В темноте брат держится рядом со мной. Иногда я беру его за руку и веду, чтобы он не ударился головой о фонарный столб или не споткнулся о какого-нибудь карапуза. Рост у Хьюго шесть футов четыре дюйма[1], у него такие же, как у меня, густые темные волосы и округлый животик, подпоясанный широким кожаным ремнем. Рядом с ним я с моими пятью футами и шестью дюймами[2] выгляжу как лилипут. Мы часто удивляемся, как нас могла родить одна и та же женщина, а я шучу, что мне надо залезать на стремянку, чтобы поцеловать его на прощание. Впрочем, несмотря на животик, он в хорошей форме и использует любой случай, чтобы самоутвердиться – поднимаясь на горы и съезжая на лыжах по очень сложным трассам. Недавно он совершил восхождение на гору Килиманджаро. Хьюго обещал моему сыну, что будет брать его с собой в горы, когда тот подрастет. И это будет строго мужской поход, время для укрепления дружбы.

Впрочем, дядя Хьюго и Луи и так друзья. Когда я ушла от Мэтью, брат стал для племянника кем-то вроде отца. Он не балует Луи, не прощает ему озорство из ложной жалости к ребенку, живущему без отца. Если Луи рассчитывает, что при слабовидящем дяде он сможет тайком съесть вторую зефирину в шоколаде, то ошибается. «Я вижу больше, чем ты думаешь», – говорит ему дядя Хьюго, грозя пальцем.

– Осторожнее. Поставь ногу вот сюда, – говорю я.

– Ты лучше скажи, вверх или вниз? Так будет толковее.

– Ой, прости. Вниз.

«Пицца Экспресс» на Белсайз-Парк, возле кинотеатра с шикарными кожаными креслами. В ресторане я замедляю шаг, чтобы Хьюго привык к полумраку. Официант ведет нас к столику возле окна. Посетителей много, еще не закончились рождественские праздники. Я замечаю, что Луи поглядывает на соседний столик, где папа с сыном изучают меню. Подходит официантка с ведерком, в котором лежат фломастеры, мелки и бумага – для Луи, чтобы он мог рисовать.

– Ну я уж догадался, что это не мне, – шутит Хьюго.

Я заказываю яблочный сок и пончики для Луи, потом вслух читаю Хьюго меню. Брат не может читать в темном ресторане. На работе он читает текст с экрана компьютера, увеличивая буквы. У него частичное зрение из-за сильного косоглазия. Он видит только уголками глаз, ему трудно смотреть прямо на человека, сидящего напротив него. По его словам, когда он попадает в незнакомое место и ему не у кого спросить дорогу, ему легче идти боком. Он называет это «сексуальной пробежкой краба».

– Лазанья, – говорит Хьюго, обрывая меня на полуслове. – И все.

Когда мы заказываем блюда, официантка спрашивает, не хотим ли мы ознакомиться с винной картой.

– Нет, – говорит Луи, поднимая голову от своего рисунка, – моя мамочка алкоголик.

Ой, Луи!

– Ах, понимаю, – смущенно бормочет девушка и отбегает от нашего столика.

Пока мы ждем наш заказ, Луи гоняет по полу свои полицейские машинки – играет в хорошего и плохого копа.

– Не уходи далеко, – кричу я ему.

– Как прошла ваша встреча? – интересуется Хьюго.

Не называя имен, я рассказываю брату, что видела кое-кого из школы, добавив, что они быстро ушли.

– Может быть, им было не слишком комфортно? – предположил Хьюго. – Ваши чаи с печеньем – не наркотики, не всякому понравятся.

– Извини, но мы не безумные хиппи.

– Тот человек видел тебя?

– Вроде да. У его сестры был инфаркт. Она умерла, Хьюго. По-моему, она была наша ровесница. – Я грызу ноготь. – Должно быть, ему сейчас адски тяжело.

– Поговори с ним при случае.

Я киваю.

– Да, кстати, как прошло вчера твое свидание?

– Не думаю, что мы пойдем в скором времени к алтарю.

– Никаких искр?

– Абсолютно.

– Ох, какая досада! Ведь этот вариант казался таким интересным.

