*

- Я провела ритуал, как и обещала. Надеюсь, что ты, Санса, тоже сдержишь свое слово, - со свойственным спокойствием и размеренностью сообщила Мелисандра, когда она вместе с юной Старк вышла из покоев Пересмешника.

- Я сегодня же напишу брату, - заверила девушка, поворачиваясь к жрице.

- Буду признательна, - с загадочной улыбкой на лице тихо проговорила женщина.

- Но, леди Мелисандра…когда он очнется? - с трудно скрываемым волнением поинтересовалась волчица, судорожно то и дело поглядывая на закрытую дверь опочивальни лорда.

- Если очнется, - мягко уточнила заклинательница теней. - Не могу сказать точно, дорогая. Нет точного времени. Если Владыка Света возвращает человека, то тот может очнуться всегда в разное время, может через минуты, а может часы. К сожалению, некоторых вещей не знаю даже я, - с ободряющей полуулыбкой на губах сказала Красная женщина.

- Понимаю.

- Но, Санса, - уже серьезней обратилась к рыжеволосой деве Мелисандра, - должна тебя предупредить, что лорд Бейлиш был будучи мертвым гораздо дольше, чем твой брат. Сильное обморожение тела замедлило гниение, но все же… Не хочу тебя пугать, но также излишне обнадеживать, шансы крайне малы, что он очнется, - честно призналась красноволосая женщина. - Но даже если Владыка Света вернет лорда-протектора к жизни, время после пробуждения будет очень трудным периодом для него, подозреваю, что он сляжет в постель, потому что организму надо будет время, чтобы перестроиться снова на «работу». В любом из случаев, не жди легких последствий данного ритуала.

- Уже давно не жду ничего такого, - с горечью в голосе ответила Санса, указывая жестом руки в сторону коридора.

- Прекрасно тебя понимаю, дорогая, - сочувственно ответила Мелисандра, неспешными шагами направляясь по коридору замка вместе с волчицей, идущей рядом. - К слову, я остановлюсь все в той же таверне, чтобы ты знала, куда посылать за мной ворона.

- Вы можете остаться здесь, это меньшее, что я могу для Вас сделать.

- Не думаю, что лорд Джон Ройс, впрочем, как и другие, будут рады тому, что я здесь задержусь. Таверна, в которой я остановилась, место, конечно, отвратное, но куда лучше там, где тебя никто не знает, нежели здесь, где каждый готов порубить тебя на месте.

- Как Вам угодно, леди Мелисандра, - облегченно уступив, закончила девушка разговор.

*

Близилась глубокая ночь. Безликая луна, величаво раскинувшаяся на просторном бездонном темном небе, слабым контуром отсвечивала чистой белизной сквозь наливающееся глубокие тучи, лениво плавающие под недосягаемым небесным сводом. Блестящими камнями раскинулся выпавший за день снег на промерзшей ледяной земле, черепица крыш простых домов, высоких башен замка слепо поблескивала в лунном вялом свете. Сухие усталые лучики нехотя просвечивали оконные рамы небольшой комнаты, оставаясь забытыми призраками на ковре. Опочивальня лорда Харренхолла мягко освещалась горящим камином и ярким пламенем догорающей свечи, стоящей на одной из прикроватных тумбочек у кровати. Санса, до ночи просидевшая у постели любимого лорда, не сомкнув глаз и на секунду, внимательно смотрела на мужчину, пытаясь в знакомых чертах лица найти намек или зацепку на долгожданное пробуждение Пересмешника, но минуты неспешными шажками легко преодолевали незаметные расстояния, преображаясь в долгие часы. Юная дева, неустанно борясь с дурманящим беспрерывно находящим сном, устало раскинулась на мягком кресле, раздумывая. Она не знала очнется ли лорд Бейлиш, не знала, что будет делать, если он вернется к жизни, как себя вести, слышал ли он последнее её признание, адресованное ему. Вопросы безустанным потоком сыпались и из неоткуда проникали в подкорку её сознания, и затем бесследно исчезали в дымке усталости, оставляя гнилые корни в памяти. Она не была уверена в том, что он услышал последние её слова, но вдруг она ошибается? Если так, то все станет еще более сложнее, если это возможно. Нити судьбы, которыми они неизбежно переплетены, уже все запутаны между собой, превратившись в липкую вязкую паутину, в которую она умудрилась попасть. Она чувствовала себя в ловушке, зверем, загнанным в угол. Если Петир слышал её признание, то её выбранная тактика не сработает, она не сможет делать вид холодной и спокойной, если он заговорит с ней об этом, а по другому поступить она не может. Она ведь не может броситься к нему в объятья, забыть все, что он сделал, не может! Она ведь злиться, таит обиду на него, ведь он сделал немыслимые подлые поступки. Мизинец, как он выпалил в сердцах, мог быть причастен к казни её отца, и он также признался, что намеренно отдал Сансу в кровавые руки жестокого Болтонского бастарда, до этого слышав о его садистских наклонностях! Для дани памяти родителям, родным она не имеет права быть с этим человеком. Она не может оскорбить память отца. Не имеет на это права.

