========== Первое приближение. Паладин, воитель, вор. ==========

Ты всегда любила его. Всегда, сколько себя помнишь, и ты всегда была рядом. Ты не могла сказать, были ли эти чувства ответными, но иногда, глядя как ему предлагают других, более красивых, более надёжных, более дорогих или дешёвых, ты чувствовала огромное облегчение, когда он отказывался. Наверное стоило бы стать более удобной и исправить свои недостатки, но никаких сил на это не было. А ещё тебе хотелось, чтобы он заключил тебя в объятия и прижал к себе крепко-крепко. Но он только брал тебя на руки или сажал на колени, гладил, лелеял. Ты прекрасно чувствовала его пальцы, которые тщательно обследовали тебя. А потом ты принимала его в свои объятия. Ты принимала его в себя так, как ни одна девушка не могла бы сделать. И не только человек, а даже монстр. Ты была его защитой и опорой. И когда он, такой мужественный и сильный, удовлетворённо гладил тебя по груди в знак того, что доволен, тебе хотелось затискать его как маленького котёнка. Однако у тебя была и другая мечта. Мечта, которой не суждено сбыться. Тебе хотелось, чтобы он вошёл в тебя совсем не так, как обычно, тебе хотелось, чтобы он видел в тебе не боевого товарища, а свою возлюбленную. Но как только придёт срок, он наверняка бросит тебя. Ему нужна будет другая, более сильная, более надёжная. А самое главное – более удобная. Но будет ли она так же любить его как ты?

Леона вошла в трактир и поморщилась. Это даже не трактир, а настоящий ресторан, каких сейчас много в столице. Даже плюнуть охота, когда видишь такую чистоту. И людей немного, хотя время перевалило уже за полдень. Пока женщина, сморщив нос, осматривает обеденный зал и размышляет, стоит ли отвесить затрещину надоедливо-угодливому официанту, скажем несколько слов о ней.

Леона была дочерью наёмника и фермерши. Если вы думаете, что это была обычная семья, то это не так. Мать в случае опасности могла схватиться за вилы. После её атак многие воры и разбойники не могли сидеть на заседаниях суда, а лежать могли только на животе, по причине лишних дырок сзади. Отец знатно рубился и был известен под прозвищем «Надгробие». В бою он не шёл в общей линии, он бросался вперёд на людей и монстров и вскоре вокруг него возвышались кучи трупов, посреди которых стоял наёмник, покрытый своей и чужой кровью. Ещё он требовал хоронить воинов в братской могиле, невзирая на то, был ли это монстр, враг или свой товарищ. Он уважал врагов, которые славно сражались и пали на поле боя. А когда напивался, то падал как убитый и добудиться его было невозможно. Тем удивительнее была метаморфоза, когда он возвращался домой. Он становился сентиментальным подкаблучником. Даже дочь учил сражаться в тайне от матери. Мать Леоны была против таких занятий и ставила ей в пример старших дочерей, которые были пряхами, ткачихами и помогали по хозяйству. Причём она заставляла помогать и сыновей. Но те в конце концов понимали, что они мужчины, и требовали у матери отпускать от себя отца, чтобы тот учил их драке. Леона продолжала тренироваться тайно и вскоре превзошла братьев. Она как-то спросила отца: «Почему ты до сих пор с мамой, если она тебя ругает?» На что получила ответ: «Люблю я её. Пусть ругает, зато я на поле боя злее буду и спасу вас всех от монстров и других врагов». Сероглазая девушка с каштановым каре покинула дом после очередной ссоры с матерью и отправилась наёмничать. Её угловатая фигурка вскоре приобрела некую женственность и многие мужчины провожали закованную в сталь воительницу, пуская слюни. Но они не интересовали её. Леоне нравились девушки, но не настолько сильно, чтобы заниматься содомией. Она любовалась женским телом, как произведением искусства. Себя она считала отвратительной. В бою её скрывал доспех, в мирное время, как сейчас - глухое походное платье. А когда ничего не было, можно было увидеть шрамы на теле, сделавшие честь любому мужчине, если бы не некоторые анатомические детали. Леона говорила как мужчина, обладала замашками наёмника и даже отпускала сальные шуточки служанкам в трактирах. Что до её умения владеть мечом, то она в этом превосходила многих мужчин и славилась как лучшая мечница Ордена. И сейчас она искала того, кого ей прочили компаньоном в выполнении одной очень важной миссии. А вот и он. Сидит за столиком, этакий хлыщ с дорожным мешком, и доспехом рядом и хлещет эль. И чего он доспех сюда припёр? Мог и в номере бросить.