Хьюго стал клиентом брачного интернет-агентства. Он убеждал меня присоединиться к веб-сайту родителей-одиночек, но мне сейчас хорошо и одной. Я больше не горю желанием встречаться с незнакомыми мужчинами в пабах. К тому же мне нравится одинокая жизнь. Сейчас я сама себе хозяйка; делаю то, что мне хочется, вижусь с теми, с кем мне нравится; хожу дома в бриджах для йоги и ем мороженое из коробки перед новым выпуском «Танцев со звездами». Мой последний роман с юристом по имени Дэвид закончился девять месяцев назад. Дэвид был старше меня на шесть лет. Казалось бы, о таком партнере любая женщина может только мечтать: красивый, словно модель из каталога мужской одежды; солидный – всегда заказывал столик в ресторанах; еще он не любил футбол (ура!), умел внимательно слушать (редкое качество) и честно признавался, как он хочет жениться и наладить размеренную жизнь. А ведь большинство мужчин не предлагают даже встретиться во второй раз. С Дэвидом я познакомилась в художественной галерее. Я разглядывала скульптуру Пикассо – голову мужчины – и внезапно поймала на себе взгляд высокого темноволосого незнакомца. «Я рад, что у меня не такой большой нос», – сказал он, догадавшись, отчего я улыбаюсь, а потом представился. В тот вечер мы ужинали в ресторане; к моему удивлению, его не испугали Луи и мой прошлый алкоголизм. По мере развития наших отношений он всячески поддерживал меня, намекал, что тоже отказался от спиртного. Дэвид абсолютно не походил на Мэтью. Я уговаривала себя: ничего страшного, что мой пульс не учащается во время наших встреч и что меня не преследуют мысли о нем, когда мы врозь. Чего ждать от таких отношений? И какое-то время я радовалась, что у меня есть кто-то. Наши отношения продлились год. Мама видела его два раза и была сильно разочарована, когда мы расстались. Джейни приходила в ярость, когда я твердила, что он слишком безупречен, тем более что ее последний кандидат поскандалил, когда ему принесли счет, утверждая, что он не ел чесночный хлеб. Хьюго симпатизировал ему, но понимал, что искры между нами не летят. Еще меня смущало, что Дэвид не умел говорить с детьми. Вопреки моим надеждам, у них с Луи не заладились отношения. Я видела раздражение Дэвида, когда Луи вторгался в его время, отведенное на чтение газет, или проливал сок на его бумаги. Когда Дэвид заговорил об отпуске и о том, чтобы мы поехали вдвоем, я поняла, что все, с меня хватит. Я не спала всю ночь и набиралась решимости. Я понимала, что лгала себе и Дэвиду, притворяясь, что все дело в Луи. На самом деле я просто не была готова, потому что не любила.

– Она все время твердила «бедняга», – говорит Хьюго, возвращая мои мысли к его свиданию. – Она не понимает простую вещь: если ты родился слепым, то это все, что ты когда-либо знал, и не нуждаешься в жалости. Я жалел лишь о том, что не мог увидеть цену вина, которое она так радостно заказала. К концу вечера я остался без гроша.

Хьюго рассказывает все свои истории в эфире. Он журналист и радиоведущий. После окончания университета он стажировался на Би-би-си и мечтал пробиться либо на радио, либо в большую журналистику. Сначала он работал в производственной группе. Пять лет назад он оказался по другую сторону микрофона, когда стал вести блог о том, как живется человеку со слабым зрением, и получил так много откликов, что ему дали возможность вести собственное шоу на «Радио-2» под названием «Как я это вижу». Хьюго честен во всем; он рассказывает про жидкость для барбекю, оставленную на холодильнике, которую он чуть не принял за фруктовый сок; про то, как он справляется с поездками в метро и автобусах; про фильмы и книги, про политические взгляды. Но популярней всего в его передачах тема одинокого человека в Лондоне.

Мои мысли снова возвращаются к Бену. Интересно, ходит ли он с Эмили в ресторан. Я никогда не встречала его нигде, даже в супермаркете. На мой взгляд, ему где-то около сорока, но борода часто старит мужчину.

– Полли?

– Да? Ой, извини.

– Ты ведь думаешь о том парне из школы, верно?

– Я удивилась, когда он так неожиданно ушел.

– Может быть, он придет на какую-то другую встречу, – говорит Хьюго. – Свежему человеку ваши заседания могут показаться скучными.