Глава 12
Мать с сыном сели обедать, но кусок не лез Фросе в горло.
Семён сразу это заметил.
— Мама, твой плохой аппетит и настроение связаны с тем звонком грузина?
— Да, сынок, в какой-то степени повлиял, хотя уже прошла неделя, как у меня пропал аппетит и не нахожу себе места.
— Я это заметил.
После того посещения ресторана, когда ты отравилась водкой, ты почти ничего не кушаешь и ходишь словно в воду опущенная.
— Сёмочка, не водкой, а коньяком, но поверь, сынок, дело не в отравлении, я тогда выпила таблетку, проспалась и была к обеду, как огурчик.
Не прикидывайся дурачком, ты ведь отлично знаешь, что Марк очень скоро уедет отсюда навсегда, а для тебя ведь не секрет, какие чувства нас связывают.
Не хмурь брови, не махай руками, я знаю, как ты к нему относишься, но это не твоя забота.
При всей моей любви к тебе, пойми, мой сыночек, я бы не посчиталась с твоим мнением, как и ты вряд ли когда-нибудь прислушаешься к моему в выборе себе пары.
Ни Стасику, ни Андрейке, ни Анютке я пару не подбирала и поэтому они не могут упрекать мать в своих семейных проблемах.
Ладно, проехали, хватит обсуждать мои чувства, они тебя и впрямь не касаются.
А вот об одном я тебе обязана сказать, потому что в ближайшее время мы можем с этим столкнуться.
Ты, наверное, догадывался, что не одни чувства нас связывали с Марком, а теперь я потеряла одновременно и то и другое…
— Мам, я тебя совсем не понимаю, ведь это он уезжает от тебя и ты по идее должна была его возненавидеть.
— Сынок, ты думаешь, что уже достаточно взрослый, чтобы судить о чувствах людей, но поверь, мой мальчик, мне на слово, ты ещё совершенно ребёнок, чтобы дать оценку всей трагедии происходящего вокруг нас.
Он же бежит не от меня, а от властей и во многом ради меня, но давай к этому разговору вернёмся, когда его семья будет уже за границей, договорились.
— Мам, я так понимаю, этой темы я ни с кем не должен касаться?
— Ни в коем случае, если не хочешь видеть свою маму за решёткой.
Парень внимательно и озабоченно смотрел на мать. В его голове крутилось ещё масса вопросов на поднятую тему, но обидеть и разозлить своего самого любимого на свете человека, он не хотел.
— Мама, ты сейчас не работаешь, и, наверное, это скоро скажется на нашем материальном благополучии, но ты не волнуйся, я могу в этом году не поступать в институт, а пойти работать, мне же через пол года исполнится восемнадцать.
Фрося порывисто обняла сына за шею и стала покрывать поцелуями его вихрастую голову:
— Мальчик мой, милый мой мальчик, какой ты ещё дурачок.
Если ты не поступишь в ВУЗ, то тебя заберут уже весной в армию и я останусь совершенно одна, я тогда вовсе от тоски загнусь.
Сыночек, не задавай мне пока никаких вопросов, но знай, что мы с тобой очень богатые люди, а на работу я скоро выйду, но не ради денег, а чтоб быть занятой и чтоб наше богатство не кидалось людям в глаза. Понял?
— Понял мама, понял, хотя на самом деле, я ничего не понял, но знай, что я тебя поддержу и окажу помощь в любом деле, можешь на меня всегда положиться.
— Вот и хорошо, тебе пока этого не надо, просто прими к сведенью.
Да, тебя куда-нибудь подкинуть, а то мне уже пора ехать?
— Нет, я сегодня отдыхаю и рано должен лечь спать, ведь завтра у меня очень ответственный поединок.
Глава 13
Фрося чуть не за пол часа до назначенного времени подъезжала к окраинам Кунцево.
Приближаясь к пригороду Москвы, она резко сбавила скорость и стала всматриваться в обгоняющие её Жигули легковые машины, ища среди них до боли в душе знакомую Волгу Марка, и чуть её не прозевала.
Фрося моментально отреагировала на длинный сигнал клаксона и взглянула в боковое зеркало.
Через лобовое стекло стоящей на обочине машины, она сразу увидела и узнала своего любимого человека.