Семеро, какая же судьба удивительная и сложная вещь! Она словно лабиринт, из которого нет выхода, при этом жестоко подбрасывающий нам на поворотах лже-подсказки, обещающие привести к выходу и дарующее ложную надежду, дабы потом хладнокровно растоптать её. В детстве нам рассказывали, что любовь - это светлое сильное чувство, преодолевающие все препятствие и дарующие счастье, но лишь спустя годы мы узнаем, что не каждая любовь способна принести нам счастье, и что порой мы вынуждены запирать свою чувства на замок. К сожалению, иногда мы вынуждены быть неприступными, хладнокровными и даже жестокими к любимым людям, дабы считаем, что мы поступаем верно, и так будет лучше. Мы разбиваем сердца, наносим невидимым ножом на коже любимых глубокие раны, остающиеся на всю жизнь и превращающиеся в ужасные шрамы, мы режем их сердца острыми словами, разрываем на клочки их души своим ледяным безразличием. Но при этом мы всем сердцем их любим и желаем им счастья, мы без раздумья готовы прыгнуть за ними в бездонную бездну, отдать за них свою жизнь и любой ценой вернуть их даже с того света…

Санса осторожно взяла холодную родную руку любимого человека в свою, прижавшись к ней теплым лбом, собираясь с тяжелыми мыслями.

- Я обращаюсь к новым и старым богам, к любым которые существуют и слышат меня. Я давно не молилась, так как давно потеряла всякую надежду на чудо, но теперь я прибегаю к Вашей помощи. Я прошу Вас, умоляю, снизойдите и услышьте мою молитву, прошу Вас не за себя, прошу за него. Я знаю, он, ровно, как и я, совершил множество ошибок, но умоляю Вас, позвольте ему вернуться к жизни. Позвольте ему вернуться ко мне, - горькие обжигающие слезы скоро сбегали по щекам девушки, оставаясь влажными следами дорожек на коже. - Я клянусь Вам, я не оскорблю память родителей. Я не оскорблю память родных. Во память моего отца, я не пойду с этим человеком под руку по жизни, я не буду носить его герб или имя, я не буду носить его дитя. Но верните его к жизни! - поддавшись впервые за это время чувствам, Санса разрыдалась, крепко сжимая холодную руку умершего.

*

Тьма. Пустота. Тишина. Бездна. Нет голубого неба над головой, яркого ослепительного солнца. Нет твердой родной земли под ногами, покачивающейся зеленой травы, даже холодного белого снега, который он так ненавидел. Нет знакомых привычных лохматых деревьев или прибранных кустов, расцветившихся цветов. Нет даже привычного воздуха или ветра. Вокруг нет ничего кроме ледяного холода и вечного вакуома. Он не знал, сколько уже длиться его заточение в этой сплошной тьме и неисчезающей пустоте. Здесь не отсчитывалось время. Не было минут или часов. Не проходили месяцы и годы. Его окружала лишь вечность. У него нет привычного тела, рук или ног, порой, ему даже казалось, что у него вообще ничего нет, что он - ничто, такая же пустота. При жизни он гадал, что же его ждет на «той стороне», иногда он просто усмехался своей мысли или выдумывал различные догадки и гипотезы, но ни в одной из них он и представить не мог, что все будет именно так. Порой, он все помнил, знал, кем был при жизни, чем занимался, что совершал. В те мгновения он мог полностью погрузиться в давние воспоминания, просто быть собой. Но иногда, он все забывал, память словно исчезала, заменяясь окружающей его пустотой, и тогда он не знал ничего, даже своего имени, и видел лишь окружающую беспроглядную тьму и ощущал ледяной вакуом. Иногда он даже задумывался не болен ли он, если это возможно, но он чувствовал себя, словно, умалишенным, когда воспоминания растворялись. Но одно всегда оставалось неизменным - одно имя, которое невозможно забыть. Когда наступала временная «амнезия», он помнил лишь имя, такое родное и знакомое, он повторял его сотни раз, пытаясь вспомнить чье же оно, тогда в его памяти невольно выступал прекрасный образ любимой девушки, и тогда память чудесным образом возвращалась, чтобы исчезнуть вновь. Санса. Вот снова он повторяет это имя раз за разом в своем затуманенном сознании, и снова образ, воспоминания. Петир любит погружаться в светлые воспоминания, связанные с ней, тогда можно забыться и ни о чем не думать. Просто вспоминать. Чувствовать. Переживать любимые моменты вновь и вновь. Тогда можно не вглядываться в надоевшую темноту, не тратить вечность в тщетных попытках разглядеть хоть намек на забытый свет. Он уже давно потерял надежду или желание сражаться. Ведь нет врагов, нет ничего. Вокруг лишь пустое пространство. Так было до этого, так будет всегда, но не сегодня.