Манечкин. Какие следы?
Мансуров. Точнее, отсутствие следов.
Манечкин. Не понимаю: если они отсутствуют — как они могут вести?
Мансуров. Город мы, в общем, проверили. И больницы, даже психиатрические.
Манечкин. Это такой нормальный парень, зачем же психиатрические?..
Мансуров. Вытрезвители, морги, дорожные службы… Вы уверены, что он покинул территорию завода?
Манечкин. Мы же искали, я вам говорил. Ты как думаешь?
Паршин. Не знаю.
Манечкин. Не знает любой дурак. Что ты думаешь, скажи?
Паршин. Думаю, как вы, но не знаю.
Мансуров. Покажите на карте, где вы искали.
Манечкин(склоняется над картой). Значит, так: это аэродром. Бетонка. Он под бетон — ну, ты понимаешь… Тут склады с горючим, там все под замками… Тут слева канава метров в длину 800–900… Потом она в трубу уходит.
Мансуров. Глубокая?
Манечкин. Где по грудь, где до пуза. Но грязная, илистая… Два моих орла ее по дну проползли от — и до. Думаю, он не там. В смысле, на дне… Где еще? Тут? Тут трава и кустарник. Я лично там не был. (Паршину). Ты был, вроде?
Паршин. Не я был, Ружьев. Только там его тоже нет.
Манечкин. Если сам не был — никогда не говори. Не ручайся ни за кого. Сколько раз я просил. (Склоняется над картой). Тут что за крестики?
Паршин. Канализационные люки.
Манечкин. Именно, люки…
Мансуров. Каждый крестик — люк?
Манечкин. Да не мог же он в люки — вонючие…
Мансуров. У него могли быть враги. К примеру.
Манечкин. У Евгения это — враги?..
Мансуров. Путь один: все проверить.
Манечкин. Мне и в голову не приходило…
Мансуров. Тогда не будем терять время.
Манечкин. Верно, верно, не будем. Геннадий Георгиевич, тоже ищи. Все бросай и ищи.
Мансуров. Можно подключить того товарища, вы говорили… который все знает?
Манечкин. Обязательно. И того тоже. Всех, кого надо. (Паршину). Ружьева подключи. Если еще нужны люди — еще берите. Геннадий Георгиевич, машину там, если надо, скажи, что я приказал. (Провожает следователя и Паршина. Возвращается). Люки, блин… Люки, понимаешь…
IV
Квартира Петрицких. Гремит и мелькает цветомузыка. Следователь Данилов с поцарапанным в кровь лицом о чем-то кричит и всеми силами удерживает дверь, ведущую в прихожую. Слов, впрочем, не разобрать. Дочь стоит посреди жилища, обхватив руками голову. Из спальни появляется Шура со шприцем. Оглушенная музыкой, машет руками и что-то кричит, слов, опять же, не разобрать. Дочь, наконец, вырубает содом. Теперь слышно, трезвонят в квартиру.
Шура. В чем дело, Веруня? Что за конец света? Как можно?..
Дочь. Я уже музыку врубила — не помогает! Вот, слышите, теть Шура?
В самом деле, звонок входной двери трезвонит без перерыва.
Шура(Данилову). Вы же из полиции, сделайте что-нибудь?
Дочь. Он из полиции — смотрите, как она его поцарапала.
Данилов(разводит руками). Со стихией бороться…
Дочь. А рубашка у него — посмотрите, теть Шур…
И в самом деле, рукав от рубашки у следователя держится на честном слове.
Шура. Какие мы все беспомощные… (Скрывается в спальне).
Трезвон внезапно смолкает. Дочь и следователь прислушиваются.
Данилов. Ушла?
Дочь. Никогда.
Данилов(смотрит на часы). Тогда что?
Дочь. А увидим.
Ждут.
Данилов. Никак чего-то задумала.
Дочь. Да. За бабулей не заржавеет.
Ждут.
