозными взгляды на русскую историю в публикациях зарубежных исследователей. В последнем, пятом, выпуске американский историк Ричард Пайпс ответил на не слишком лестную рецензию на свою книгу «Россия при старом режиме» (1974), опубликованную в четвертом выпуске. Важна не столько суть полемики, сколько тот факт, что широко признанный и уважаемый на международной арене историк читал сборник «Память» и ответил его редакторам.

Однако, говоря о значимости этого издания, мы не должны ограничиваться только внешней оценкой: в нашем распоряжении находится достаточное количество четко сформулированных идей редакторов «Памяти». Серьезность и новаторство их устремлений хорошо прослеживаются в предисловии к первому выпуску. Помимо прочего, его авторы настаивают на принципе радикальной гласности: «Чтобы понять историю, надо держаться непреложного правила: нет и быть не может таких событий, таких явлений и процессов, таких человеческих судеб, которым не дано стать предметом внимания и изучения; нет таких фактов, которые кто-то вправе закрыть, утаить от “непосвященных”»[3]. Данный принцип и по сей день остается идеалом (то есть скорее целью, а не объективно существующей реальностью) для нашего общества.

Незадолго до создания «Памяти» вышел в свет «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, вдохновивший основателей исторического сборника. Они стремились спасти от забвения имена и судьбы людей, а свой моральный долг – под влиянием прорывного исследования Солженицына – сформулировали так: «Редакция считает своим долгом спасать от забвения все обреченные ныне на гибель, на исчезновение исторические факты и имена, и прежде всего имена погибших, затравленных, оклеветанных, судьбы семей, разбитых или уничтоженных поголовно; а также имена тех, кто казнил, шельмовал, доносил»[4].

Однако материалы, публиковавшиеся в «Памяти», не ограничивались ГУЛАГовской тематикой. На страницах сборника читатели находили сведения о малоизвестных подпольных группах советских оппозиционеров, о верующих, о социал-демократах, о монархистах и иных деятелях, существование которых полностью игнорировалось официальной советской прессой. Редакторы опирались на сведения из личных архивов, в том числе на письма, официальные документы, мемуары, а также на материалы ограниченного пользования из библиотечных фондов и из-за рубежа, передаваемые в их распоряжение друзьями. Создаваемая таким образом картина советского общества включала в себя гораздо более широкий диапазон мировоззрений, чем признаваемый в то время советскими официальными лицами. Оказывается, даже в период правления Сталина советские люди занимали гораздо более активную гражданскую позицию, чем это представлялось большинству наблюдателей. Редакторы «Памяти» с максимально возможной объективностью публиковали документы, полученные из достоверных источников. Результат их работы оказался поистине откровением. В настоящем исследовании упоминается реакция одной из читательниц сборника, А.Е. Тумановой, которая в 1950-х годах была членом одной из подпольных групп: «Странно складывается общественное мнение – выглядит так, что так называемое “диссидентское движение” и вообще сопротивление режиму в нашей стране началось только после смерти Сталина. Солженицын почти не упоминает о людях, которые попытались оказать сопротивление, – в его трех томах “Архипелага…” – одни жертвы. А ведь он знал о нашей группе»[5]. Редакторы «Памяти» полагали, что, несмотря на большую значимость «Архипелага ГУЛАГ», в нем присутствует некоторая тенденциозность, чего они сами стремились избегать. Отчасти эта тенденциозность была обусловлена тем, что, хотя Солженицын описал истории множества узников, он представлял их сквозь призму своего собственного видения.

Документы, публикуемые в «Памяти», носили самый разнообразный характер. Редакторы стремились проверять все факты и по мере возможности снабжать их комментариями, при этом интерпретация материала была минимальной, что отражало стремление создателей исторических сборников представлять информацию источников настолько объективно, насколько возможно.