– Знаешь, – щеки Рамси остаются розовыми, но он спокойно зачерпывает еще фасоли, – а Джон ведь сможет забрать его, как только кончится Зима. Сразу, как сойдет снег.
– Если доживет, – кивает Виман, кидая остатки мякиша в свой пухлый рот. – Да, если он доживет, я с удовольствием встречусь с ним в суде по этому поводу.
– Купишь суд, ты хотел сказать? – бросает Рамси. – Интересно, сколько ты готов на это потратить, чтобы не уйти в минус?
– И еще две вещи, мнение по поводу которых я не изменю, – глаза Вимана снова сужаются. – Первая. Когда я возглавлю отдел, я все-таки тщательно займусь вопросами твоего образования и того, насколько ты вообще подходишь нашему проекту. Думаю, ты понимаешь, чем это закончится. И вторая. Если ты сейчас скажешь мне хоть слово по этому поводу, мои люди будут гнать тебя под огнем до самой магистрали.
Глаза Рамси холодеют, а румянец на щеках становится еще ярче, но он больше ничего не отвечает, крепко сжав ложку.
– Ну-ну, не расстраивайся так, – Хозер глядит на него с тем, что у Амберов наверняка зовется сочувствием. – Он говорит мне что-то такое каждый божий день, а Морсу и того чаще, но, как видишь, мы все еще здесь, – но Рамси бросает на него короткий взгляд, и Хозер замолкает, безразлично пожав плечами.
К лучшему. Не только Виман, но и Джон не отказался бы поесть и собраться с мыслями в тишине.
Рикон Старк входит в ресторан тихо, держась ближе к Винафрид и неожиданно присоединившемуся к ней Морсу – худенький мальчик лет двенадцати-тринадцати – Джон с каким-то холодком понимает, что не помнит точно, сколько ему сейчас, – с отливающими темно-рыжим жесткими волосами, которые явно старались причесать, но они все равно растрепались и теперь торчат во все стороны, и яркими синими глазами.
– Рикон, – срывается у Джона, когда он резко встает, и ножки стула громко скрежещут по полу. Рикон вздрагивает и шагает назад, неожиданно зло смотря на Джона из тени Винафрид. Его глаза расширены, и он инстинктивно жмется к здоровой руке Морса, но тот не особо задерживается в дверях и тяжелой походкой направляется к столу. Джон же торопливо шагает навстречу Рикону, стараясь игнорировать злой страх в его ярких глазах – и то, как он резко пятится за спину Винафрид, и только один блестящий глаз остается видным на слегка высунутом из-за ее локтя лице.
– А вы точно родственники? А то, может, тут не Вимана вовсе денежки-то интересуют? – коротко хохочет Хозер где-то за спиной, но Джон опять пропускает его слова мимо ушей, наклоняясь немного – он не сильно-то выше подросшего брата, несмотря на их разницу в возрасте.
– Рикон, это я, Джон. Джон Сноу. Твой старший брат. Тот, которого никогда нет дома и тот, которого ненавидела мама. Но если ты забыл меня – ничего страшного, мы сможем посидеть вместе и вспомнить, – Джон старается удерживать спокойный тон, и это окупается – Рикон несмело высовывается из-за скрестившей руки на груди Винафрид.
– Джон? – он спрашивает негромко, слегка заторможенно, как и всегда.
– Да. Джон, – с облегчением выдыхает Джон, и Рикон осторожно выходит из-за Винафрид, касается его протянутой руки и разрешает себя обнять.
– Ты уходил, – голос Рикона холодный и медленный, как будто он в трансе, а руки горячо ощупывают спину Джона, плечи и отросшие волосы.
– Да, мне нужно было… – в горле у Джона появляется знакомая горечь, и он насильно сглатывает. – Я больше не уйду, Рикон. Теперь все будет в порядке, и я никуда не уйду.
– Все в порядке, – эхом повторяет Рикон. – Не говори так. Когда кто-то так говорит… – он на секунду оглядывается на Винафрид и прижимается горячими губами к самому уху Джона. – Когда кто-то так говорит, он умирает.
– Я уже умер один раз, мой хороший, – так же серьезно шепчет ему Джон. – Мне можно так говорить.
– Ты что, тоже мертвый? – Рикон немного отстраняется, и его расширившиеся глаза кажутся совсем огромными на худом лице.
– Теперь нет, – Джон опять глотает что-то невыносимо горькое и крепко прижимает Рикона к своему плечу, уткнувшись носом в его непослушные волосы. Но Рикон быстро теряет интерес и к нему, и к его объятиям. Он немного выворачивается, пытаясь заглянуть Джону через плечо, и упирается в его грудь жесткими кулаками.