Данилов. Тетя Шура — врач?
Дочь. Еще какая! На «скорой помощи». Любит мамулю. Боится за нее.
Данилов. Понятно. Врач — какой.
Дочь. Что?
Данилов. Врач, надо говорить, какой.
Дочь. Да? А вы меня жить не учите. Между прочим.
Данилов. Я не учу, это так…
Дочь. У всех как будто зудит: меня все учат. У всех, кроме папы. Один он терпел и не уподоблялся. Я даже к нему приставала, чтобы поучил. Пап, говорила я, что же ты не как все. Поучи меня, что ли, и ты.
Данилов. А он?
Дочь. Когда приставала — тогда ему уже деваться было некуда.
Данилов. Умный, наверно…
Дочь. Смертельно! Умнее всех наших знакомых: и дяди Сени, и дяди Бори, и дяди Саши, и дяди Гриши, и дяди Саши другого…
Следователь, меж тем, торопливо записывает в блокнот.
Ну, правда, он свой ум никогда не показывал. Поэтому, когда гости собирались, он выглядел, что ли, поглупее. Потому что всегда молчал. Те — ля-ля-ля, а он — ни гу-гу. Всех слушал, короче, А кто говорил — те себе казались умнее. Но он-то в сто раз умнее, я знаю. Просто он не зануда.
Данилов. Понятно. А все остальные…
Дочь. Зануды.
Данилов. А тетя Шура?
Дочь. А что тетя Шура?
Данилов. Не зануда? Не учит тебя жить?
Дочь. Теть Шура? Теть Шура сама не умеет. У нее — только я вам по секрету — до сих пор не было мужа.
Данилов. Совсем?
Дочь. Никогда.
Данилов. И детей нет?
Дочь. Я же ясно сказала: мужа не было.
Следователь. Ну, это… Странно, на мой взгляд, она даже симпатичная.
Дочь. Вот и женитесь на ней.
Данилов улыбается: мол, просто сказать!..
Только предупреждаю, у нее характер дурной. Чересчур крутой. Не понятно? Любит, чтобы все было, как она сказала. Независимый, что ли. Понятно? Она говорит, брак — насилие над личностью. Кто кого победит. Как на войне. Умному, говорит, подчиняться еще не так обидно. Хотя и обидно. Но дураку… Между прочим, я тоже не люблю дураков.
Данилов. Тоже замуж не выйдешь?
Дочь. Выйду обязательно. Назло всем выйду. Во мне женское начало очень сильно. Что улыбаетесь? Не верите?
Данилов. Верю, интересно…
Дочь. Разве это плохо — иметь свою семью?
Данилов. Хорошо, хорошо!
Дочь. А чего вы тогда смеетесь, я вас не понимаю?
Данилов. Все в порядке, Вера… Не обращай на меня… Я в этих делах сам дурак… Честно-честно…
Дочь. И не женаты?
Данилов. Послушай, давай-ка, делом займемся. У папы были друзья, ты их тут называла: дядя Сеня, дядя Боря, дядя Саша, дядя Гриша, еще дядя Саша… Он действительно с ними дружил?
Дочь. И детей у вас нет?
Данилов. Дети есть. Есть, успокойся. Лучше расскажи, с кем он был в близких отношениях.
Дочь. Со всеми.
Данилов. Ты шутишь.
Дочь. А много детей?
Данилов. Двое.
Дочь(тяжело вздыхает). Бедные детки…
Данилов. Почему бедные? Они не бедные.
Дочь. Папа дружил — с кем мама дружила.
Данилов. Ты уверена? Может быть, ты чего-то не знаешь?
Дочь. Знаю.
Данилов. Что ты знаешь?
Дочь. Все. Не сошлись характерами?
Данилов. Послушай, может быть, у него был какой-нибудь очень личный друг…
Дочь. Женщин у папы не было. У папы была мама.
Данилов. Но так не бывает. Ты можешь чего-то не знать.