Наёмница отмахнулась от официанта и решительно подошла к столику. Девушка не отличалась особой любезностью, поэтому повела себя несколько хамовато:

- Эй, парниша, не ты ли будешь героем Говардом?

Говард происходил из хорошей семьи и он с детства готовился к судьбе героя. У героя не должно быть друзей или подруг, у него не должно быть счастливого детства. И слуг ему подобрали, и свиту. Он ничего не мог сделать сам. Однажды его так допекли эти избранные, что он убил их, всех. Просто взял ночью меч и убил 12 человек, включая часовых и девушек. Потом сжёг лагерь и вернулся в битом, закопчённом доспехе в резиденцию Ордена, свалив всё на монстров. Зато теперь, когда он начинал кричать при попытке навязать ему кого-то, это понимали как опасение снова потерять людей. Но ведь снова навязали! Так что ему пришлось инициировать этот поход и от него наконец отстали. Глядя на его красивое, мужественное лицо, обрамлённое соломенной шевелюрой и короткой бородкой, его голубые как небо глаза, трудно поверить, что он мог сотворить такое. Но оружие, слуги и кони погибли там же в лагере и только верный доспех хранил эту жуткую тайну.

- Да, прекрасная воительница, это воистину так. Я герой Говард, а ты, должно быть, лучшая мечница Ор…

- Бла-бла-бла! Слышь, мужик, будь проще и люди к тебе потянутся. Здесь можно выпить чего-нибудь покрепче того пойла, что ты пьёшь? – Мечница хамовато ухмыльнулась и рухнула на стул так, что тот протестующе скрипнул. – Кто ещё идёт в поход?

- Есть несколько человек. – Досадливо вздохнул Говард. – Нам нужны будут маг, монах и взломщик. Идти придётся через земли, полные демонической энергией. И при этом не стать инкубами и суккубами.

- А что, суккуб не может выпустить кишки монстрам?

- Нет. Она полностью подчинена Повелительнице демонов. Вам сказали о цели нашего похода?

- Конечно. Принести магистру Ордена голову лилим на блюде. А причём тут Повелитель демонов?

- Ну, лилим - наследные принцессы ПэДэ.

- Да? Хреново. – Мечница как-то даже сникла, но затем встряхнулась. – Слушай, закажи мне виски. Боюсь, что я не смогу сделать правильный заказ. Тут наверное их 50 разновидностей и с такими названиями, что язык сломаешь.

- Я закажу вам Версус классический. Он больше похож на то, к чему вы, по-видимому, привыкли. – Спокойно ответил Говард и поднял руку, подзывая официанта.

- Слушай, а я тебя не сильно обижу, если скажу, что согласилась на этот поход только из-за денег? Просто я сейчас сижу на мели. Мне предлагали пойти в учителя по фехтованию или в личную охрану магистра, но это жуткая скука и просто уничтожение моего навыка. Да и кому нужен меч в ножнах, когда идёт война?

- Мечи гнева и безумия должны храниться в ножнах даже во время войны. – Спокойно ответил Говард. В это время подошёл официант и принял заказ. Чуть помолчав, Говард продолжил разговор. Судя по его лицу собственная фраза сильно задела что-то в душе героя. – Я однажды не сдержался. Результат – 12 мертвецов из числа служителей Ордена.

- Да, я слышала. Ты решил не прикрывать отход, а бросился в самую гущу монстров и они просто разорвали твоих товарищей и сожгли лагерь. – Излагая официальную версию, девушка умудрилась сдобрить её убойной дозой сарказма.

- Ты мне не веришь? – Нахмурился рыцарь.

- Наконец перешёл на ты! Послушай, парень, мне начхать, что там произошло у вас, я не задаю лишних вопросов. Меня интересует финансовый вопрос дела, хотя отрабатывать обещаю честно. Только не надо мне рассказывать липовые истории и читать морали. Твоё сравнение хорошего бойца с гневом и безумием совсем не к месту. А тебе я оторву руку!