– Она разговаривает!

Он кивает.

– Со мной беседовала директриса, сказала, что Эмили спрашивает учительницу, вернется ли назад мама. – Он виновато хмурится. – Ты была права, Полли. Я не должен делать вид, будто ничего не случилось. Ей это не помогает, мне тоже, и теперь мы перед сном разговариваем о Грейс, вспоминаем случаи из нашей жизни.

– Какая она была?

– Необыкновенная, независимая. С открытым сердцем. Но часто и раздражала, потому что всегда настаивала на своей правоте. Я рассказывал Эмили о наших летних каникулах в детстве, как мы с Грейс могли часами плавать в море… – Его голос дрогнул. – Изображали из себя рыб. Прости. – Он кашляет, скрывая свои эмоции.

– Говори, говори, мне интересно. – Я считаю, что ему полезно выговориться.

– Ее страстью была китайская медицина и помощь людям. Я даже завидовал ей. А наш отчим всегда старался выпроводить нас из дома… Я рассказывал Эмили и про учебу Грейс в пансионате. Как-то раз она намочила в ванной полотенце и выжала его на голову директрисы. – Он улыбнулся. – Эмили понравилась эта история, но я сказал ей, чтобы она не подражала маме и что я не хочу увидеть ее имя в красной книге.

Я засмеялась.

– А Эмили рассказывала тебе какие-нибудь истории?

– Она рассказала мне, как ее мамочка один раз оставила иглу на лбу пациента, между бровей. Еще у нее много историй про Патча.

– Патча?

– Грейс чувствовала себя виноватой за то, что у Эмили нет брата или сестры, и они взяли себе собаку по кличке Патч. Порода неизвестная, но…

– Когда умер Патч? – В моей голове зреет идея.

– Около года назад. У него была опухоль, бедняга Патч умер совсем молодым. Помнится, Грейс спрашивала меня, как объяснить Эмили, что такое смерть, – сказал он с заметной иронией. – А что?

– Да так. – Просто кто-то из посетительниц сегодня сказала, что у ее соседей ощенилась собака, шотландский терьер. Четыре щенка, и вот последнего, девочку, никак не могут определить.

– Давай-ка посмотрим, что ты купил, – спрашиваю я, размышляя, не сошла ли я с ума. Сможет ли Бен, помимо всего прочего, справиться еще и со щенком? Я не могу себе представить собаку в его безупречной квартире. Но, с другой стороны, может быть, именно этого как раз и не хватает их дому?

Бен извлекает из сумки покупки.

– Что? – спрашивает он, увидев, какими глазами я смотрю на унылую юбку грибного цвета и такую же водолазку.

– Это что – единственный цвет, который был в продаже?

Бен озадаченно таращит глаза, словно я говорю об астрофизике.

– Грейс, наверное, покупала ей вещи… ну… красивой расцветки.

– Да, но они ей уже стали малы… Я вот схватил…

– Вижу, – говорю я, пожалуй, слишком сурово, извлекая из сумки штаны цвета хаки. – У Эмили есть нарядное платье? Что она наденет на день рождения Мэйси?

В воскресенье дочке Джима исполняется пять лет. В честь этого родители устраивают детский праздник в надувном замке.

– Платье? Нет! Мы должны ей что-то купить.

Вероятно, Бен почувствовал, что это «мы» застало меня врасплох, и добавляет:

– Ведь ты поможешь мне, правда?

В его взгляде я читаю такую отчаянную мольбу, что мне становится жалко его.

– Конечно. – Я складываю покупки в сумку. – Давай отнесем это назад и…

– Что вы отнесете назад? – спрашивает тетя Вив, подойдя к нам. Я и не заметила, как она пришла. Тетя Вив пять лет работала у Жана – продавала книги и прочее. Про кафе Жана она услышала совсем случайно. Тогда она вернулась из Америки, и ей нужно было устроиться на работу. Она сидела в автобусе и просматривала в газете объявления о вакансиях, когда услышала, как какой-то француз жалуется, что его персонал безнадежен, а дела идут плохо, что придется ему уехать из Англии. Они разговорились, Жан предложил ей работу, а вскоре они стали любовниками. Жан стал для нее идеальным партнером – он необычный, много ездил и повидал мир, темпераментный – держит тетю Вив в тонусе, – но в глубине души добрый.

Я знакомлю Бена с тетей Вивьен. Я вижу, как он настораживает слух, услышав ее имя. В тот вечер в его квартире я рассказала о ней все. Он внимательно выслушал рассказ о ее первом визите и спросил, что было потом. Ну, Вивьен регулярно навещала нас, но мои родители всегда тщательно режиссировали наши встречи. Всякий раз нас загоняли в гостиную и редко оставляли наедине с ней. По-моему, мама даже подслушивала наши разговоры. Я рассказала Бену про один случай, когда тетя Вив попросила нас с Хьюго показать ей затонувшую лодку. Когда мы через час не вернулись, мама выслала поисковый отряд в виде нашего папы. В тот раз, сидя втроем на лодке, мы с братом вели себя более непринужденно. Тетя Вив мало говорила о прошлом, никогда не упоминала ни их с мамой брата, ни тюрьму, ни своего ребенка. Она только сказала, что после семи лет ада дед Артур спас ее, купив ей билет в Америку. В Лос-Анджелесе жил его школьный друг, согласившийся ее принять. Дед дал ей денег и на короткое пребывание в лечебнице; остальное было ее делом. «Вот в океане есть что-то магическое. Он помог мне вылечиться», – сказала она нам.

– Я вижу, как вы похожи, – говорит Бен, отрывая меня от моих мыслей. Пышные темные волосы тети Вив теперь приправлены сединой и заколоты пряжкой. На ней красное шерстяное платье и замшевые сапоги.

– Да, мы похожи, – подтверждает тетя Вив. – Только у меня гораздо больше проклятых морщин!

Я объясняю, что это Бен, тот самый, с которым я познакомилась в школе; его племянница учится в одном классе с Луи.

– В субботу мы пойдем покупать ей платье, – говорю я тете Вив, показывая Бену, что я не забыла о его просьбе.

Бен уходит. Тетя Вив загадочно смотрит на меня.

– Он прелесть.

Я понимаю, что моя дружба с Беном скоро станет предметом сплетен. Уже и школьная мамочка Габриэла надула губы, не в силах скрыть ревность, когда я сказала ей, что у нее очень вкусная лазанья. Я не удержалась. Иногда из меня прет озорство. В воскресенье Габриэла тоже придет к Мэйси на день рождения. Я постараюсь держать себя в руках.

Воскресенье. Я в квартире Бена, помогаю Эмили нарядиться ко дню рождения Мэйси. В ответ Бен играет с Луи в пиратские игры. Всякий раз, приходя к нему, я замечаю маленькие перемены. Бен купил пару ковров, чтобы смягчить строгий вид безупречных деревянных полов. В квартире стало больше фотографий; теперь на книжной полке стоит в рамке фотография маленького Бена в белом костюмчике и с крикетной битой. На столике возле кровати Эмили я увидела фото Грейс с собакой на руках. У нее роскошные золотисто-каштановые волосы и глаза газели, как у Эмили, а кожа светлее, чем у брата.

По «Радио-2» идет воскресная передача Хьюго; он рассказывает о смешных ситуациях, в которые он попадал в магазинах. Я мысленно переношусь на день назад. В магазине «Монсун» мы подыскали для Эмили зеленое платьице с блестками. Конечно, не обошлось без стонов Луи, он жаловался, что ему скучно. По-моему, Бен тоже вышел за пределы комфортной зоны, когда мы покупали соответствующие аксессуары.

Заплетая Эмили волосы, я прошу рассказать мне о Патче. Она говорит, что он помесь далматинца с шотландским терьером. «А как это произошло?» – спрашиваю я, остановившись. Она поворачивает ко мне лицо. «Что произошло?» – «Ничего. Извини».

– В прошлую пятницу, после особенно тяжелого похмелья, – говорит по радио Хьюго, – я приплелся в офис и сел за свой стол. Мне срочно нужно было выпить кофе и съесть, как всегда, макмаффин с яйцом и беконом. Есть разные устройства, которые облегчают мне, слабовидящему, мое офисное бытие. Вообще-то без них мне было бы очень тяжко, как, к примеру, без лампы на шарнирном кронштейне.

– Это дядя Хьюго! – радостно восклицает Луи, когда они с Беном ворвались к нам. – Эмили, мой дядя Хьюго знаменитый!

– И вот в то самое утро, – продолжает Хьюго, я включил компьютер, нажал на выключатель лампы и услышал зловещий щелчок. Мой источник света сдох, и вот, не успев позавтракать, мне пришлось идти в ближайший супермаркет за новой лампочкой.