– Лохматый Песик? – несмело спрашивает он, и Джон непонимающе поворачивает голову. – Лохматый Песик! – Рикон пихается больно, пытаясь высвободиться из объятий Джона – безразлично к нему, словно человек, запутавшийся в рукавах куртки.
– Что?.. – слегка нахмурившись, спрашивает Виман, глянув на Винафрид, но та только тоже удивленно пожимает плечами. А Джон наконец отпускает выворачивающегося Рикона после очередного довольно сильного удара в живот, и тот, едва касаясь ногами пола, бежит к столу.
Рамси успевает повернуться вбок вместе со стулом, чуть не отдавив лапу Иве – соображал он всегда так же быстро, как двигался, – за секунду до того, как Рикон буквально взлетает ему на колени, обхватывая руками за шею и утыкаясь лицом в сухие волосы.
– Лохматый Песик, я так скучал по тебе, – жарко шепчет он.
И край рта совершенно не выглядящего удивленным Рамси дергается в тихой улыбке, когда он согласно смыкает свои здоровые руки на тощих детских плечах.
– Мы думали, что Лохматый Песик – это, собственно, его пес, – как будто даже с легким обвинением в голосе говорит Виман. – Сожалею, кстати, но Морсу пришлось взять пару ребят и пристрелить его.
– Проклятая псина спокойно себе шла за мальцом от самого Винтерфелла, – поддакивает Морс, – но в Гавани словно взбесилась и насмерть загрызла нескольких моих парней. Ну и пришлось познакомить ее зубки с моим коготком, – он гогочет и хлопает по деревянной рукояти закрепленного на поясе крюка.
“Ну как пристрелить, конечно, он здоровый был такой, Морс Амбер несколько пуль в него выпустил, а потом свой крюк ему прямо в ухо вогнал, так тот только тогда издох”, – звучит подзабытым уже голосом Сола в голове Джона.
– И хотя у меня лично сердце разрывалось, – продолжает Виман, – когда мальчик спрашивал о том, где его Лохматый Песик, но я никак не думал, что…
– Мы хорошо дружили с Джоном раньше, до Зимы, – неожиданно говорит Рамси, почти нежно поглаживая затылок маленького Рикона. – И я часто бывал у него дома. Ну и, знаете, эти дети иногда дают тебе эти прозвища… – он незаметно для Рикона покручивает пальцем свободной руки у виска.
– Дай угадаю, Джон Сноу. Друзья – вообще не твой конек? – хрипло смеется Хозер.
– Да, иногда я тоже так думаю, – соглашается Джон, вызвав новый приступ смеха у Хозера, но не опровергает сказанное Рамси. Он не уверен насчет этого, но внезапные чувства Рикона могут дать его словам более весомую поддержку, чем вялое отношение к самому Джону.
Но, как бы то ни было, ему нужно поговорить с самим Риконом перед тем, как что-то решать.
– Рикон? – он подходит ближе к Рамси, так и держащему Рикона на коленях. Это выглядит немного странно, не совсем как с ребенком, потому что Рикон еще подрос, и его длинные поджатые ноги не умещаются на бедрах Рамси, а спину ему приходится горбить, чтобы уткнуться лицом в мощное плечо. – Рикон, я спрошу тебя кое о чем?
– М-м, – тянет Рикон, ерзая на толстых коленях и обнимая Рамси крепче. Несмотря на то, что из-за его расстройства Джону нельзя злиться на это, его всегда раздражала привычка Рикона отворачиваться и мычать, когда от него требовался ответ.
– Ты знаешь, где мы сейчас, Рикон? – Джон наклоняется, опираясь на столешницу, но Рикон опять мычит и пытается еще больше отстраниться, закапываясь в мех капюшона Рамси и пряча руки под его расстегнутой курткой. – Мы сейчас не дома, Рикон, ты понимаешь?
Никакого ответа. Только недовольное хныканье и ерзанье.
– Ты б ему еще заявление на смену адреса в департамент предложил подать. С детьми тоже не слишком-то умеешь обращаться, да, Джон Сноу? – опять комментирует где-то там Хозер, и глухой смех Морса вторит его словам.
– Не то что ты, так ведь, Хозер? – неожиданно резко и коротко отбривает его Рамси, даже не поворачиваясь, и Джон чувствует смутную благодарность, слыша оборвавшийся смех и негромкое бормотание Вимана:
