В развивающейся натуре человека продолжались конфликты. Ум успевал открыть новые возможности для проявления личности и не успевал их освоить. Разумное существо избирало цели не только чувственные.
Развитое знание – движение духа по законам бытия согласно рукотворной деятельности человека, которую он осознал как ведущую. Складывается путь, когда можно развить нечто усвоенное творческим умом и отодвинуть чувственное противодействие. Труд склонял человека к обладанию собственностью, дающей власть не только над вещью, но через неё – и над миром. Это противоречило протестантизму, но стремление к стимулу, называемому богатством, росло.
Чувство собственности – это самовластие над материальным окружением человека, подчинение его своей воле. Собственность, как и материальное тело, обладает своего рода гравитацией к источнику труда. Смешалось чувственное удовлетворение и осмысление достигнутого. Развитие собственнических черт перешло на человека. Растущее притяжение людей, как известно, может приводить к оргазму. Что тогда делать? Отвалиться в изнеможении? Это будет возврат к началу, в данном случае – к первобытному прошлому, и одновременно – рождение нового человека, который продолжит развитие предков. Всякое удовольствие содержит аспект добра. Нет его, и житейское удовлетворение носит бесцельный характер.
Проявились новые черты: прямота, резкость, сила, придающие равенству мощь, лишённую воздержания. Спектр таких черт мог не дать злу притвориться добром, а также не дать добру перейти пределы необходимой обороны и превратиться в зло.
Примером неразумных проявлений стал XIV век. Войну объявила служба инквизиции, влияние которой было большим, чем государственной власти. Это была кровавая война основ человеколюбивой веры с безверием. Христианство подверглось утверждению в формах, которые противоречили заветам четырёх Евангелий. Такая «защита» могла только опрокинуть основы веры. Добрые намерения не могут достигаться безбрежно жестокими методами. Если над верой стоит страх, то искреннего вдохновения чем-то лучшим произойти не может. Враждебность к лицу другой веры или к безверию не конструктивна. Это сказалось в так называемых крестовых походах. Их насилие противоречило христианству и не внесло лучших черт в характер человека.
Век ХVII. В Германии началась тридцатилетняя война между ортодоксами христианства и протестантами по поводу форм верования. Существо верований оставалось равным для сторон, речь шла о пролитии крови за формы верований. Можно считать это войной за формы проявления совести в то время, когда сама совесть забывалась. Внимание не обращалось и на труд, которому были также верны обе стороны. В этой вражде мы снова видим абсурдное нарушение основ во имя соблюдения её условных рамок.
Растущий разум не принимал кровавую войну верований. Возмущённый, он пытался усилить своё влияние. Нажитые жестокие наклонности, в свою очередь, влияли на человека и характер его поступков. Они уродовали натуру мыслящего существа, но и в таком состоянии он подспудно развивал свою сообразительность, совершал открытия в познании природы и техники, понимания мира и власти над ним. Большой нравственный смысл приобрели изобретения и открытия, доказывающие растущие возможности ума. Наука не только продвигала разум ввысь, но и пыталась воспитывать человека в духе понимания цельности своих поступков, а значит – добра. Необходимо признать, что достижения в области знания влияют, прежде всего, на бытовую сторону человеческой жизни, но не на нравственную. Проблемы остаются.
Как оборотная сторона явлений продолжала развиваться ложь. Она перешла в политику и стала в иных случаях основой государственности.
Появились характеры, отвергающие крайности в жизни человека, – в частности, роскошь и нищенство. Эти полярные черты неустанно напоминали о запредельном финале – смерти, уравнивающей всё, а до неё – мудрость золотой середины. Несмотря на её близкое расположение, к ней вёл нелегкий путь.
Его очередной этап.
Антагонист зла – чувство любви, – одно из начал самосохранения человека. Сначала воспринимается высокая её сторона. Осознать любовь как нечто вечное, как абсолютную нравственную ценность человеку бывает трудно. Иной раз это означает совершить над собой насилие. Если это частично удаётся, эгоизм продолжит своё существование и будет деформировать чистое чувство, проявлять свою приспособляемость к средствам лжи. Поиск стабильности приводит к пониманию любви сексуальной и душевной. Первая – шаткая. Вторая – основательная. Редко возникает равная склонность к обеим началам – следствие богатства духа. Приходит не только чувство опоры, но и душевного полёта с непреодолимым притяжением друг к другу. Мать, носительница любви, дарует тело. Отец – дух.
