Ей всегда требовалось время, чтобы подстроиться под Болтона и отвлечься от приносимой им боли. Когда же Сансе удавалось расслабиться и возбудиться, неприятные ощущения уходили на задний план, боль переставала доставлять неудобства и даже обостряла ощущения, распаливая желание все больше.
Рамси был нетерпелив и напорист, однако, думала про себя Волчица, это продлится еще недолго, ведь сегодня у нее были другие планы на вечер. От этих мыслей она улыбнулась и осознала, что возбуждалась от предвкушения.
Бастард просунул руку между ее ног и запустил пальцы во влажное лоно. Он оперся на локоть и с похотливым блеском в серых глазах наблюдал за тем, как Санса двигала бедрами навстречу его руке и выгибалась в спине, невольно выставляя напоказ свою полную округлую грудь; с ее полуоткрытых губ срывались стоны, а глаза были прикрыты от удовольствия.
Волчица была возбуждена и уже не могла игнорировать тянущее ощущение в пахе. Одних поглаживаний пальцами ей стало не хватать и, действуя по наитию и утрачивая робость, она потянулась к достоинству мужа, обхватила его ладонью и стала поглаживать, намекая на большее. Рамси застонал и, получая удовольствие от ласк дочери Старка, прильнул к ее губам в глубоком грубом поцелуе. Она отвечала пылко и смело, поигрывая с его языком и запустив руку ему в волосы.
Разорвав поцелуй, Болтон лег на нее сверху и, проведя руками по внутренней стороне бедер, резко раздвинул ее ноги и прижался к ней тазом, пока лишь скользя возле входа.
— Нет, — произнесла Санса, и уперлась рукой ему в грудь, слегка отталкивая от себя. Видя недопонимание и негодование, что отразились в глазах Рамси, она добавила: — Давай сделаем это сегодня по-другому.
Болтон пристально посмотрел на жену и сперва никак не отреагировал на ее просьбу, однако затем все-таки уступил. Он медленно скатился с нее на бок и, оперевшись на локоть, выжидающе посмотрел на нее.
— И что дальше?
Волчица, ничего не ответив, перевернулась на живот и потянулась рукой к прикроватной тумбочке, а затем откатилась обратно к Болтону, развернулась полубоком и, нажав свободной рукой ему на грудь, заставила опрокинуться на спину. Она перекинула ногу через бедра мужа и, сев на него сверху, показала, что держала в руках веревку. Пристально посмотрев ему в глаза, Хранительница Севера спросила:
— Ты доверяешь мне?
Бастард кивнул, и Санса, поцеловав его в краешек губ, принялась поочередно привязывать его руки к изголовью кровати. Рамси с неподдельным интересом и вниманием наблюдал за ее манипуляциями, и, когда со связыванием было покончено и Волчица убедилась, что веревки без ее помощи не развяжутся, то неторопливо провела ладонями по его ключицам, груди и животу. Поводив, почти не прикасаясь пальцами к коже, по бокам и животу бастарда, она затем вновь вернулась к прикроватной тумбочке и, прикрыв ее от глаз Рамси своим обнаженным телом, взяла с нее какой-то легкий предмет, что быстро спрятала в покрывающем кровать мехе, и ленту, с которой вернулась к мужу и плотно повязала ему на глаза. Тот лишь глубоко вздохнул и запрокинул голову на подушку, полностью расслабляясь — за слугами и стражами была закреплена обязанность тщательно проверять, чтобы в покои юной леди не было пронесено или припрятано никаких режущих или колющих предметов, а из того, как подобранный Старк предмет приземлился на постель, следовало, что уж это точно был не нож.
Старк села на бедра Болтона и на секунду задумалась, стоило ли доводить задуманное до конца. Ей казалось удивительным даже то, что такое вообще могло прийти ей в голову. Наверное, во всем было виновато дурное влияние ее окружения. В любом случае, исход был на лицо — она, воспитанная в строгих рамках нравственности, готовилась совершить то, что никогда бы не пришло ей на ум даже в самых безумных и запретных фантазиях, то, что она назвалы бы в другое время диким и безрассудным. Но все же привитые с детства понятия не были полностью выжжены, и поэтому у Волчицы еще продолжали существовать сомнения, могло ли задуманное принести хоть одному из них двоих удовольствие и не введет ли оно в бешенство Рамси.
Немного погодя Хранительница Севера намеренно вспомнила, как Русе приложил руку к гибели ее семьи, захватил родовой замок и, наконец, посмел ее изнасиловать. Сюда же прибавилась злоба на Рамси за их брачную ночь и дальнейшие издевательства, вспомнилось и содеянное с Теоном. Всплыли в памяти и Джоффри, и Серсея, и Петир. Все они причинили ей боль, и теперь Сансе захотелось выплеснуть хоть толику накопившейся, жгущей ее изнутри ненависти наружу.
Приняв твердое решение довести все до конца, Старк кивнула самой себе головой, завела одну руку за спину и неловко провела ею по возбужденному мужскому достоинству, к которому до сих пор не привыкла прикасаться сама. Решая не торопиться, она еще несколько раз поводила рукой по нему, ощупывая, слегка сжимая, пока не почувствовала, что чувство омерзения сошло на нет, а мужское достоинство в ее руках перестало казаться столь страшным. Несмотря на готовность осуществить задуманное, Волчице все равно приходилось переступать через себя и перебарывать в себе неприязнь к тому, что она должна была сейчас по своему собственному желанию впустить в свое лоно Болтонского бастарда.
Тянуть время больше нельзя было, и Волчица аккуратно и сосредоточено направила в себя мужа, в первую секунду проникновения испытывая желание немедленно все прекратить. Однако мгновение минуло, член бастарда продолжал проникать в нее все глубже, и происходящее не перестало казаться таким уж ужасным. Насадившись же на мужа, Санса на некоторое время замерла на месте и, чтобы дать себе время освоиться и отвлечь чем-нибудь Рамси, начала поглаживать его по груди. Медленно она начала двигать бедрами, привыкая к ощущению заполненности и чуть колющей боли и стараясь выбрать наилучший угол проникновения. Подловив же нужное положение, Старк стала приподниматься на муже, постепенно входя во вкус, а осознав, что Болтон в данный момент ее не видел, раскрепостилась, принялась одной рукой ласкать свою грудь и тихо постанывать. Ее муж подался бедрами вверх, пытаясь задать более высокий и глубокий темп, и Санса мгновенно отреагировала на это движение: схватила заранее положенный возле себя хлыст и со всей силы ударилаим по груди Болтона. Он зашипел от неожиданной боли и дернулся под Волчицей, а так к своему удивлению удовлетворенно улыбнулась и почувствовала прилив возбуждения. Вновь возобновляя движение и задавая нужный темп, она заскользила по члену бастарда и при каждой попытке последнего двинуть бедрам вверх хлестала его по груди или животу хлыстом. Старк уже громко стонала в голос и скакала на бедрах обездвиженного юноши, однако до пика ей было еще далеко. Чувствуя же, что Болтон стал приближаться к своему пределу, она четырежды заставила засвистеть хлыст, отгоняя болью приближавшийся конец мужа назад, и задрожала от испытанного удовольствия. Она повторила этот маневр еще раз и, поняв, что происходящее приносило ей наслаждение, перестала скупиться на болезненные удары. Сансе нравился звук, с которым кожаный хлыст ударялся о грудь Болтона, нравилось ощущать, как ее удары находили свою цель и как он вздрагивал под ней от боли.
Пару раз так случалось, что дочь Старка слишком увлекалась своим занятием и возбуждение Рамси начинало спадать, грозясь совсем сойти на нет. Однако она вовремя подмечала свою ошибку и успевала помочь Болтону пройти сквозь боль и сохранить былое желание. Полностью погружая в себя мужское достоинство, Санса начинала ритмично сжиматься вокруг него, слегка двигать бедрами и медленно поглаживала мужа по животу. В такие моменты она чувствовала и видела, как в ответ на ее движения по телу Болтона пробегала дрожь, он крепко сжимал веревки, прочно удерживающие его руки, и сдавленно стонал.
Одновременно с наслаждением, получаемым от скольжения горячего твердого мужского достоинства внутри нее, Сансу заводило ощущение полного контроля над Рамси. Она с жадностью наблюдала за тем, как он закинул голову назад и прогибался в спине от удовольствия, смешанного с болью. Его тяжелые шумные вдохи сопровождались стонами и редкими вскриками, а вспотевшее тело было напряжено, словно струна. Живот и грудь Болтона покраснели в местах ударов, а от самых сильных из них остались красные, подкравливающие полосы. Он весь взмок и метался под Волчицей, уже продолжительное время ходя по краю и не имея возможности достигнуть своего пика.
