Хранительница Севера обеспокоенно кружила по покоям, ища чем себя занять, а потом внезапно подошла к постели и остановилась около нее, решая, что же делать дальше. Она в задумчивости смотрела перед собой, и постепенно к ней начало приходить осознание, что ее никудышный, но довольно устойчивый мирок в один миг разрушился, а на его место пришла неопределенность и страх перед неизвестностью. И испытывая сейчас непреодолимое желание ухватиться за вчерашний день, создать ощущение, будто в ее жизни ничего не изменилось, и не находя в себе духа перечеркнуть все, связанное с Болтоном, накорню, Санса взяла в руки одну из рубах мужа и стала ее аккуратно складывать, а за ней — и вторую, оправдывая себя тем, что одежду Рамси стоит либо вообще не возвращать, либо передавать ее аккуратно сложенной, и пусть бастард воспринимает этот жест, как ему угодно. Более того, все сильнее в голове укоренялась мысль, что не следует сжигать мосты — Болтон жив, а Санса беременна от него и продолжает носить его фамилию. Кроме того, зная своего мужа, девушка могла с уверенностью ожидать от него в скором времени весточки и предъявление прав на леди Болтон. Однако наиболее пугающим было то, что бастард от своего не отступит и будет, словно охотничья собака, преследовать свою жену до конца.

Закончив складывать шерстяной плащ и отнеся его на стол к остальным сложенным стопочками вещам, немного успокоившаяся от монотонной работы Хранительница Севера еще раз перепроверила, не завалялось ли на постели никаких вещей, и, убедившись, что все уже сложено, вернулась к столу и окинула его оценивающим взглядом. Что ж, теперь оставалось лишь переложить все в дорожный сундук и при возможности передать Болтону. И леди Санса, глубоко вздохнув и поежившись от холода в покоях, направилась вон из бывшей спальни лорда, чувствуя при этом легкость на душе и неожиданный прилив сил.

Девушка быстро отыскала прислугу, приказала растопить в своей новой спальне камин и переложить пожитки Болтона в сундук, а затем, когда полностью разобралась с хозяйскими покоями и вещами мужа, решила навестить Джона, что, скорее всего, уже тоже проснулся и был готов принимать гостей. И поэтому Волчица без промедления зашагала к спальне Робба, в которой сегодня разместили Сноу, и, тихо постучавшись в дверь, осторожно приоткрыла ее и вошла в помещение, внутренне трепеща от мысли, что вот уже сейчас сможет наконец поговорить со сводным братом.

Едва зайдя в нынешние покои Джона, леди Санса тут же расплылась в улыбке при виде не спящего и сейчас что-то кушавшего с поставленного на его коленях подноса бастарда, и сразу же побежала к его постели. Джон, услышавший звук закрывающейся за кем-то двери, вскинул удивленный и чуть смущенный взгляд на быстро подсевшую к нему на постель сестру и засуетился, пытаясь убрать поднос с едой в сторону и не выглядеть в глазах леди Винтерфелла невеждой. Однако юноша был остановлен девушкой, что, придержав его за локоть, мягко произнесла:

— Не нужно, я же знаю, что ты голоден, — она встретилась взглядом с братом и добавила: — Давай, ешь спокойно.

Сноу еще несколько секунд удерживал взор своих карих глаз на дочери Старка, а затем жеманно потянулся за плошкой с густым гуляшом и, взяв ее и ложку в перебинтованные ладони, принялся снова кушать. Волчица же с улыбкой на губах наблюдала за бастардом и пока молчала, не желая отвлекать его от еды.

С интересом рассматривая юношу, леди Санса не могла не заметить, что Джон повзрослел и возмужал, превратился в настоящего мужчину, только так многого еще не понимал и, как показалось Волчице, ему пока не хватало уверенности в себе, будто он на что-то постоянно оглядывался.