Человечество с его сотворения несло материнское начало. Оно, как и встарь, находит себя в продолжении живого рода. Ветхий Завет отразил это перед изгнанием человека из рая. Отцовское защитительное начало стало проявляться в условиях свободы. Разум всё больше понимал предназначение любви.
Появились черты культуры, в которых духовность всё больше становилась основой добрых дел. Поэтому важным стало внимание к текущей жизни, к политике, к постижению нового опыта, который требует масштабного человеколюбивого взгляда.
Убеждённая, что её вещественные символы вечны, канонизированная религия лишилась своей убедительности. С появлением новых поколений умственное начало делалось сильнее, жизненные впечатления становились богаче. В них, как оказалось, нелегко ориентироваться. Церковь не могла разобраться в изобилии возникающих проблем и не могла помочь спастись ни от одного зла, тем более – в предстоящем XX веке.
Человек пришёл к разделению труда. От собирания плодов земли и животноводства, – единая профессия! – он перешёл к промышленному производству, требующему разных умений и, соответственно, различных типов натуры. Они – показатель степени овладения личностью обилием возможностей. Одновременно это – фактор отделения людей друг от друга. Сменяющаяся альтернатива общения и отчуждения не вела к житейской гармонии. Разрыв усугубила интенсификация труда, стремление к получению большего количества плодов собственных усилий. Они увеличивали свой приоритет и породили более жесткое соревнование личных способностей. Началось состязание умов. У отстающих появилась зависть и чувство униженности.
Они ещё не отдавали себе отчета в том, что стремление человека к собственному развитию заложено в его генах, несущих разные возможности. Бороться с генным наследием невозможно, а следование ему приносит победы после ошибок и жертв.
Во множестве случаев труд стал порабощать человека. Та или иная профессия и её темп стали не со ответствовать внутренним возможностям. Выбор профессии стал зависеть от социальной ситуации и потому мог не отвечать личным вкусам. Интенсификация труда стала вынужденной для хозяина и работника, равно желающих получить наибольшие средства на обогащение собственной жизни. Началась эксплуатация человека человеком. Оплата труда не решала эту проблему, поскольку ещё слабо соответствовала уровню возможностей работающего и пониманию экономической логики. Началась борьба между двумя сторонами. Требовалось, чтобы эта проблема была решена. Попытки убедить в этом азартных руководителей массового производства ни к чему не приводили. Технический прогресс ослеплял их.
Реальный выход состоял в понимании прогрессивной эволюции с тем, чтобы она нашла средства ускорения технического и культурного развития производства без угнетения человека. Хозяева и работники вели такой поиск в целях более справедливого распределения продуктов труда. Заметим: общественного, а не личного. Проверка «весовых категорий» производителя и потребителя шла на рынке и на бирже, где становилась известна весомость труда, определяемая затратами на продукцию и её спросом на данный день. Такой образ действий следовал естественному отбору животной и растительной природы.
Ближе к XX веку многие стали считать, что все ценности производит только рабочий класс. Спекулятивность такого утверждения состояла в том, что нетрудовых доходов при свободном предпринимательстве и рыночной весомости в обществе нет. Странно считать честным трудом лишь непосредственное соприкосновение человека с сырьем и со сборкой деталей для конечного продукта производства. Но боже упаси, не умственный труд, не инженерный, не на расстоянии, не через выработанные экономические, технические и научные ступени. Руководство производством, финансами, технологией в условиях естественного отбора требует организационного таланта. Он сливается с трудовыми способностями. Владельцы собственности и другие, одиозные для социалистов фигуры, являются на самом деле наиболее квалифицированными работниками с умом, развитым значительно больше, чем у тех, кто занят рядовыми операциями. Праздник труда, например «1 Мая», должен выводить на демонстрации в первых рядах банкиров с предпринимателями. Но не с кроваво-красными флагами, символизирующими надуманную классовую борьбу.