Марк махнул ей рукой и тронулся с места, Фрося на своём авто последовала за ним.
Они покрутились по каким-то переулкам и в глубине частного сектора остановились.
Не сговариваясь оба одновременно выскочили из-за своих водительских мест, даже не захлопывая дверцы и бросились друг к другу в объятия.
— Фросенька, как я соскучился, мне бы ещё немного посидеть в засаде, но нет больше сил терпеть эту муку — не видеть твою неземную красоту, не прижимать к себе твоё волшебное тело, не слышать твой удивительный голос и смех.
— Маричек, а как я соскучилась по тебе и вся извелась от неизвестности.
Как я обрадовалась, когда услышала хрипатый голос твоего поверенного грузина, если бы ты даже назначил мне свидание на луне, то и туда бы полетела, не задумываясь, как это осуществить.
Что я только не передумала за эти дни, после нашей последней встречи, а тут ещё мой сынок заводит всякие неприятные разговоры.
Марк мягко отстранил от себя тесно прижавшуюся к нему женщину.
— Так, Фросенька, всё это ты мне расскажешь чуть позже, а пока зайдём вначале в дом моих хороших знакомых.
Можешь не настораживаться, там сейчас никого нет, я попросил создать нам спокойные без чужих глаз условия.
Скроемся от посторонних и досужих взглядов за этой дверью, и тогда уже обсудим, что накипело в наших душах и события текущего момента.
Зайдя в чужой дом, они огляделись и уселись напротив друг друга возле громоздкого обеденного стола на изящные венские стулья.
Фрося для себя походя отметила, что в большой комнате всё отдавало богатством, но не вкусом.
Квартира была хорошо протоплена, они скинули с себя плащи и, наконец, внимательно осмотрели друг друга.
— Марик, как ты похудел и осунулся, и это всего лишь за неделю, как мы не виделись…
— Нервы Фросенька, всё нервы, пока подал документы в ОВИР, думал уже кусаться начну, бюрократы несчастные.
— Я уже по высказыванию Сёмки поняла, что ты подал документы.
— Тю, а он откуда знает?
— А вот, это твоя забота и немалая, прикрой ротик своей младшей дочурке, это она довела до его сведенья, что вы едете в Америку.
— Нет, мне не дадут умереть собственной смертью — старшая из дому не выходит, боится в институт ходить, будто её там четвертуют, а могла бы ещё успеть курс закончить, кто знает, может пригодится.
Ну, а эти две болтуньи — младшая доченька со своей мамашкой, наверное, никогда не уймутся, а ведь я предупреждал, хорошо ещё, если только твоему сыну доложила.
Трудно передать атмосферу царящую в моей квартире, там мне вовсе невозможно стало находиться — тёща оплакивает каждую безделушку, бурчит и проклинает меня, чтобы она заткнулась, я пообещал, что до последних её трусов, всё засуну в багаж…
— Марик, да плевать мне на твою тёщу и её переживания, лучше расскажи, что у тебя на работе и как развиваются события связанные с ОБХСС?
— Прости Фросенька, так накипело на душе, что потерял уже голову, а хлопнуть дверью и уйти куда глаза глядят сейчас не резон, встанет моя семейка на дыбы и мне каюк.
Они же не думают, чем чревато промедление, а оно может быть смерти подобно.
Прошло ещё очень мало времени с момента, как я подал документы на выезд, поэтому никаких санкций пока не последовало.
Ясно, что до работы весть о моей подаче документов на выезд из страны ещё не дошла, там главная новость среди сотрудников, это наш с тобой разлад, но новой пищи для обсуждения нет и они скоро заткнутся.
Фрося, я сел глубоко на дно, зачищаю всё, что только можно зачистить, никому ничего не обещаю, никому не в чём не отказываю, хотя палец о палец не ударяю, чтобы подсуетиться, живу и работаю, как обыкновенный советский заведующий магазином.
Марк вдруг схватил Фросю за руки и затащил к себе на колени, покрывая жадными поцелуями её лицо:
— Фросик, милый мой Фросик, как я по тебе соскучился. Я уже привык за эти годы постоянно видеть тебя на работе и вне её, ласкать тебя, обсуждать с тобой насущные дела и просто дышать тобой, а теперь какая-то неделя, как мы не виделись, а я уже с ума схожу без тебя.