В минувшей битве Сноу сильно потрепало, и Санса надеялась, что причиненный урон ограничится только ранами на теле. По словам мейстера Уолкана, кроме раны на ноге и пробитых гвоздями ладоней, тело Джона было усыпано множеством серьезных и не очень ушибов, а сам он был сильно обезвожен. Однако эти увечья быстро заживут, и сейчас Хранительница Севера была больше обеспокоена тем, чтобы Сноу не пал духом после крупного проигрыша и смирился с мыслью о том, что все последовавшие за ним в бой люди погибли. Девушку сильно волновала неразговорчивость и явная подавленность брата-бастарда, ведь она видела, как он стыдился ее и избегал смотреть ей в лицо, сидел, уткнувшись глазами в свою тарелку, и лишь изредка поглядывал исподлобья в сторону Волчицы. Конечно, леди Санса знала, что Джон намного сильнее, чем кажется на первый взгляд, и его не так просто сломать, но притом чувствовала, что сейчас юноша нуждается в поддержке и паре ласковых слов.

Когда же Сноу закончил есть, то опустил плошку на поднос и, выждав пару мгновений, произнес:

— Прости, я подвел тебя.

— Прекрати, Джон, — вмешалась Санса, пока бастард не наговорил несуразицы. Она наклонилась вперед к брату и, взяв его руку в свои ладони, продолжила более мягким тоном. — Ты собрал людей, ты пришел сюда и дал бой, — девушка на миг замолчала и заговорила вновь. — Рамси оказался хитрее, — Волчица чуть было ни сказала «тебя», однако вовремя одумалась, — но ты выжил и сможешь вынести урок из проигранного сражения. И в следующий раз ты победишь.

Последнюю фразу Хранительница Севера произнесла, пристально глядя в глаза брата-бастарда, и, наблюдая за мелькавшими в них эмоциями, осознала, что была услышана. Джон не станет опускать рук и, может не сразу, но все-таки найдет в себе силы перешагнуть через свою неудачу и не побоится двинуться вперед.

Все так же взирая на сестру, Джон проговорил:

— Ты истинная леди Винтерфелла.

Изумление отразилось на лице девушки, что тихо произнесла:

— Спасибо.

Джон улыбнулся ей уголками губ и затем, повернув голову к подносу у себя на коленях, в задумчивости сказал:

— Не думал, что Бейлиш все-таки придет на помощь.

Услышав эти слова, Волчица нахмурила лоб и спросила:

— Ты знал, что Петир едет сюда?

— Да. Именно он и убедил меня начинать сбор войска для похода на Винтерфелл. Обещал помощь с юга.

Волчица навострила уши и пристально посмотрела на брата-бастарда, заинтересовавшись кусочком полученной информации. Санса помнила, как в Орлином гнезде мужчина обещал ей, что надо всего лишь дождаться прихода Станниса и она будет спасена. Однако все пошло совсем не так, как бы хотелось лорду Бейлишу, и тому пришлось срочно менять свои планы. И, значит, Мизинец неспроста тогда приезжал на Север, основной его целью было связаться с Джоном, а уж к Болтонам он заехал по случаю, раз Винтерфелл расположился, как раз по пути к Стене. Он уже тогда задумывался над будущим нападением, подыскивал союзников и время для нанесения удара. Хранительница Севера теперь понимала, почему Мизинец покинул тогда Винтерфелл без нее, оставив позади себя лишь пару советов и ускакав в неизвестном направлении: в голове Петира уже в тот момент зародился план, и спешить он с его выполнением не собирался, решив продумать все до мелочей. Однако же некоторые вещи все равно оставались вне понимания леди Сансы, и она, желая собрать все сведения воедино, произнесла:

— Но почему же ты не стал тогда дожидаться Петира?

— Мы ждали, — Сноу поднял свой взор к лицу сестры и, чуть кивнув головой, будто подбадривая сам себя, продолжил. — Лорд Бейлиш прислал к нам гонца за двое суток до битвы и обещал, прибыть под Винтерфелл либо вечером второго дня, либо под утро третьего дня, — юноша на пару мгновений замолчал, а затем проговорил, ища оправдания для опоздания Мастера над монетой: — Наверное, что-то задержало войско в дороге, и поэтому они доехали лишь этой ночью.

Леди Санса, хоть и заметила неуверенность в голосе Джона, однако, как и брат, других причин для опоздания Мизинца не видела и поэтому тихо поддакнула:

— Наверное, да.

Повисло непродолжительное молчание, во время которого Сноу, в конце концов, переложил поднос со своих коленей на прикроватную тумбочку и, имея свои вопросы к сестре, проговорил:

— Санса, ты будешь принимать присягу у людей Болтона?